Сердце полуночи - Кинг Джордж Роберт - Страница 51

Сжимая в объятиях тело Ториса, Казимир внезапно почувствовал его легкую дрожь. Негромко ахнув, он приложил ладонь к груди мальчика.

– Сердце бьется! – радостно проговорил он. – Но сколько он еще проживет? Взяв тело поудобнее, он встал.

– Я все видел, – раздался за его спиной скрипучий старческий голос.

Казимир обернулся и увидел сморщенного худого старика, одетого в лохмотья.

– Я все видел, – повторил старик. – Мальчишка приперся сюда прошлой ночью, глаза пустые и безнадежные… Он все бормотал о каких-то там чудовищах, оборотнях. Тут как раз засели трое бродяг. Увидели его одежду, и давай его молотить. Они-то думали, у него водится монета. А мальчишка – ничего, даже не сопротивлялся.

Казимир молча кивнул и, пройдя мимо старика, вышел на улицу, направляясь к усадьбе. Старик заковылял следом.

– Они увидели, что у него ничего нет, и давай его пуще дубасить… Я все видел, я могу указать кто это сделал… за вознаграждение!

Но Казимир уже растворился в темноте.

Неподвижное тело Ториса лежало на столе в комнате алхимика, а вокруг кипела работа. Юлианна носилась по всей комнате, подравнивая фитили светильников и раздувая огонь в странной железной бочке, служившей печкой. Рихтер – алхимик и лекарь – шарил на полках, забавно кивая лысой головой всякий раз, когда он заглядывал в одну из своих многочисленных банок или рылся в выдвижном ящичке в шкафу. Попутно он вытряхнул из очередной склянки на ладонь щепотку какого-то бурого порошка и втянул сначала одной, потом другой ноздрей, а потом пошел дальше, передвигая костлявой рукой свои драгоценные сосуды.

Только Казимир стоял неподвижно в темном углу лаборатории, не обращая ни малейшего внимания на приготовления. Все его внимание было сосредоточено на Торисе, и на Ториса был устремлен взгляд его горящих глаз. Мальчик еще дышал, но никто не мог сказать точно, как долго это продлится. От напряжения глаза его начали слезиться и болеть.

Рихтер, остановившись наконец в дальнем углу комнаты, начал бросать в глиняную миску с горячей водой какие-то резко пахнущие травы. Вода немедленно приобрела небывалый оранжево-красный оттенок. Даже края миски, не говоря уже о пальцах доктора, окрасились в этот странный цвет.

Вернувшись к столу, Рихтер принялся накладывать парящую горячую массу из настоя и разбухших трав на грудь Ториса Он действовал осторожно и методично, не пропуская ни одного квадратного дюйма кожи. Красно-оранжевая масса странно контрастировала с сине-черными синяками на ребрах мальчика.

Когда процедура была закончена, Рихтер отступил на шаг назад, держа на весу окрасившиеся руки. Затем он взял Ториса за кисти и сразу отпустил.

Казимир в смиренном молчании наблюдал за дальнейшими действиями алхимика. Он не отвернулся даже тогда, когда старик принялся резать все еще живое тело, жечь огнем, приставлять пиявки. Взгляд его был прикован к грудной клетке друга, которая продолжала подниматься и опускаться. Так прошло несколько часов, но ничто не изменилось, ни в лучшую, ни в худшую сторону.

Наконец Рихтер убрал пиявок, сполоснул руки и принялся бинтовать раны.

– Это все? – сердито спросил Казимир, оттолкнувшись от стены.

– Идем, Казимир, – остановил его голос Юлианны. Девушка взяла его за руку и заставила отвернуться от сгорбившегося над своей работой врача. – Давай перенесем Ториса в постель и немного отдохнем сами.

Казимир устало опустил голову. Рихтер уже завязывал последний бинт, и Казимир осторожно поднял забинтованное тело Ториса на руки. Юлианна пошла вперед, придерживая перед ним двери. Так они поднялись на второй этаж и оказались в скромной маленькой спаленке. Юлианна сняла с кровати покрывала, Казимир уложил Ториса на простыню и закрыл его несколькими одеялами, чтобы тот согрелся.

Девушка положила руку на плечо Казимира.

– Мы ничего больше не сможем для него сделать, – сказала она. Затем рука ее опустилась, Юлианна медленно шла к двери. – Пусть поспит.

Казимир рассеянно кивнул и сел в кресло. Он продолжал смотреть на Ториса, и девушка вздохнула.

– Ты тоже должен отдохнуть, Казимир. Завтра утром ты снова должен будешь исполнять обязанности Мейстерзингера Гармонии.

– Пусть Гармония обойдется без меня, – с горечью пробормотал Казимир.

– Но город не может без тебя…

Казимир с усилием оторвал взгляд от бледного лица Ториса. Глаза его казались глубокими и темными словно колодцы.

– А я не могу без него.

Утренний свет застал Казимира бодрствующим в том же самом кресле. Вокруг глаз его залегли темные тени. Казалось, сон нисколько не помог Торису. Мальчик был обожжен, избит грабителями и изрезан врачом, он сильно осунулся и исхудал, и только его упрямые легкие не сдавались, продолжая свою работу. С утра обоих навестила Юлианна, но серый от усталости Мейстерзингер не обратил на нее ни малейшего внимания. Слуга, который явился с сообщением о собравшихся просителях, добился большего успеха: Казимир швырнул в него башмаком.

К середине утра его оставили в покое.

После полудня Казимир сдался и крепко заснул.

– Ты должен многому научиться, – раздался глубокий голос, разгоняя отрывочные сновидения Казимира. – А сон, надо сказать, не лучший учитель.

Худая, узкая рука коснулась онемевшего плеча Казимира и слегка его встряхнула. Юноша, неожиданно осознав, что он все-таки уснул, вздрогнул и открыл глаза. По его опухшему лицу проскользнула гримаса отвращения – он не мог простить себе этой слабости.

Не обращая внимания на руку, которая все еще лежала на его плече, Казимир повернулся к Торису. Мальчуган все еще спал, хотя за окнами уже стемнело. Сквозь открытые окна в спальню врывался прохладный ночной ветерок.

Рука с плеча Казимира внезапно исчезла, и послышался глухой топот ботинок по полу. В темноте вспыхнула и поплыла вокруг его кресла свеча, и от ее яркого света Казимир заморгал. Наконец он разглядел узкое худое лицо с моноклем в глазу.

– Мастер Люкас! – невольно ахнул Казимир.

Бард опустил свечу на стол, и ее свет отбросил на его лицо зловещую тень. Усаживаясь на краешек постели Ториса, Люкас хитро улыбнулся. Его пронзительные глаза в упор рассматривали Казимира.