Россия - Век ХХ-й (Книга 2) - Кожинов Вадим Валерьянович - Страница 91

Ранее всего уменьшение доли евреев произошло на наивысшем уровне власти - в Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б). Если к концу гражданской войны, в 1921 году, евреи занимали почти 2/3 состава Политбюро, то в 1923-м 2/5, а в начале 1926-го, после пяти "нэповских" лет, их доля сократилась до 1/3, затем и до 1/10. Страстный борец против "антисемитизма" критик и писатель А. М. Борщаговский (о книгах которого еще будет речь) возмущенно заявил в 1994 году, что Сталин "оставил" в Политбюро одного-единственного еврея Кагановича*.

Для сочинений этого автора характерно какое-то необычайное простодушие, даже наивность: сообщая о каком-либо факте, он нередко поистине странным образом не замечает, что сей факт имеет, в сущности, совсем не тот смысл, не то значение, которое Борщаговский в нем усматривает. Так, например, он пишет, что "в 1937 году меня не бог уберег, а... упрямая, абсолютная отдельность моей жизни от начальства. Тогда, в возрасте 24 лет я, комсомолец, исполнял обязанности начальника Главреперткома Украины, был заместителем редактора, а с лета 1937 года фактически редактором ежемесячного журнала "Театр". Аресты буквально опустошили республиканский Комитет по делам искусств..."35

Неужели человек, занимающий посты начальника театральной цензуры и одновременно редактора одного из главных журналов второй по статусу республики СССР, являет собой нечто "абсолютно отдельное" от начальства?! И вполне понятно, что 24-летний комсомолец смог получить столь высокие должности, которые, несомненно, входили в "номенклатуру" Политбюро ЦК КП(б) Украины, именно в силу арестов его предшественников,- то есть он восседал на, так сказать, залитых кровью начальственных креслах... Речь идет, разумеется, отнюдь не о какой-либо "вине" Борщаговского, а только о его прямо-таки удивительном простодушии...

Но не менее удивительно и его возмущение тем, что всего лишь 1 из 11 членов Политбюро конца 1940-х годов был евреем. Любопытно было бы узнать, сколько же членов верховного органа власти страны, еврейское население которой составляло тогда немногим более 1%, должны были являться евреями, чтобы А. М. Борщаговский не считал порядки в СССР "антисемитскими"?

Стоит еще процитировать сочинение другого столь же пламенного борца с "антисемитизмом" Евгении Альбац. Она стремится опровергнуть мнение, что евреи в СССР начали испытывать притеснения только много лет спустя после октября 1917 года: "Существует миф о невероятном благоденствии евреев в постреволюционном Советском Союзе. Это неправда... Вот факты. 1923-1924 годы - в 150 городах России арестовываются три тысячи сионистов. 1928-й - в СССР запрещается публикация книг на иврите, начинаются аресты еврейских писателей*"36 и т. д. Но вот выводы другого автора, который специально исследовал эту проблему - уже упомянутого израильского политолога М. С. Агурского: "...вплоть до тридцатых годов главными и почти исключительными (выделено мною.- В. К.) врагами сионизма в СССР были сами же евреи... сионисты как внутри СССР, так и в Палестине видели главными виновниками этих преследований не саму советскую политическую систему, а т. н. Евсекцию22 и вообще коммунистов еврейского происхождения"37. Так что та борьба против сионизма, которая имела место в послереволюционный период и которую Е. Альбац (возможно, в силу невежества) объявляет выражением антисемитизма, была по существу внутриеврейским делом.

Обратимся теперь к возникшему во время войны недовольству сложившимся после 1917 года "еврейским засильем" во многих областях жизни страны. Например, 17 августа 1942 года в Секретариат ЦК поступила записка, информирующая о том, что из 12 руководителей Большого театра (директор, дирижеры, режиссеры и т. п.) 10 человек - евреи и только 1 русский...38 В 1943 году секретарь парткома МГУ В. Ф. Ноздрев направил в ЦК письмо, в котором сообщал, что в предшествующем, 1942-м, "пропорция" окончивших физический факультет Университета евреев и русских составила 98% и 2% (!; там же, с. 286).

Впоследствии великий математик Л. С. Понтрягин (1908-1988) вспоминал, как перед войной он в Воронеже "познакомился с очень милой студенткой Асей Гуревич. По окончании Воронежского университета я взял ее в аспирантуру в Москву... Ася в течение нашего знакомства неоднократно обращалась ко мне с просьбой помочь кому-нибудь из ее друзей в каком-то смысле. Это были всегда евреи. Мне это не казалось странным, поскольку сама она была еврейкой... Но уже после войны она меня совершенно поразила одним своим заявлением. Она жаловалась мне, что в текущем году в аспирантуру принято совсем мало евреев, не более четверти всех принятых. А ведь раньше, сказала она, принимали всегда не меньше половины..."39 (!)

Конечно, многие объявят упомянутые "записки" в ЦК "антисемитскими". Но если подойти к ним с истинной беспристрастностью, их нельзя не признать констатацией явно "ненормального" положения вещей. Кроме того, записка в ЦК о ситуации в Большом театре не имела последствий. Правда, в 1943 году вместо С. А. Самосуда главным режиссером и дирижером Большого театра стал А. М. Пазовский, но он также был евреем, и лишь через пять лет, к концу 1948 года, его сменил русский - великий музыкант Н. С. Голованов. Что же касается сообщившего о положении в Московском университете В. Ф. Ноздрева, он продолжал "бить тревогу" и далее, в 1944-1945 годах, и в мае 1946-го был за это снят с поста секретаря парткома.

Едва ли есть основания считать упомянутые "заявления" противоеврейскими; дело шло, говоря попросту, не о том, что евреи - это "плохо", а о том, что их слишком "много"... Ведь евреев, которых было чрезмерно "много" на руководящих постах в Большом театре, высоко ценили и тогда, и впоследствии: дирижер С. А. Самосуд получил Сталинские премии в 1947 и в 1952 годах; дирижер Ю. Ф. Файер - в 1946, 1947 и 1950-м, а в 1951-м стал народным артистом СССР; балетмейстер А. М. Мессерер был удостоен Сталинской премии в 1947-м, а в 1951-м обрел звание народного артиста РСФСР и т. д. А ведь эти годы преподносятся множеством авторов как время тотальной и воинствующей политики "антисемитизма", проводимой к тому же по личной воле самого Сталина.

Да, множество нынешних авторов утверждают, что Сталин был чуть ли ни врожденным "антисемитом" или по крайней мере стал таковым уже в 1920-х годах и только до поры до времени не проявлял это свое "качество" открыто и агрессивно. И, между прочим, опровержение сей, как я постараюсь доказать, безосновательной версии самые разные люди воспринимают с одинаковым недовольством, ибо "антисемитизм" Иосифа Виссарионовича в глазах одних предстает как едва ли не главный его "порок", а в глазах других, напротив, как первостепенное "достоинство".