Лето, прощай - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 6

– По-твоему, у меня помрачение рассудка?

– Нет, всего лишь замедленная реакция. Вот я, к примеру, разменяв шестой десяток, сразу сообразил, что влился в ряды лишних людей. Мы, конечно, не африканцы, Квотермейн, и даже не язычники-азиаты, но мы помечены клеймом седины, а руки у нас покрыты ржавчиной, хотя еще недавно были гладкими и чистыми. Терпеть не могу того субъекта, чья растерянная одинокая физиономия глядит на меня по утрам из зеркала. А что со мной творится при виде хорошеньких женщин, боже мой! Меня охватывает неистовство. Такой весенний сумбур в мыслях смутил бы даже мумию фараона. Короче говоря, в разумных пределах можешь на меня рассчитывать, Кел. Спокойной ночи.

Два телефона щелкнули одновременно.

Квотермейн высунулся из окна. Под луной стояли тыквы, мерцающие жутким октябрьским светом.

«Откуда, хотелось бы знать, у меня такое ощущение, – спросил он сам себя, – будто первая тыква похожа на меня, вторая смахивает на Блика, а третья – вылитый Грей? Нет, нет. Быть такого не может. Господи, где бы мне отыскать метроном Брейлинга?»

– Вон отсюда! – прокричал он в темноту.

Подхватив костыли, Квотермейн с усилием поднялся с кресла, еле-еле спустился по лестнице, допрыгал до веранды и кое-как добрался до тротуара, где подмигивали стоящие рядком тыквенные головы.

– Ну и ну, – забормотал он. – Впервые в жизни вижу такие гнусные, омерзительные тыквы! Ну, держитесь!

Он замахнулся костылем и с плеча рубанул оранжевую голову, потом вторую и третью; свечки, мерцавшие сквозь прорези, угасли.

Попятившись, чтобы сподручнее было рубить, кромсать и полосовать, он рассек каждую тыкву на части, да так, что наружу брызнули семечки, а клочки рыжей плоти разлетелись во все стороны.

– Эй, кто-нибудь! – позвал он.

Его экономка в смятении выскочила из дому и ринулась через обширный газон.

– Не поздно ли будет, – громогласно осведомился Квотермейн, – затопить печку?

– Затопить печку, мистер Кел?

– Да, затопить распроклятую печку. Доставайте противни. У вас есть рецепт тыквенного пирога?

– Как не быть, мистер Кел.

– Тогда собирайте эти ошметья. Заказываю обед на завтра: «Сплошные десерты!».

Квотермейн развернулся и на костылях взобрался по лестнице.

Глава 14

Внеочередное заседание Гринтаунского муниципального комитета по образованию должно было начаться с минуты на минуту.

Кроме Келвина Си Квотермейна присутствовали еще двое: Блик и мисс Флинн, секретарь-референт.

Квотермейн указал на столик с пирогами.

– Что это такое? – удивились двое других.

– Триумфальный завтрак, а может, обед.

– На мой взгляд, это пироги, Квотермейн.

– А что же еще, дурная твоя голова! Пир победителей, вот что это такое. Мисс Флинн?

– Да, мистер Кел?

– Внесите в протокол. Сегодня перед заходом солнца я сделаю несколько заявлений над оврагом.

– А именно?

– «Слушайте меня, подлые бунтари. Война не окончена: вы не сдались, но и не победили. Похоже, все решит случай. Готовьтесь, октябрь будет долгим. Вы у меня на крючке. Берегитесь».

Квотермейн умолк, закрыл глаза и сжал пальцами виски, будто старался что-то вспомнить.

– Ага, вот. Незабвенный полковник Фрилей. Нам требуется полковник. Когда Фрилей был произведен в полковники?

– Сразу как Линкольна застрелили.

– Так-так. Кто-то из нас должен стать полковником. Им буду я. Полковник Квотермейн. Как на ваш слух?

– Весьма достойно, Кел, весьма достойно.

– А раз так – отставить разговоры и приступить к пирогам.

Глава 15

На веранде у Дуга с Томом ребята расселись в кружок. В голубой краске потолка отражалась голубизна октябрьского неба.

– Трам-тарарам! – начал Чарли, – прямо не знаю, как сказать, Дуг, но мне жрать охота.

– Чарли! Ты не о том думаешь!

– Я как раз о том думаю, – возразил Чарли. – Земляничный пирог, а сверху – огроменное белое облако взбитых сливок.

– Том, – потребовал Дуглас, – загляни-ка в блокнот: что сказано в уставе насчет измены?

– С каких это пор мысли о пироге считаются изменой? – Чарли поковырял в ухе и с преувеличенным интересом стал разглядывать комочек воска.

– Не мысли, а разговоры.

– Да я с голодухи ноги протяну! – сказал Чарли. – И у других на уме то же самое – того и гляди, кусаться начнем. Не катит твоя затея, Дуг.

Дуг обвел глазами своих солдат, словно подначивая их заныть вместе с Чарли.

– У моего деда есть книга, где написано, что индусы могут голодать по девяносто дней. Так что успокойся. После первых трех суток уже все нипочем!

– А у нас сколько прошло? Том, глянь-ка на часы. Сколько прошло?

– М-м-м, один час и десять минут.

– Обалдеть!

– Что значить «обалдеть»? Нечего смотреть на часы! Смотреть надо в календарь. Любой пост длится семь суток!

Они еще немного посидели в молчании. Потом Чарли спросил:

– Том, а теперь сколько прошло?

– Не говори ему, Том!

Том важно сверился с часами:

– Один час и двенадцать минут!

– Кранты! – Чарли скривился. – У меня брюхо к спине прилипло. Всю жизнь буду питаться через трубочку. А вообще-то я уже умер. Известите родных и близких. Передайте, что я их любил.

Закатив глаза, он откинулся на дощатый пол.

– Два часа, – в скором времени сообщил Том. – Целых два часа голодаем, Дуг. Не хухры-мухры! Нам бы еще после ужина проблеваться – и, считай, дело сделано.

– Ох, – подал голос Чарли, – чувствую себя как у зубодера, когда он мне укол всадил. Все онемело! У ребят просто кишка тонка, а то бы они тоже тебе сказали, что пухнут с голоду. Точно я говорю, парни? Сейчас бы сырку! Да с крекерами!

Раздался общий стон. Чарли не унимался:

– И жареную курочку!

Все взвыли.

– И ножку индейки!

– Вот видишь. – Том ткнул Дуга в локоть. – Всех до судорог довел! И где же твой переворот?

– Еще один день!

– А потом?

– Сухой паек.

– Пирог с крыжовником, яблочное пюре, сэндвичи с лучком?

– Завязывай, Чарли.

– Булка с виноградным джемом!

– Заткнись!

– Не дождетесь, сэр! – фыркнул Чарли. – Сорвите с меня шевроны, генерал. Первые десять минут все шло как по маслу. А теперь у меня в животе бульдог мечется. Пойду-ка я домой, сяду как человек, положу себе полторта с бананами, пару бутербродов с ливерной колбаской. Лучше уж загремлю под фанфары из вашей долбаной армии, но, по крайней мере, останусь жив, а не усохну, как мумия, на каких-то объедках.

– Чарли, – взмолился Дуг, – ты же у нас в штабе – правая рука.

Залившись краской, Дуг вскочил и сжал кулаки. Это было поражение. Хуже некуда. Разработанный план у него на глазах пошел прахом, и великий переворот сорвался.

В это мгновение городские часы начали бить полдень, и протяжный металлический бой спас положение, потому что Дуг бросился к перилам и стал смотреть в сторону главной площади, на этот неприступный железный монумент, а потом и на зеленый сквер, где по обыкновению старики просиживали за шахматными досками.

У него на лице мелькнула отчаянная догадка.

– Постойте-ка, – пробормотал он и выкрикнул в полный голос: – Шахматные доски! – Одно дело – испытание голодом, и оно пойдет нам на пользу, но теперь я вижу настоящую цель. Вот там, у здания суда, эти гнусные стариканы играют в шахматы.

Мальчишки недоуменно заморгали.

– Как же так?

– Да, как же так? – эхом повторили остальные.

– У них на шахматной доске – мы с вами! – воскликнул Дуглас. – Мы для них – шахматные фигуры! Старичье может нами двигать хоть по прямой, хоть по косой. Почем зря гоняют нас по шахматной доске.

– Дуг, – произнес Том, – ты у нас голова!

Бой часов умолк. Наступила глубокая, дивная тишина.

– Что ж, – выдохнул Дуглас. – Наверное, теперь каждому ясно, что делать дальше!

Глава 16

В зеленом сквере, под мраморной сенью здания суда, у громады часовой башни ожидали шахматные столики.