Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Чудеса и диковины! Передай дальше! - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

– Выходит, к две тысячи пятому году люди почти наверняка будут путешествовать в космосе?

– Разве можно, падая с обрыва, не уцепиться за подвернувшуюся ветку? Путь к его предназначению человеку будет освещать воля к жизни, пузырьками вскипающая в «географических романах». Мечтания, исследование, открытие, сопоставление истин, стазис – так восходит наша история по своей лестнице Иакова, восходит все выше и исчезает вдалеке. Только одно может остановить это движение.

– Я, кажется, догадываюсь, – сказал я. – Джунгли, которые внутри человека.

– Другая его половина, да: мохнатый мамонт, саблезубый тигр, слепой паук, копошащийся в ядовитой тьме, грезящий о грибовидном облаке. Проще, шепчет он, уничтожить, умереть, забыться навсегда. Смерть разрешает все проблемы, шепчет он, и, как ожерельем из темных бус, потряхивает пригоршней атомов. Энергию этой огромной черной твари и должны со всею страстью направить на создание лучших ваших машин, а не тех, худших, которые толкают вас к тому, чтоб умереть в тени гриба.

– И все же вы думаете, что воля к жизни возьмет верх?

– Снова и снова, несмотря на миллионы лет бессмысленных войн, несмотря на безумие, нам удается не погибнуть. Сегодня, как никогда, важно напоминать человеку о проблеме космоса и о звездах; когда люди в эту проблему вникнут, они поймут, что род человеческий сам по себе куда значительней, куда более достоин быть предметом веры, чем границы между континентами или политические разногласия. Вы писатель, говорите же людям: «Будьте осторожны! В то время как вы раскручиваете над своими головами ваши маленькие атомные пращи. Пустыня вокруг ваших городов готова к прыжку и ждет!» А юным говорите: «Ясной ночью детства мечтайте; ясным днем зрелости делайте». За спиной у каждого исследователя стоит ребенок, которым он когда-то был. Я держу за руку этого ребенка, он держит за руку себя взрослого, вместе мы составляем магическую цепь и вызываем духов машин, которые никому не снились.

– Да, помню, – сказал я. – Я читал о Уильяме Бийбе, одном из первых, кто исследовал океан, находясь в стальном шаре, батисфере. Я читал его рассказ о себе. Бийб говорит, что для него все началось с ваших «Двадцати тысяч лье под водой». А ваше «Путешествие к центру Земли»? Разве не оно отправило Норбера Кастере в путь по течению подземных рек, к подземным пещерам? Ведь кончил он тем, что стал великим исследователем подземного мира в Пиренеях. А путешествие сэра Хьюберта Уилкинса на подводной лодке под полярными льдами? А не говорил разве адмирал Бэрд: «Мне показал путь Жюль Верн»? И последнее, но, безусловно, не менее важное: разве орден Почетного легиона дали вам не по предложению Фердинанда Лессепса, прорывшего Суэцкий канал?

Не отрывая глаз от моря, наступающего на берег, Жюль Верн кивнул:

– Сперва канал этот сделал Лессепс-ребенок, прямо перед своим домом, в канаве, полной дождевой воды, и глину он утрамбовывал своими лучшими ботинками. И как покатилось колесо истории, когда отец братьев Райт запустил бумажный игрушечный вертолет, и тот взлетел к потолку гостиной и там повис, нашептывая этим мальчикам то же, что ветер шептал так часто Икару и Дедалу, Монгольфье и Леонардо да Винчи. Говоря то же, что говорим, мы, писатели, когда продолжаем традицию, которой ужа много миллионов лет.

– Да существуют разве такие старые традиции? – спросил я.

– Одна существует, – сказал Жюль Верн. – Как иначе могла Вселенная побудить жителей поросших водорослями водоемов выбраться на землю, если не рассказывая им без слов истории о чудесах и диковинах, о праздничности того, что они увидят на суше? Поддаваясь уговорам, принуждению, соблазну, запугиванию, море наполнило кожу, и та поползла, вытягиваясь, приподнимаясь и снова падая, и наконец, выпрямилась, встала и назвала себя Человеком. Ныне Человек, свободный от океана, осмеливается в мыслях своих видеть себя свободным от Земли и восклицает: «Рассказывайте еще! Мы вняли рассказу о руках и ногах, и вот мы стоим! Теперь рассказывайте о крыльях, дайте ощутить мягкий пух, первый укол перьев на плечах. Лгите, писатели, мы сделаем из лжи быль!»

Жюль Верн повернул обратно, и мы пошли с ним вдоль берега по цепочке своих же собственных следов.

– Написали бы вы книгу о водородной бомбе? – отважился спросить я.

– Нет, – сказал Жюль Верн, – я написал бы только о способности человека спасаться от своих войн.

– И вы считаете, что в нашей любознательности, если ее поощрять, наше спасение? – спросил я.

– В любознательности и нашей одержимости закономерностями и смыслом и в нашем стремлении извлечь порядок даже из хаоса. После нас остаются наши дети, в них продолжается наша жизнь. От родителей к детям переходит способность изумляться и восхищаться. Род человеческий должен заселить все планеты всех звезд. Непрерывное расселение наших колонистов на самых дальних мирах, чтобы люди могли существовать вечно, в конце концов откроет нам смысл нашего долгого и часто непереносимо трудного пути к вершине. Тогда, бессмертные, мы поймем, что никогда не было Полых Людей, но лишь Полые Идеи.

Мы остановились, и он пожал мне руку. На берегу безмолвного моря, вокруг нас, снова начинал сгущаться туман.

– До чего люди любят карты и планы! – сказал Жюль Верн. – А почему? Да потому, что там, на картах и планах, можно потрогать север, юг, восток и запад рукой, а потом сказать: «Вот мы, а вот Неизвестное – мы будем расти, а оно будет уменьшаться». Беритесь же за работу! Помните, как ребенком в зрительном зале вы передавали что-нибудь шепотом вдоль ряда кресел? Так делайте это же и теперь! В уши всех тех, кто скоро станет взрослым и научится думать, шепчите: «Слушай меня: чудеса и диковины!» И легонько толкните локтем в бок: «Передай дальше!»

Жюль Верн уже удалялся от меня; его темная фигура уходила по бесконечному берегу. Океан откатывался по гальке прочь и исчезал. Был слышен только звук воздушного шара, тихо поднимающегося в пустое и тихо дышащее небо. Мне почудилось, что человек в темной одежде обернулся, махнул рукой, уже издалека, и крикнул через туман знакомые слова. Многие слышали, как он их кричал, и еще многие их услышат.

И потому я повторяю их вам для того, чтобы вы могли передать их своему сыну, а он своему: «Чудеса и диковины!» – и шепотом: «Передай дальше…»