Дипломатический иммунитет - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 6

– Мне воротничок поправить не надо?

Прохладные пальцы Катерины деловито скользнули по шее Майлза; он подавил пробежавшую по спине дрожь.

– Теперь – нет, – сказала она.

– Аудитора делает одежда, – пробормотал он. В крохотной каюте отсутствовали такие излишества, как зеркало в полный рост; заменой ему служили глаза его жены. Майлзу отнюдь не казалось, что он что-либо теряет от такой замены. Катерина отступила назад, насколько могла – на полшага, к самой переборке – и оглядела его с головы до ног, проверяя общее впечатление от форкосигановского мундира: коричневый китель с фамильным гербом, вышитым серебром на высоком воротнике, расшитые серебром обшлага, коричневые брюки с серебряными лампасами, коричневые же сапоги для верховой езды. В пору своего расцвета форы были кавалеристами. Здесь, без сомнения, в радиусе бог знает скольких световых лет не сыщется ни единой лошади.

Он прикоснулся к наручному комму, настроенному на связь с аналогичным устройством на ее запястье – правда, ее комм был выполнен в стиле фор-леди и оправлен в декоративный серебряный браслет.

– Я свяжусь с тобой, когда буду готов вернуться сюда и переодеться. – Он кивнул на однотонный серый костюм, который она уже выложила на койку. Мундир для военных, штатское для штатских. И пусть вес исторического прошлого, одиннадцать поколений графов Форкосиганов за его спиной восполнят недостаток его роста и слегка сгорбленную фигуру. Ему незачем было упоминать о других, менее явных своих дефектах.

– А что надеть мне?

– Поскольку тебе одной придется играть роль всей моей свиты, что-нибудь эффектное. – Он ухмыльнулся. – У той красной шелковой штуковины достаточно невоенный вид, чтобы отвлечь внимание хозяев станции.

– Только мужской половины, любовь моя, – заметила она. – Может, шеф их безопасности – женщина? Да и вообще, привлекательны ли планетники для квадди?

– Один, похоже, был, – вздохнул Майлз. – Из-за чего и начался весь этот сыр-бор… В некоторых участках Станции Граф нулевая гравитация, так что тебе, наверное, вместо барраярских юбок лучше одеть брюки или легинсы. Что-нибудь облегающее.

– О-о. Да, конечно.

В дверь каюты постучали, и снаружи донесся застенчивый голос оруженосца Ройса:

– Милорд?

– Уже иду, Ройс. Майлз и Катерина поменялись местами – проскальзывая мимо нее и на миг оказавшись на уровне ее груди, он изловчился обнять ее, а затем вышел в узкий коридор курьерского корабля.

Ройс был одет в несколько более простую версию мундира Дома Форкосиганов, приличествующую ему по статусу вассального оруженосца.

– Мне собрать ваш багаж для переезда на барраярский флагман, м’лорд? – спросил он.

– Нет. Мы останемся на борту курьера.

Ройс невольно содрогнулся, хотя и пытался ничем не выдать своих чувств. Он был молодым человеком внушительного роста, к тому же устрашающе широк в плечах, и отзывался о своей каюте, которая находилась как раз над каютой корабельного инженера, примерно в таких выражениях: «Как будто спишь в гробу, м’лорд, только тут еще и храпят рядом».

Майлз добавил:

– Я пока что не хочу уступать ни одной из сторон в этом конфликте контроль над моими передвижениями – не говоря уже о кислородном запасе. Да и потом, на флагмане койки ненамного больше здешних, уверяю тебя, оруженосец.

Ройс понуро улыбнулся и пожал плечами:

– Боюсь, вам лучше было бы взять с собой Янковского, сэр.

– Потому что он меньше ростом?

– Нет, м’лорд! – Ройс был даже слегка возмущен. – Потому что он настоящий ветеран.

Барраярскому графу закон позволял содержать лишь ограниченное число приведенных к присяге телохранителей; по традиции, Форкосиганы чаще всего набирали своих оруженосцев из отставных военных, отслуживших по двадцать лет. По политической необходимости последние десятилетия на эту должность вербовали в основном бывших эсбэшников. Это была живая, энергичная компания, но у многих из них уже пробивалась седина. Ройс был среди них интересным исключением.

– С каких пор это стало иметь значение? – Оруженосцы Майлзова отца относились к Ройсу как к младшему, поскольку таковым он и являлся, но если они обращались с ним как с человеком второго сорта…

– Э-э… – Ройс неопределенно развел руками вокруг себя, из чего Майлз сделал вывод, что проблема заключается в более недавних столкновениях.

Майлз, собиравшийся уже было двинуть вперед по узкому коридору, вместо этого прислонился к стене и скрестил руки на груди.

– Слушай, Ройс – на императорской службе едва ли найдется человек твоих лет или моложе, который столь же часто оказывался под обстрелом, сколь и ты во время службы в хассадарской муниципальной охране. Не давай этим чертовым зеленым мундирам запугать тебя. Это всего лишь пустая похвальба. Половина из них грохнулись бы в обморок, если бы от них потребовалось обезвредить кого-нибудь вроде того психованного убийцы, который расстреливал прохожих на Хассадарской площади.

– Я был уже на полпути через площадь, м’лорд. Это было бы все равно что доплыть до середины реки, решить, что переплыть ее не сможешь, и повернуть обратно. Броситься на него было безопаснее , чем развернуться и бежать прочь. В обоих случаях у него оставалось равное количество времени для того, чтобы взять меня на мушку.

– Но зато он не успевал подстрелить еще дюжину случайных свидетелей. Автоматический игольник – мерзкое оружие. – Майлз на мгновение задумался.

– В том-то и дело, м’лорд.

При всем своем внушительном росте, Ройс имел обыкновение робеть в присутствии людей более высокого социального статуса – что, к несчастью, на службе у Форкосиганов происходило с ним почти постоянно. А поскольку застенчивость его внешне проявлялась в основном как тупая бесстрастность, окружающие зачастую не замечали его смущения.

– Ты оруженосец Форкосиганов, – твердо заявил Майлз. – Призрак генерала Петра облачен в этот коричневый с серебром. Это они будут тебя побаиваться, уверяю тебя.

Мимолетная улыбка Ройса была скорее благодарной, нежели убежденной.

– Жаль, что мне не довелось познакомиться с вашим дедом, м’лорд. Судя по легендам, которые ходили о нем в округе, он был нечто. Мать рассказывала, что мой прадед воевал вместе с ним в горах во время цетагандийской оккупации.