Невезение - Бруно Энтони - Страница 16

– Кто я, по-твоему? Официант? Сам пойди и принеси этот чертов сыр.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Сэл все еще держал в руке вазочку, глядя на брата.

– Я сказал тебе, что нам нужно еще сыра, Джозеф. Я очень вежливо попросил тебя. А теперь пойди и принеси.

Джозеф обвел глазами сидящих за столом. Все молча и осуждающе смотрели на него. Даже сестра. Наконец он перегнулся через стол, взял у Сэла вазочку и быстро вышел из комнаты. Сесилия поглядела на Сэла и укоризненно покачала головой, но тот не обратил на это никакого внимания. Тогда она сложила салфетку, положила ее на стол возле своей тарелки и тоже вышла из комнаты.

Догерти быстро переключил несколько рычажков. Засветился другой монитор, на экране появился Джозеф, который стоял в кухне, прислонившись к стене, за спиной у него был ряд шкафчиков, сбоку стоял холодильник. Сестра Сесилия стояла перед раковиной, скрестив руки на груди.

– Не злись на него, Джозеф, – сказала она. – Он твой брат.

Гиббонс поймал хитрый взгляд Догерти. Кого он пытается обмануть? – подумал Гиббонс. Звук слишком чистый. Он наверняка пробрался в дом и установил там жучки.

– Ну же, Догерти, где они?

Догерти в ответ лишь отмахнулся.

– Слушайте дальше.

– Сэл не может быть самим собой, а это чудовищно трудно, Джозеф. Хоть он этого и не показывает, но я-то знаю, что он очень ценит то, что ты делаешь для него.

Джозеф возмущенно взмахнул руками.

– Так почему же он обращается со мной как с мальчишкой? Это нечестно, Сил. Я никогда не действую по собственному усмотрению. Я вечно выполняю его приказы. В глазах всех этих парней я полное ничтожество.

Сестра Сесилия терпеливо улыбнулась и подняла крест, который висел у нее на груди.

– Помнишь, что всегда говорила наша бабушка? Христос все видит и все провидит. Он не оставит тебя, когда придет время. Джозеф взял в руки крест, наклонился и уставился на него.

– Послушай, а что у Христа с головой?

Он показал мизинцем на распятие.

– Видишь? Вот эти маленькие дырочки в голове. Вот что дарит теперь твой драгоценный братец. Покупает тебе в подарок всякое дерьмо.

Подбородок сестры Сесилии нервно дернулся, и она принялась разглядывать распятие.

– Посмотри на его шею сзади, – продолжал Джозеф. – Тут видно, что она приварена. Разве это золото? Это просто дешевая побрякушка...

– Успокойся, Джозеф. Замолчи, – сказала сестра Сесилия и расстегнула цепочку на шее. – Просто не могу поверить в это, – продолжала она. – Это же страшный грех, осквернение святыни. Как люди могут решиться на такое? Сэл этого не перенесет, у него будет приступ.

Расстегнув цепочку, она взяла из шкафа стакан и наполнила его водой. Руки у нее дрожали. Похоже, именно ей грозил сердечный приступ.

– О чем это ты, Сил? Не надо так расстраиваться.

– Замолчи, Джозеф...

Она опустила распятие в стакан с водой, и в наушниках Гиббонса раздался пронзительный взвизг.

Догерти сорвал с головы наушники.

– Черт, – пробормотал он. – Она нашла его. У меня был там всего один жучок, и она нашла его. Черт побери!

– Гиббонс поглядел на него. Ирландские глаза Догерти больше не лучились смехом.

– Я подозревал что-то такое. – Гиббонс покачал головой и осклабился. – Засунуть жучок в голову самого Иисуса! Гореть вам за это в аду, Догерти. Непременно гореть.

Догерти мрачно взглянул на него.

– В аду? Что ж, я буду там не один, Гиб.

Гиббонс налил себе еще кофе из термоса. Он отхлебнул глоток и посмотрел на экран: монахиня молча смотрела на распятие в стакане, покусывая палец и не обращая никакого внимания на то, что говорил ей этот идиот Джозеф. Гиббонс поставил чашку на колено. Что же ее так мучает? – снова подумал он.

Глава 7

Гиббонс сидел в одиночестве за небольшим круглым столом в баре, возле эскалатора, ведущего наверх, в вестибюль отеля «Плаза». Он отхлебнул из бокала пиво и скривился. Потом посмотрел на полупустую бутылку из коричневого стекла с развеселой деревенской девицей на этикетке. Жуткая бурда, импортное немецкое пойло. Четыре доллара за бутылку. Пиво порекомендовала ему официантка, сказав, что это любимый сорт мистера Нэша. Что лишний раз доказывает: хороший вкус не приобретешь ни за какие деньги. О Господи, за такую цену он мог бы купить шесть банок «Роллинг рока».

Он посмотрел на свои башмаки и снова нахмурился. Они были белого цвета, в тон ремню. И в тон всем прочим атрибутам его костюма: темно-вишневым брюкам, желтой рубашке с короткими рукавами, легкому синему блейзеру. Он торчал тут уже два дня и все время одевался в эти дурацкие тряпки, надеясь затеряться в толпе среди тысяч приезжих, которые каждый день прибывали на автобусах в Атлантик-Сити. Он напал на след Тоцци вчера вечером и продолжал следить за ним до сих пор. Маскировка вроде бы удалась, потому что Тоцци до сих пор не обнаружил его. Гиббонсу уже даже хотелось, чтобы тот его заметил. Он вовсе не воображал, будто так уж похож на праздного бездельника. Он посмотрел на Тоцци, сидящего у столика спиной к нему. Проклятый ублюдок.

Тоцци снова болтал с барышней. За последние восемнадцать часов он уже в третий раз возвращался сюда, и немецкая бурда была уже пятым сортом пива, которые успел перепробовать за это время Гиббонс. Он просто молился, чтобы Тоцци отправился куда-нибудь еще, где можно заказать что-то другое. Но Тоцци, похоже, прямо-таки прилип к этой блондинке и неизменно возвращался в бар. Задает этот парень хлопот.

На блондинке, как и вчера, была мужская серая шляпа с широкими полями. Девушка не выглядела сногсшибательной красавицей, но было в ней что-то очень привлекательное. Гиббонс сказал бы, что она не похожа на многих других девиц, и в этой шляпе она выглядела весьма сексуально, не убийственно, но по-настоящему сексуально. Гиббонс слышал, как сегодня утром блондинка поддразнивала Тоцци, подтрунивала над его итальянским лоском. Она была остроумна, с отличным чувством юмора и, что особенно важно, несомненно умна. Гиббонсу она нравилась. Чем-то неуловимым она напоминала ему Лоррейн, какой та была прежде.

Гиббонс заметил, что блондинка прошла в другой конец бара, чтобы обслужить посетителя. Он прихватил свой стакан, подошел к стойке и уселся на стульчик рядом с Тоцци.

– У вас свободно? – спросил он.

Тоцци повел себя весьма подозрительно. Похоже, он был вовсе не рад видеть своего бывшего напарника. Он отвел глаза в сторону, глядя Бог знает куда. Тоцци всегда был параноиком, но никогда раньше это не проявлялось столь очевидно. Может, Тоцци боится, что Гиббонс скомпрометирует его прикрытие? А может, Иверс был не так уж не прав, подозревая, что Тоцци переметнулся на другую сторону? На лице Тоцци появилось недовольное выражение; как будто неожиданное появление Гиббонса нарушило все его планы.

– Черт побери, что ты тут делаешь? – спросил он.

Гиббонс осклабился.

– Не следует разговаривать с посетителями таким тоном, – сказал он.

Гиббонсу и в самом деле не понравился его тон. Он слышал, как Тоцци выпендривался перед этой блондинкой. Он решил, что Тоцци не хочет выходить из роли, но игра в стиле Никки Ньюарка была уж слишком убедительной. Гиббонс взглянул на стакан в руке Тоцци. Разумеется, бурбон. «Дикий турок» или же тот особенный ром, который он так любит. Но ведь еще только половина второго. Не рановато ли? Или это тоже часть его роли? Гиббонса одолевали дурные предчувствия.

– Что, черт побери, ты тут делаешь? – снова спросил Тоцци.

И снова чересчур раздраженно, по мнению Гиббонса.

Гиббонс кивнул в сторону блондинки, которая наливала томатный сок в стаканы, готовя «Кровавую Мэри».

– В чем дело? Хочешь окрутить и ее? Тебе недостаточно жены твоего босса?

Гиббонс просто высказал предположение, но по вспыхнувшим яростью глазам Тоцци понял, что предположение оказалось верным. Он видел Тоцци и Сидни прошлым вечером, и, хотя они были на публике, то, как она улыбалась Тоцци и постоянно касалась его рукава, выдавало более интимные отношения, чем следовало иметь жене босса и его телохранителю. Гиббонс прошел за ними в холл. Они вдвоем вошли в лифт для особо важных персон, и Гиббонс увидел, когда дверь уже почти закрылась, как Сидни потянулась к лицу Тоцци. Гиббонс решил, что они поднимаются на семнадцатый этаж, где у Сидни были личные апартаменты. Он узнал про это любовное гнездышко из рапорта, переданного в Бюро полицией Нью-Джерси. Сам Тоцци ни словом не обмолвился о нем в своих отчетах.