Волны словно кенгуру - Коржиков Виталий Титович - Страница 10

Вышел покурить Федотыч - тоже при параде.

П я побежал в каюту: надо бриться!

Намылился, подмигнул японскому кукольному семейству: "Ну что, не зря в плавание отправились? Вот и приплыли в Америку".

Задышали зноем бетонные причалы, засверкали под жарким калифорнийским солнцем тысячи разноцветных автомобилей. Будто волна выплеснула на берег колорадских жуков. Упёрлись в самое небо подъёмные краны. Из-за пакгауза вылетел на причал на голубом автопогрузчике могучий негр в оранжевой каске, тёмной пятернёй повернул руль... А высоко в небе закувыркался самолётик и стал выписывать по голубому ослепительными буквами: "Посетите нашу ярмарку".

Подставил я лицо солнцу и думаю:

"Ну, здравствуй, Америка! Как-то ты нас встретишь? Дорого, дёшево?"

НЕ ХОТИТЕ ЛИ ВЫ "КАРУ"?

В полдень я пошёл в кают-компанию обедать, но на моём месте возле Виктора Саныча сидел старик: в зелёной форме, сухонький, словно высох в этой жаре. Он всем учтиво кла-нялСя, и мне поклонился. Я сел рядом, а Саныч сказал:

- Мистер Джордж приглашает в город, посмотреть Лос-Анджелес. Говорит: всё покажу. Едем?

Ещё бы! За иллюминаторами заманчиво синели горы...

- А что, - спросил я, - он таксист?

- Нет, просто так, - сказал Саныч, - по своей воле. Старик радостно кивнул:

- О'кей!

Я зарядил фотоаппарат, сбежал по трапу, попробовал землю ногой: как-никак Америка! Качается после плавания!

Мистер Джордж захлопнул за нами дверцу автомобиля, и мы мигом влетели на широкий мост, который я видел ещё с моря. Причалы качнулись внизу слева, справа вдруг сверкнул залив, над пароходом-гигантом вытянулись в небо три розовые трубы.

- "Куин-Мери"! - показал Саныч. - Самый большой "пассажир" в мире!

Я вскинул фотоаппарат. Но мы уже пролетели далеко вперёд, и вдоль дороги закачали верхушками высокие деревья. Не берёзы, не тополя - пальмы, словно негритянки, стриженные под мальчишку.

- Сфотографировать бы их, остановиться! - крикнул я. Но мистер Джордж крепче припал к рулю.

Дорога понеслась ещё быстрей. Вдали запрыгали прекрасные горы, за окном засвистел горячий ветер Калифорнии.

Ничего себе - "всё посмотрим"! Куда он так гонит?

Я щёлкнул раз-другой фотоаппаратом: хоть на плёнке разгляжу что-нибудь. Мимо нас летели десятки цветных автомобилей. Рядом мчалась напудренная старуха, челюсть у неё выпятилась, будто она старалась обогнать машину. Вперёд! Летел чёрный "Линкольн", а в нём хохотали десятка полтора негритят. Вперёд!

Летели цветные домики, летели долины, летели пальмы. Всё растягивалось от скорости, как резина.

Но вот засверкал стёклами первый небоскрёб; я вновь приготовил фотоаппарат. И вдруг мистер Джордж обернулся ко мне и каркнул.

Я оторопел.

А он опять повернулся и говорит:

- Карр!

Шутка, что ли? Странная шутка! Я удивлённо посмотрел на Саныча. А Саныч засмеялся:

- Он спрашивает, сколько стоит твоя "кара"?

Вот оно что! Я хоть и привык разговаривать на морском "международном" языке - где по-английски, где по-немецки, где глазами и руками, а этого не понял. Сколько стоит мой автомобиль?

- Нисколько, - пожал я плечами.

- Нисколько? А какая у вас "кара"? - обернулся мистер Джордж и, наклонив голову, посмотрел на меня сбоку одним глазом.

Я развёл руками. Да нет у меня "кары"!

А мистер Джордж опять каркнул, уже весело:

- Так вы, конечно, хотите "кару"?

Да что он раскаркался? "Кара да кара"!

Тут с обеих сторон засверкали рекламы. Замелькали закопчённые старинные улочки. Прошествовал по широкой улице в одних трусишках невероятный толстяк. Пронесла над головой большой ананас полная глазастая негритянка. Прошел босиком бородатый хиппи. Юг. Калифорния. Сфотографировать бы! Но мистер Джордж сильней прижимался к рулю и радостно поблёскивал глазами, будто торопился показать нам самое важное.

Мелькнул отель, в котором застрелили кандидата в президенты Америки Роберта Кеннеди. Мелькнул какой-то стадион. Но мы всё летели, и коричневое лицо мистера Джорджа вытягивалось и заострялось. Вперёд!

Вдруг мы затормозили. Перед нами на пустыре мерцали пыльными крышами сотни автомобилей.

- Пожалуйста! - Мистер Джордж, приветливо кланяясь, отворил дверцу и повёл нас к пустырю. - Кары. Покупайте любую!

За оградой, как стадо в загоне, изнывали от жары подержанные машины.

- Недорого, - убеждал мистер Джордж. - Выбирайте.

А навстречу нам торопились ещё два американца и, открывая ворота, показывали: "Кары! Кары!" Мы с Санычем переглянулись: вон куда торопился мистер Джордж! Продавать старые автомобили! И сказали:

- Нам не надо!

- Не нравится? - насупился мистер Джордж. - Поедем дальше.

Мы проскочили ещё несколько знойных кварталов и снова оказались у загона старых машин.

- Пожалуйста! Покупайте! - распахнул дверцу Джордж. Я засмеялся. Да что он! Приеду во Владивосток на такой "каре", покачу по городу, ,на меня все мальчишки пальцем показывать будут: "Вон тот самый, что старую "кару" тащил на пароходе".

- Нет, - говорю. - Не надо.

Мистер Джордж нырнул в машину, нос у него вытянулся, как клюв у сердитой птицы, и мимо нас ещё стремительнее полетело голубое калифорнийское небо.

Возле парохода мы вышли. Мистер Джордж сверкнул нам вслед глазом, прижался к рулю, как ворон в самом настоящем гнезде, только не каркнул на прощание. И помчал к другим пароходам.

МОЛОДЕЦ, НАТАЛЬЯ!

На пароходе из конца коридора тоже неслось: "Кара! Кара!" Ну, думаю, мистер Джордж всю голову мне прокаркал. Мерещится уже!

Но вот вошёл в каюту, опять слышу: "Кара".

Выглянул за дверь, а это напротив, у Натальи, каюта открыта. На диване сидит её гостья - в пёстром платье, вся накрашенная, и от неё по всему пароходу духами, как из вентилятора, тянет. Держит в руках кусок Натальиного пирога и на ломаном русском языке говорит:

- Как же можно без "кары"?

А Наталья рядом что-то вяжет на спицах и усмехается:

- На автобусе, на троллейбусе. Далась вам эта "кара"! Потом встала, прошлась в своей тельняшечке и засмеялась:

- Вот люди! Есть "кара" - так человек! Нет "кары" - не человек! И без этой "кары" чего-нибудь стою. Не на таких "карах" ездила! На кране работала, на автокаре работала, всю Камчатку объездила. А сейчас весь мир посмотреть хочу. Вот, - говорит, - моя "кара"! - и по переборке похлопала.

Дама с куском пирога притихла. А я остановился на пороге и улыбаюсь:

- Ну молодец, Наталья!

ДЖОН И ВИТЯ

В коридоре то и дело возникал весёлый шум, команда толпилась вокруг бильярдного стола, возле которого деловито двигался высокий мальчишка в джинсах и кедах. Перебросив через плечо тельняшку, он жевал резинку, азартно щёлкал киём по шашкам и выкрикивал:

- Лево борт! Право борт!

Напротив него с киём в руке стоял Яша, а Витя наблюдал за игрой и приговаривал:

- Ты смотри, Питер-то морским словечкам выучился!

За открытой дверью скрипел трап: на судно всё поднимались американцы. Целые семьи. Были и русские - из тех, что жили здесь с давних времён. Они шли послушать про нашу страну, посмотреть на советский пароход, а кое-кто, между прочим, похвалиться своей "карой". Будто и впрямь, какая "кара" такое счастье, такой человек!

С причала доносились удары мяча. Там две девчонки в брючках играли с нашими механиками в футбол.

- Вот разбойницы, третий час гоняют! - сказал Яша. Но тут Витя подтолкнул его плечом:

- Смотри, борода!

С порога всем сразу улыбался ещё один гость. Маленький, курчавый, он держал за руку такого же курчавого глазастого мальчика в матроске и в фуражке с морским "крабом".

- Здорово, Серж! - протянул руку Яша. - А мы тут с твоим Питером уже час в бильярд гоняем! - И он показал глазами на мальчишку у бильярда, но тот даже не оглянулся.

Витя приподнял вошедшего мальчугана за локти и подкинул:

- Как дела, Джон-моряк?