Грязный бизнес - Бруно Энтони - Страница 18

Лоррейн свирепо посмотрела на него – она не понимала, в чем дело.

– Что ж, возможно, этот ленч – не самая удачная идея, – сказала Лесли. – У меня создалось впечатление, что вы подозреваете меня в недобрых намерениях. Я знаю, мы не были настоящими друзьями, но я подумала, Майкл, что все может измениться. Такие процессы, как этот, – настоящее занудство: неделя за неделей, месяц за месяцем – и все одно и то же. Я ужасно обрадовалась, когда увидела в толпе знакомое лицо – ты появился тогда в суде в качестве свидетеля, – и решила, что, может быть, и ты чувствуешь нечто подобное. Поэтому я и пришла к тебе.

Она говорила очень искренне. Лоррейн сверлила глазами Тоцци, надеясь, что он исправит положение. Но откуда ей было знать, что адвокаты, занимающиеся уголовными делами, – великие артисты. Конечно, Лесли выглядела предельно откровенной, но разве можно доверять адвокату защиты?

Неожиданно раздался сильный стук в окно. Гиббонс инстинктивно потянулся за револьвером. И когда он увидел, кто стоит за окном, желание выхватить револьвер и всадить пулю в того типа только усилилось. Гиббонс нахмурился. За окном на морозе маячил Джимми Мак-Клири с поднятыми вверх руками и широкой улыбкой гнома на физиономии. Затем он опустил руки и направился к двери – можно подумать, кому-то он здесь нужен. Мак-Клири посмотрел на Лоррейн, и совершенно неожиданно ее лицо расцвело, как цветок, – она ждала, когда этот сукин сын подойдет.

– Лоррейн Тоцци, – сказал Мак-Клири, приближаясь к их столу, – ты согреваешь и зимний день.

Он смотрел только на нее. Интересно, откуда он знает, что она сохранила свою девичью фамилию? Логичнее, если в он предположил, что теперь она Лоррейн Гиббонс.

– Джимми, как поживаешь?

Она встала и, перегнувшись через Лесли, чмокнула Мак-Клири в щеку.

Гиббонс прикусил верхнюю губу – он был готов зарычать.

– Неплохо. А здесь, оказывается, очень мило, – произнес ирландец, покончив с поцелуями. – Два агента ФБР, очаровательная защитница и самый прелестный профессор средневековой истории, о каком только может мечтать любой школьник.

Мак-Клири стоял, потирая руки. Его лицо покраснело, а шляпы он не носил. У этого самодовольного болвана все еще была густая темно-каштановая шевелюра, которую он всем демонстрировал.

– В чем дело, Мак-Клири? – нахмурился Гиббонс. – Не можешь найти подходящий бар?

– И тебя очень приятно видеть, Катберт, – ответил Мак-Клири, просияв глазами хотя и в красных прожилках, но все еще лучистыми.

Гиббонс кипел от гнева, но сдерживал себя. Он не выносил, когда его называли по имени, особенно те, кто знал, что ему это не нравится. Но он не собирался доставлять Мак-Клири удовольствие.

– Что празднуем, ребятишки? Маленькая рождественская пирушка? – Его сарказм был так же откровенен, как и его ирландский акцент.

Тоцци сложил руки и откинулся на спинку стула.

– Ты намекаешь, что здесь происходит что-то противозаконное?

– Лично я далек от того, чтобы обвинять вас в чем-либо, Тоцци. Но, сын мой, тебя должна беспокоить сама видимость чего-то противозаконного. Сидите здесь у окна, на всеобщем обозрении. А я-то считал, что вы, итальянцы, более осмотрительны. – Сияние его глаз несколько померкло.

Гиббонс сложил руки.

– Мисс Хэллоран, Тоцци и моя жена – давние знакомые, Мак-Клири. Они росли по соседству. Если не веришь, можешь сам все выяснить. Это-то ты в состоянии сделать.

Мак-Клири поднял одну бровь и засунул руки в карманы пальто. Настоящий суперсыщик.

– Это правда, Лоррейн?

– Правда, Джимми. Хотя в те времена Майкл и Лесли не были большими друзьями.

Гиббонс покосился на нее. Ну спасибо, Лоррейн. Получается, что я наврал.

Лесли заговорила таким тоном, словно выступала с опровержением в суде.

– Мы с Майклом жили на одной улице, а Лоррейн была фактически моей первой няней.

Мак-Клири широко раскрыл глаза.

– Н-е-е-е-т. Наверное, речь идет не об этой Лоррейн, не о прелестной миссис Гиббонс. Да она всего на несколько лет старше вас, мисс Хэллоран. Правда, она вышла за человека значительно старше ее, но сама Лоррейн – это олицетворение вечной молодости.

Мак-Клири уставился на Гиббонса, на его губах, которые Гиббонс с удовольствием бы расквасил, блуждала дурацкая ухмылка. Гиббонс не мог отделаться от мысли, как было бы здорово откусить его маленький вздернутый нос.

– Почему бы тебе не оставить нас в покое, Мак-Клири?

– Я как раз собираюсь уходить, Катберт, мой мальчик. – Он поднял воротник. – Но запомни, что я сказал о видимости. Ваша встреча смотрится как-то не так.

Мисс Хэллоран стиснула зубы, взгляд ее стал колючим.

– Если у вас, мистер Мак-Клири, есть намерение выступить с обвинением, сделайте это в суде. Нам нечего скрывать.

– Ну что вы, мисс Хэллоран, не мое это дело – сообщать подобные вещи суду. Обо всем, что становится мне известно, я докладываю мистеру Огастину. А уж он решает, что доводить до сведения судьи, а что нет.

– Уверена, вы немедленно помчитесь к мистеру Огастину, чтобы сообщить ему о том, что, как вам кажется, вы здесь увидели.

– Да, мисс Хэллоран, я действительно работаю на прокуратуру США. И я бы пренебрег своими обязанностями, если бы не упомянул об этом случае. – В его ирландских глазах было какое-то непонятное выражение.

– Тогда, пожалуйста, передавайте мои наилучшие пожелания мистеру Огастину. Скажите ему, что, если он захочет обсудить с судьей Моргенротом список гостей, приглашенных мною на обед, я буду счастлива помочь ему. – Она произнесла это с такой язвительностью, что даже начала нравиться Гиббонсу.

– Непременно дам ему знать об этом, мисс Хэллоран. Приятного аппетита, джентльмены. Всего доброго, Лоррейн.

Мак-Клири поклонился и стал спиной пятиться к выходу, не сводя глаз с Лоррейн. Прежде чем уйти, он слегка поклонился Гиббонсу.

Чтоб ты сдох, Мак-Клири.

Лоррейн открыла меню.

– В его словах есть смысл. Это выглядит несколько подозрительно.

Три пары глаз уставились на нее. Лоррейн откровенно напрашивалась на неприятности.

Гиббонс оперся локтями о стол.

– Кем ты себя возомнила? Сандрой Дэй О'Коннор? Откуда тебе известно, что подозрительно, а что нет?

Лоррейн захлопнула меню.

– Думаю, замечание Джимми правильно. И я имею полное право согласиться с ним, если хочу.

– В самом деле? Ну, если у вас с ним такое взаимопонимание, иди и покрась его ванную в золотисто-медовый цвет с малиновым рисунком.

– Уверена, ему бы понравилось.

– Разумеется, особенно если в ней будешь ты.

Взгляд мисс Хэллоран скользил по залу. Люди, сидевшие за другими столиками, стали обращать на них внимание. Официанты делали вид, что их нет.

Тоцци взял Гиббонса за руку.

– Гиб, это же публичное место, успокойся.

– Скажи своей кузине, – фыркнул тот, – она первая начала.

Лоррейн с высокомерно-застывшим выражением лица произнесла:

– Я иду в дамскую комнату.

– Почему бы тебе не покрасить и ее, раз уж ты будешь там?

Ее величество проигнорировало замечание и торжественно удалилось. Мисс Хэллоран громко вздохнула и последовала за ней. Обычное явление. Ну что можно сказать о женщинах и дамских комнатах? Они обожают проводить там время. Вот теперь и эти две удалились, считай, на час – устроят в уборной маленькое дурацкое заседание. О Боже!

Подошел официант и поинтересовался, останутся ли они на ленч. Вид у него был такой, словно он только что похоронил кого-то из родственников.

Тоцци ответил, что все в порядке, и попросил принести карту вин. Не то этот молодчик пытался соблюсти приличия, не то надеялся подыграть мисс Хэллоран бокалом «кьянти» в середине дня. Бог его знает.

Гиббонс сидел, подперев кулаком подбородок и глядя в окно на снующие по Гранд-стрит машины. Он думал о том, что теперь они вряд ли будут обедать, а если даже и будут, он уже не получит от еды никакого удовольствия. И во всем виноват Мак-Клири.

Пристрелить бы его до того, как он сюда вошел. Лоррейн находит его чертовски поэтичным. Так пусть же умрет молодым.