Грязный бизнес - Бруно Энтони - Страница 14

– Спортзал «Джимбо».

– Позовите Немо. Скажите ему, это Вин, – прошептал он.

– Подождите.

Он ждал вечность. Сердце бешено стучало. Наконец Немо взял трубку.

– Да ты, сука...

– Нет, подожди. Слушай меня.

– Падаль, считай, что ты сдох. Я не собираюсь с тобой разговаривать.

– Пожалуйста, выслушай меня. Я не могу долго говорить. Передай Саламандре, я не собираюсь давать против него показания. Скажи ему, я сделал это с умыслом, у меня... у меня есть план.

– Какой еще план? Что ты несешь?

Что я такое несу? Спасаю свою задницу. Вот мой план. Говори же ему что-нибудь...

– Я хочу прекратить процесс. Скажи это Саламандре.

– Что?

– Хочу заставить судью прекратить дело. Огастин не справляется, это должен сделать я. Наболтаю им чего-нибудь, а в суде скажу совсем другое, разрушу, к черту, всю их защиту.

– Ну и как это все будет?

– Не могу сейчас объяснять. Я же сказал, что не могу долго разговаривать.

– Что значит не можешь разговаривать? Нет уж, скотина, лучше поговори. Ты же знаешь, я за тебя отвечаю. Я поручился за тебя, чтоб ты сдох. Именно мне вставят кол в задницу.

– Почему? Что сказал Саламандра?

– Откуда, хрен тебя забери, я знаю? Думаешь, я звонил ему? Я что – сумасшедший? Мы сидим на горячей сковородке. Скорее всего они думают, что я с тобой заодно. И это самое плохое.

– Почему они так думают?

– Да потому, что на руках у меня... э-э... груз. Сорок галлонов шампуня. Ты понимаешь, о чем я говорю? И я не могу им его передать. Ты же знаешь, за ними следят. А они наверняка думают, что я их надуваю. Ты знаешь, сколько стоит этот груз?

Сорок килограммов необработанного героина. По паре миллионов за килограмм. Почти восемьдесят миллионов. Господи, помилуй.

– Эй, Вин, ты где? Почему молчишь?

– Да-да, я здесь. Слушай, я не могу долго разговаривать, но я все улажу. И с Саламандрой мы все уладим. Ты и я. Хорошо? Хочу дать тебе один адресок. Карандаш есть? Привози твои сорок килограммов по этому адресу.

– Ты что, спятил?

– Слушай. Этот дом в Джерси-Сити. Когда-то здесь жил один старик. Старикашка умер, а дом до потолка забит всяким дерьмом. Если ты привезешь это сюда, никто ничего не заметит.

– Да что ты несешь?

– Груз будет в полной безопасности, потому что здесь ничего нельзя тронуть, пока не будет составлен перечень всего этого барахла. Поверь мне.

– Да пошел ты...

– Хочешь, чтобы люди Саламандры нашли тебя с сорока килограммами? Это после того, как ты надолго куда-то запропал?

Ну, давай же, Немо, давай, ослиная ты задница.

Немо молчал.

– Эй, послушай, парень, ты хочешь, чтобы они нашли тебя с этим дерьмом? И со всеми отметками на твоих руках?

Немо продолжал молчать. Он и не подозревал, что кто-то знает о его пристрастии.

– Слушай меня, парень. Записывай адрес. Пускай твой малый, этот любитель жареной картошки, Чипс кажется, доставит груз мистеру Питу Тоцци. Т-о-ц-ц-и. Восемь, девять, четыре, Йорк-стрит. Это с Джерси-Сити. Ты понял?

– Да, понял. Но я не знаю...

– Сейчас доверься мне. Привози его сюда. Он будет здесь в полной сохранности, по крайней мере, пару недель, затем ты проберешься сюда и снова заберешь его. Просто привези его сюда, а потом свяжись с Саламандрой и скажи ему, что у меня все под контролем. Если не хочешь, чтобы обнаружилось, что ты сам употребляешь эту дрянь. Я ведь могу намекнуть об этом защитнику, и все тут же закрутится.

Не будь таким твердолобым, Немо. Просто скажи, что все сделаешь.

– Ладно-ладно. Но что мне сказать Уго? Он захочет знать, что он со всего этого поимеет?

– Скажи ему, что я собираюсь прекратить процесс. Все выпускаются. И еще скажи, что я сохраню для него четырнадцать миллионов.

– О чем ты болтаешь?

– Я делаю работу за эту задницу, Огастина. Значит, ему не за что платить. Четырнадцать миллионов баксов останутся в копилке.

– Эй, Джордано, ты там в порядке? – Это был Тоцци.

Черт подери!

Джордано подлетел к унитазу и спустил воду.

– Да, сейчас выхожу.

– Эй, Вин, что у тебя происходит? – произнес Немо.

– Я должен идти, – прошептал Джордано в трубку. – Скажи, ты сделаешь это или нет?

– А ты будешь держать язык за зубами? Насчет меня?

– Не беспокойся.

В трубке послышался облегченный вздох.

– Ну, если это поможет снять всех с крючка да еще сохранит четырнадцать миллионов... Хорошо. Идет. Завтра утром Чипс на грузовике привезет все.

– Прекрасно. Чем раньше, тем лучше. Я буду поддерживать связь.

– Хорошо, не...

Джордано положил трубку, сунул телефон под книгу и закопал все в ванне. Бачок унитаза все еще наполнялся водой.

Его сердце продолжало бешено колотиться, пока он укладывал поверх этой кучи сломанные абажуры. Затем он вымыл руки, плеснул немного холодной воды в лицо и утерся драным полотенцем, висевшим на крючке. Надо, чтобы ничто не вызывало подозрений. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза. Сердце немного успокоилось. Он сделал еще вдох и открыл дверь.

Тоцци стоял, прислонившись к платяному шкафу, скрестив руки на груди.

– С тобой все в порядке? А то уж я решил, что ты умер.

– Нет, я в порядке. – Он выдавил улыбку. – Теперь мне значительно лучше. Правда.

Глава 6

Джордано стоял на верхней площадке, свесившись вниз через перила и пытаясь увидеть, кто пришел. Сантьяго, агент-пуэрториканец, снова крикнул ему, чтобы он не высовывался, пока они не проверят – на всякий случай, – кто там за дверью. Но Джордано был как на иголках. Он волновался из-за ковра с наркотиками. Немо обещал доставить его сюда, и Джордано все утро прождал, когда же наконец появится этот чокнутый Чипс на своем фургоне, развозящем рождественские заказы. Куда же он, к черту, провалился? При каждом удобном случае Джордано выглядывал в окно, надеясь увидеть этот проклятый фургон, такие грузовички сновали по всей улице, но все мимо. Сегодня уже сочельник, а Чипс как сгинул. Не собирается же он заявиться в Рождество? Эти парни ничего не соображают.

Куни, напарник пуэрториканца, стоял внизу у входной двери, проверяя, кто звонит. Джордано услышал стук двери, но ничего, кроме спины Куни, не увидел. Он наклонился еще ниже – безрезультатно. Не мог же Немо изменить свое решение? Этот треклятый ковер ему просто необходим. Тогда он сможет поторговаться. Героин, упакованный в небольшие пакетики, спрятанные внутри ковра, стоит восемьдесят миллионов. Вот он и потолкует с Саламандрой: его жизнь – за ковер. Все очень просто. Целая куча денег. Саламандра должен согласиться.

Глядя на темный пиджак Куни, Джордано неожиданно вспомнил того человека с мешком на голове, которого они с Огастином должны были удавить. Итальянский трюк с веревкой. Он вспомнил, каким дьявольски жестоким оказался Огастин, будто всю свою жизнь только и убивал людей. Он вспомнил также, как Зучетти поинтересовался, не было ли у того парня жены и детей, прежде чем его прикончить. У того не было семьи. У Джордано пересохло в горле. У него тоже нет семьи.

Опять начались спазмы желудка, и Джордано задержал дыхание. Даже если Саламандра и получит свой ковер, скорее всего Зучетти все равно с ним расправится – ему не понять, что произошло, он решит, что Джордано доносчик. Но если, придержав здесь этот ковер, ему удастся выиграть хоть немного времени и все обдумать, при первой же возможности он исчезнет. И они никогда не найдут его. Ни Саламандра, ни Зучетти, ни ФБР – никто.

Адвокат Джордано Марти Блюм вошел в прихожую и поднял руки над головой. Сантьяго водил по нему специальным детектором, проверяя наличие металла, а Куни осматривал содержимое кейса.

– Надеюсь, вы проделаете эту процедуру и с Томом Огастином, когда он сюда придет.

– А что? Вы находите, что это нарушение ваших гражданских прав, мистер Блюм? – спросил Куни.

– Вовсе нет. Просто не хочу, чтобы он пропустил дармовое удовольствие.