Кошки-мышки - Паттерсон Джеймс - Страница 57

Официально я не был с ними знаком, хотя много слышал об этих прелестных малютках. Оба ребенка были симпатичными, хотя на их лицах до сих пор оставались следы жестоких побоев. Видимо, свою внешность они унаследовали от Алекса. Те же ясные глаза, тот же умный проницательный взгляд.

– Это мистер Пирс, – представил меня Сэмпсон. – Он наш друг, один из «хороших парней».

– Мы работаем вместе с Сэмпсоном, – пояснил я. – И я стараюсь помочь Джону, как могу.

– Это правда, дядя Джон? – тут же усомнилась в моих словах девочка. Мальчик молча стоял рядом. Он не сердился на меня, но, видимо, всегда сторонился незнакомых людей. В его больших карих глазах я снова увидел его отца.

– Да, он действительно работает вместе со мной, – подтвердил Сэмпсон. – И это у него неплохо получается, – неожиданно добавил он. Надо сказать, что своим комплиментом Джон меня немало удивил.

Дженни подошла поближе ко мне. Это была очень красивая девочка, даже несмотря на то, что у нее оставался громадный синяк на щеке и на шее. Наверное, ее мать была просто очаровательна.

Она протянула ладонь, и я пожал ее маленькую ручку:

– Ну, конечно, ты не можешь быть таким же хорошим, как мой папочка, – авторитетно заявила она, – но можешь пока что пользоваться его спальней. Но только, – тут же спохватилась она, – пока он не вернулся.

Я поблагодарил Дженни и уважительно кивнул Деймону. После этого я полтора часа провел в комнате Алекса, заново перечитывая все его наблюдения относительно Гэри Сонеджи. Я искал помощника Сонеджи, его напарника. Записи были сделаны четыре года назад. Я был уверен в том, что тот, кто напал на Кросса, сделал это умышленно. Здесь не могло быть никакой случайности. Более того, должна была найтись четкая связь с Сонеджи, который, правда, всегда утверждал, что работает в одиночку. Вот тут оставалась серьезная загвоздка, и специалисты по психологическим портретам в Куантико тоже пока что зашли в тупик.

Когда, наконец, я спустился вниз, то застал Джона на кухне вместе с Бабулей Наной. Здесь было тепло и уютно. Мне тут же представилась Изабелла, которая обожала готовить, и воспоминания о нашей совместной жизни снова нахлынули на меня.

Нана пронзила меня своим взглядом, таким же живым, как и тогда, в госпитале:

– А я помню вас, – заявила она. – Ведь это именно вы сказали мне правду. Вы уже подошли к ответу? Вы распутаете эту тайну?

– Пока у меня практически ничего нет, Нана, – вынужден был я еще раз сказать ей всю правду. – Но я думаю, что Алексу кое-что известно. И у Гэри Сонеджи все это время был помощник.

Глава 100

Одна мысль не давала мне покоя: кому я могу доверять? Кому я мог бы поверить? Раньше я сразу бы ответил на эти вопросы. У меня была Изабелла.

На следующее утро в одиннадцать часов мы с Сэмпсоном уже взошли на борт вертолета ФБР, прихватив с собой вещи на пару дней отсутствия.

– Ну и кто же этот таинственный напарник Гэри Сонеджи? Где мы с ним встретимся? – осыпал меня вопросами Джон во время полета. – Он обрадуется нашему знакомству?

– Ты его уже видел, – коротко отвечал я.

Мы прибыли в Принстон незадолго до полудня и тут же отправились к человеку по имени Саймон Конклин. Когда-то Сэмпсон и Кросс допрашивали его. И Алекс даже описывал этот разговор. Тогда детективы приезжали сюда в связи с расследованием дела о похищении двух вашингтонских школьников: Мэгги Роуз Данн и Майкла Голдберга по кличке «Мелюзга». Но в то время никто не обратил особого внимания на отчеты Алекса. Они прошли и мимо ФБР незамеченными. Тогда всех интересовали в первую очередь дети.

Я же тщательно перечитал записи Кросса несколько раз. Саймон Конклин и Гэри выросли, можно сказать, в одном переулке, в пригороде Принстона. Оба мальчишки считали себя необычными людьми, «высшего сорта», превосходящими всех других детей и большинство взрослых. Гэри называл себя и Конклина «великими». Они чем-то напоминали мне Леопольда и Лэба – двух высокоинтеллектуальных подростков, которые однажды совершили потрясающее убийство в Чикаго.

Еще будучи мальчиками, Гэри и Саймон решили, что жизнь состоит из небылиц, которые выдумывают люди, стоящие у власти. Другим же остается выбор: либо верить в то, что тебе навязывает общество, и идти этой дорогой, либо писать свою собственную книгу жизни.

В своих заметках Кросс дважды подчеркнул один факт. Гэри Сонеджи считался одним из самых слабых учеников и в Принстоне, и потом, когда его перевели в школу Пэдди. Конклин же, в противоположность ему, всегда был учеником номер один и без труда впоследствии закончил Принстонский университет.

В начале первого мы с Сэмпсоном ступили на грязную улочку, по обеим сторонам которой тянулись бесконечные магазины. Этот торговый ряд продолжался до самого Трентона, штат Нью-Джерси. День выдался жаркий и влажный. Краски в витринах поблекли, словно выгорели под лучами беспощадного солнца.

– Да, пожалуй, университетское образование нашло свое применение, – съязвил Сэмпсон в адрес Конклина, оглядывая второсортные лавки. – Я нахожусь под впечатлением.

Последние два года Саймон заведовал небольшим магазинчиком с «товарами для взрослых», расположенным в этом не слишком привлекательном торговом центре. Магазин представлял собой крохотное кирпичное здание в один этаж. Входная дверь оказалась выкрашенной черной краской, на которой значилось только два слова: «Для взрослых».

– Как ты сам относишься к Конклину? Ты его хорошо помнишь? – поинтересовался я, когда мы с Джоном подходили к магазину. Я подозревал, что здесь имеется еще и черный ход, хотя пока что у Саймона не было никаких оснований скрываться от нас.

– Ну, Саймон, по моему мнению, просто классический урод. В свое время он произвел на меня отвратительное впечатление. Однако сейчас я ничего против него не имею. У него железное алиби на ту ночь, когда на Алекса было совершено нападение.

– Я в этом не сомневался, – пробормотал я. – Разумеется, об этом надо было позаботиться в первую очередь. Он чересчур умен. Не стоит сбрасывать это со счетов.

Мы вошли в обветшалый магазинчик со спертым воздухом и предъявили свои значки и удостоверения. Конклин неторопливо вышел из-за прилавка. Это был долговязый, неуклюжий и костлявый мужчина. Его мутные глаза глядели куда-то мимо нас, отчего создавалось впечатление, будто этот человек не в себе. Мне он не понравился с первого же взгляда.

Конклин носил потертые джинсы и кожаную в заклепках жилетку прямо на голое тело. Если бы я сам не был лично знаком с несколькими весьма эксцентричными типами из Гарварда, я бы подумал, что у этого замухрышки нет и среднего образования. В магазине навалом лежали всевозможные приспособления для пошлого удовлетворения человеческой похоти: вибраторы, искусственные фаллосы, насосы, различные путы и кнуты для садистов и мазохистов. Похоже, Саймон Конклин нашел свое место в жизни.

– Похоже, я начинаю даже получать удовольствие от таких неожиданных визитов с вашей стороны, ублюдки. Поначалу мне все это очень не нравилось, но я привык. Тебя-то я помню, детектив Сэмпсон, а вот этот прыщ, похоже, новичок. Ты, наверное, жалкая замена Алекса Кросса, угадал?

– Не совсем, – холодно отозвался я. – Вообще-то меня не очень тянуло навещать эту клоаку, но теперь я понял, что не зря притащился сюда.

Конклин хрюкнул, и нельзя было понять, сердится он или посмеивается над нами:

– Значит, не очень хотелось… Но все же пришлось. Как странно. Отсюда напрашивается вывод, что ты на службе у ФБР. Вот теперь, наверное, в самое яблочко.

Я отвернулся и принялся оглядывать магазин.

– Эй, там, привет! – окликнул я вошедшего в магазин мужчину, который рассматривал полку с половыми возбудителями. – Ну как, нашел что-нибудь подходящее для сегодняшней оттяжки? Ты, наверное, местный? А я Томас Пирс из ФБР.

Мужчина пробормотал что-то нечленораздельное себе под нос и вихрем выкатился из магазина, широко распахнув входную дверь и впустив на секунду внутрь небольшую порцию солнечного света.