Механик Салерно - Житков Борис Степанович - Страница 4

- Да, да! Это и есть бертолетова. Я не соврал. Но я знал, что ты не поймешь.

- Я спрашивал ведь тебя: не опасно? А ведь это - взрыв!..

- Нет, нет, - плакал старик, - не взрыв! Ее нагревает, она выпускает кислород, а от него горит. Сильней, сильней все горит. - Старик умоляюще глядел на капитана. - Ну, прости, прости хоть ты, господи! - Старик ломал руки. - Никто, никто не простит... - И Салерно искал глазами по каюте. - Мне дали триста лир, чтобы я устроил... дьявол дал... эти двадцать бочек. Что же теперь? Что же? - Салерно глотал воздух ртом. - Иисусе святой, милый, дорогой...

- Идите к аббату, приложитесь к его рясе. Нет? Тогда вот револьвер стреляйтесь! - сказал капитан и брякнул на стол браунинг.

Старик водил выпученными глазами.

- Тоже не хотите? Тогда умрите на работе. Марш к команде.

- Капитан, - хрипло сказал Салерно, - на градуснике... вчера было не семьдесят восемь, а восемьдесят семь...

- Капитан вскинул брови, вздрогнул.

- Я не мог сказать... - Старик рухнул с койки, стал на колени.

Капитан с размаху ударил старика по лицу, вышел и пристукнул за собой дверь.

XV

Капитан взял веревку с градусником. Он сам смерил температуру - было 88 градусов.

Маленький механик подошел и сказал (он был в одной сетке, мокрый от пота):

- На переборке краска закудрявилась, барашком пошла, но мы поливаем... Полно пару... Люди задыхаются... Работаем мы со вторым механиком...

Капитан подошел к кочегарке. Глянул сверху, но сквозь пар не мог увидеть. Слышал только - лязгают лопаты, стукают скребки.

Маленький механик шагнул за трап и пропал в пару.

Солнце садилось. Красным отсветом горели буруны по бокам парохода. Черный дым густой змеей валил из трубы. Пароход летел что есть силы вперед. В трюме парохода горел смертельный огонь. Пассажиры приятно пели испанскую песню. Испанец махал рукой. Все на него смотрели, а он стоял на табурете выше всех.

- Споемте молитву, - говорил испанец. - Его преподобию будет приятно.

Испанец дал тон.

Капитан быстро пошел вниз, к матросам.

- Сейчас готово! - крикнул навстречу Гропани. Он, голый до пояса, долбил долотом. Старик Салерно, лохматый, мокрый, тесал. Он без памяти тесал, зло садил топором.

- Баста! Довольно уж! - кричал ему судовой плотник.

Салерно, красный, мокрый, озирался вокруг.

- Еще по бутылке вина, - сказал капитан. - Выпить здесь - и по койкам. Двое - в кочегарку, помогите товарищам. Они в аду. Вахта по часу.

Все бросили инструменты. Один Салерно все стоял с топором. Он еще два раза тяпнул по бревну. Все на него оглянулись.

Капитан вышел на палубу. На трюме в пазах стена пошла пузырями. Они надувались и лопались. Смола прилипала к ногам. Черные следы шли по палубе.

Солнце зашло.

Яркими огнями вспыхнул салон; оттуда мирно мурлыкал пассажирский говор.

Гропани догнал капитана.

- Я доложу, - весело говорил Гропани, - очень здорово, то есть замечательные плоты, говорю я... а Салерно...

- Видел все, - сказал капитан. - Готовьте провизию, воду, флаги, ракеты. Фальшфейера не забудьте. Сейчас же...

- А Салерно чудак, ей-богу! - крикнул Гропани и побежал хлопотать.

XVI

Ночью капитан пошел мерить температуру. Он мерил каждый час. Температура медленно подходила к 89 градусам. Капитан осторожно прислушивался, не гудит ли в трюме. Он приложил ухо к трюмному люку. Было горячо, но капитан терпел. Было не до того. Слушал: нет, ничего - это урчит машина. Ее слышно по всему пароходу. Капитану начинало казаться: вот сейчас, через минуту пароход не выдержит. Взорвется люк, полыхнет пламя - и конец: крики, вой, кровавая каша. Почем знать, дотерпит ли пароход до утра? И капитан снова щупал палубу. Попадал в жидкую горячую смолу в пазах. Снова мерил градусником уже каждые полчаса. Капитан нетерпеливыми шагами ходил по палубе. Глядел на часы. До рассвета было еще далеко. Внизу Гропани купорил в бочки сухари, консервы. Салерно возился тут же. Он слушал Гропани и со всех ног исполнял его приказы. Как мальчик, старик глядел на капитана, будто хотел сказать: "Ну, прикажи скорее, и я в воду брошусь!"

Около полуночи капитану доложили - двоих вынесли из кочегарки в обмороке. Но машина все вертелась, и пароход летел напрямик к торной дороге.

Капитан не мог присесть ни на миг. Он ходил по всему пароходу. Он спустился в кочегарку. Там в горячем пару звякали дверцы топок. Пламя выло под котлами. Распаренные люди изо всех сил швыряли уголь. Не попадали и снова с ожесточением кидали. Ругались, как плакали.

Капитан схватил лопату и стал кидать. Он задыхался в пару.

- Валяй, валяй, сейчас конец, - говорил капитан.

Гайки закрыли. Капитан вылез наверх. Ему показалось холодно на палубе. А это что? Какие-то фигуры в темноте возятся у шлюпки.

Капитан опустил руку в карман, нащупал браунинг. Подошел. Три матроса и кочегар вываливали шлюпку за борт.

- Я не приказывал готовить шлюпок, - тихим голосом сказал капитан.

Они молчали и продолжали дело.

- На таком ходу шлюпки не спустить, - сказал капитан чуть громче. Погибнете сами и загубите шлюпку.

Капитан сдерживал сердце: нельзя подымать тревогу.

Матросы вывалили шлюпку за борт. Оставалось спустить.

Двое сели в шлюпку. Двое других готовились спускать.

- А, дьявол! - вскрикнул один в шлюпке. - Нет весел. Они запрятали весла и паруса. Все. Давай весла! - крикнул он в лицо капитану. - Давай!

- Не ори, - сказал тихо капитан, - выйдут люди, они убьют вас!

И капитан отошел в сторону. Он видел, как люди вылезли из шлюпки. До рассвета оставалось три часа. Капитан увидел еще фигуру: пригляделся Салерно. Старик, полуголый, шел шатаясь.

Он шел прямо на капитана. Капитан стал.

- Салерно!

Старик подошел вплотную.

- Что мне теперь делать? Прикажите.

Салерно глядел сумасшедшими глазами.

- Оденьтесь, - сказал капитан, - причешитесь, умойтесь. Вы будете передавать детей на плоты.

Салерно с сердцем махнул кулаками в воздухе. Капитан зашагал на бак. По дороге он снова смерил: было почти 90 градусов.

Капитану хотелось подогнать солнце. Вывернуть его рычагом наверх. Еще 2 часа 45 минут до света. Он прошел в кубрик. Боцман не спал. Он сидел за столом и пил из кружки воду. Люди спали головой на столе, немногие в койках. Свесили руки, ноги, как покойники. Кто-то в углу копался в своем сундучке. Капитан поманил пальцем боцмана. Боцман вскочил. Тревожно глядел на капитана.

- Вот порядок на утро, - тихо сказал капитан. И он стал шептать над ухом боцмана.

- Есть... есть... - приговаривал боцман.

Капитан быстро взбежал по трапу. Ему не терпелось еще смерить. Градусник с веревкой был у него в руке. Капитан спустил его вниз и тотчас вытянул. Глядел, не мог найти ртути. Что за черт! Он взял рукой за низ и отдернул руку: пеньковая кисть обварила пальцы. Капитан почти бегом поднялся в каюту. При электричестве увидал: ртуть уперлась в самый верх. Градусник лопнул. У капитана захватило дух. Дрогнули колени первый раз за все это время. И вдруг нос почувствовал запах гари. От волнения капитан не расчуял. Откуда? Озирался вокруг. Вдруг он увидел дымок. Легкий дымок шел из его рук. И тут капитан увидел: тлеет местами веревка. И сразу понял: труба раскалилась докрасна в трюме. Пожар дошел до нее.

Капитан приказал боцману поливать палубу. Пустить воду. Пусть все время идет из шланга. Тут под трюмом пар шел от палубы. Капитан зашел в каюту Салерно. Старик переодевал рубаху. Вынырнул из ворота, увидал капитана. Замер.

- Дайте химию, - сказал капитан сквозь зубы. - У вас есть химия.

Салерно схватил с полки книгу - одну, другую...

- Химии... химии... - бормотал старик.

Капитан взял книгу и вышел вон.

"Может ли взорвать?" - беспокойно думал капитан. У себя в каюте он листал книгу.

"Взрывает при ударе, - прочел капитан про бертолетову соль, - и при внезапном нагревании".