Наследник Осени - Карвин Джайлс - Страница 15

Юноши были с ней. Все помещение превратилось в одно тело, ее тело, и она осторожно трогала себя, наслаждаясь каждым мгновением, смакуя каждое прикосновение. Каждый из них уже побывал в ней. Каждый познал ее. И она узнавала их – губы, руки, спины, животы, члены, бедра, языки – по одному лишь прикосновению. Она ощущала исходящий от них жар, как если бы лежала обнаженная между четырех бушующих костров. И все же они сдерживали огонь, научившись гореть, не сгорая.

Что было там, за гранью, которую они не смели преступать? Шара догадывалась, но догадки ее строились не на знании, а лишь на фантазиях, игре воображения. Правду ведали только выпускники. Ответ на все вопросы можно было отыскать лишь за пятыми воротами, ключ от которых хранил магистр Виктерис. Он же хранил и другие тайны древнего знания великих магов Эффтена. Только он, Виктерис, мог привести учениц к подлинной силе Зелани.

Как же долго она ждала этой ночи! Но теперь ожиданию пришел конец. Сегодня перед ней распахнутся пятые врата, и она либо пройдет через них, либо провалится и последует примеру изгнанных с позором Рилы и Геджа.

Шара ощущала воду, ощущала гладко отполированные камни, выстилавшие ванну, чувствовала колеблющийся огонек. Не открывая глаз, она расширила сознание и проникла в мысли и чувства тех, кто был рядом. Она словно попала в тело Калеба, ощутила бурление воды у напрягшегося пениса и бедер. Его желание стало ее желанием, оно волновало, рвалось, прокатывалось волнами по телу – схватить за бедра, раздвинуть ноги и пронзать, пронзать… Ее вожделение смешалось с его вожделением, и Шара уже не различала, где чье. Взять или отдаться, пронзить или быть пронзенной – все равно, только бы утолить этот мучительный голод.

Она вздохнула. Слишком торопливо. Калеб стиснул зубы. Его выдержка помогла удержаться и ей.

Шара открыла глаза и улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ. Вместе с выдохом она вошла в него, минуя плоть, и почувствовала его щедрую душу, благородное сердце и игривую натуру. Он спас ее, и теперь его переполняла гордость за самого себя.

Они поменяли дыхание, и Шара впустила его в себя. Внутри как будто повеяло сквозняком. На одно короткое мгновение они стали единым существом.

Ей хотелось больше. Ей хотелось всех. Баксина и Баштина, Тераса и Калеба. Всех и сразу. Во всех возможных позах и положениях. Но нет, это детские игры, пустые фантазии. Подготовка заканчивалась. Пришло время последнего испытания. Целых девять лет она собирала энергию, пора шагнуть дальше – за грань близости, за грань самоконтроля, за грань обыкновенной любви. Пора овладеть настоящей силой.

Луч заходящего солнца ворвался в помещение через крошечное окошечко в верхней части сложенной из неотесанных камней западной стены. Весь последний час яркий квадратик света медленно полз по воде к тому месту, где лежала Шара. Солнце опускалось все ниже и ниже, прячась за Мельничной стеной, и цвет его менялся с ярко-белого на оранжевый, с оранжевого на синий, с синего на фиолетовый. Последнее дыхание света растворилось в темноте. Пора.

Шара поднялась. Влажная кожа мерцала в тусклом пламени факела. Она улыбнулась и молча погладила по щеке каждого из четырех помощников. С ними у нее уже никогда не будет ничего подобного.

Шара оттолкнулась от покрытой скользкими водорослями стены и неспешно поплыла через пруд. Достигнув противоположного края, сделала последний, бесконечно глубокий вдох, словно вбирая в себя весь мир. И нырнула.

Теперь путь ее лежал к расположенному под стеной туннелю. Много раз, погружаясь под воду, Шара всматривалась в его непроницаемый мрак. На другой стороне пруда был такой же туннель, который вел в противоположном направлении, и она предполагала, что туннели соединяются где-то далеко от школы. Никто из учеников понятия не имел, что лежит там, в чернильной глубине каменных коридоров.

Мрак окружил ее, сжал, как сжимают горло невидимые пальцы. С каждым гребком девушка освобождалась от беспокойства и тревоги, убеждая себя, что воздуха хватит, чтобы добраться до пункта назначения. Туннель неуклонно уходил все глубже и глубже.

В груди появилось жжение. Возвращаться было уже поздно, она заплыла слишком далеко. Легкие сжались. Шара выпустила несколько пузырьков и тут же пожалела об этом – все ее тело возжаждало воздуха. Во мраке вспыхнули огоньки. Руки двигались неуклюже, медленно.

Свет! Да, свет! Подводный коридор резко повернул вверх.

Надежда придала сил. Шара устремилась к выходу. Круг света расширялся, приближался. Она уже видела пляшущие на поверхности блики. Теряя сознание, последним, отчаянным напряжением воли Шара рванулась вверх.

Воздух. Она открыла рот и медленно, сохраняя контроль над телом, вдохнула. Первые врата, дыхание. Они – самое важное. Не забывай. Не хватало только прийти к заключительному этапу с одышкой, как новенькой.

Выровняв дыхание, Шара огляделась. Место, в котором она оказалась, напоминало пещеру с прудом. Тот же, почти не обработанный камень. Грубые стены. Сводчатый потолок. Окон нет. Нет и дверей. Вдоль стен – с десяток факелов. Свет тусклый, но и его достаточно, чтобы увидеть небольшой островок в центре пещеры.

Шара выдавила из себя остатки паники и страха, провела их по рукам и ногам, выпустила через пальцы и неторопливо поплыла к берегу.

Вода плеснулась на горячие камни и паром поднялась к потолку. Едва Шара ступила на берег, как на другой стороне острова появился Виктерис. Совпадение? Или все так четко рассчитано? Она не думала об этом – у каждой церемонии свой порядок, каждая живет своей жизнью.

Несколько секунд они молча стояли друг против друга, разделенные полоской камней. Высокий, гибкий, подтянутый и мускулистый, он мог бы быть воином. Никакого сравнения с Калебом и другими мальчишками. У тех тела были тонкие, гладкие, иные, здесь же чувствовались твердость и завершенность. Его плечи и руки под тонким слоем воды казались отполированными камнями.

Лицо у него было обветренное, суровое и даже грубоватое, с резкими, выступающими скулами и острым подбородком. Волосы длинные, черные, с проседью на висках. Нависающие над глазами тонкие дуги бровей придавали лицу выражение то ли сосредоточенности, то ли жестокости.

Большую часть островка покрывали мозаичные плиты, отполированные до зеркального блеска. Две переплетенные спирали, черная и белая, образовывали пять тесных колец.

Шара сделала шаг вперед и ступила на черную дорожку. Виктерис коротко кивнул и ступил на белую. Она двинулась вправо. Он влево.

Шаг за шагом они приближались к центру. На пятом он заговорил.

– Что есть первые врата? – Голос глубокий, низкий. – Закрой глаза, прислушайся и усни.

– Дыхание, – тихо, но четко ответила Шара, настраивая дыхание на ритм учителя, наблюдая за тем, как поднимается и опускается его грудь. Медленно и осторожно, как две соперничающие кошки, они совершили еще один круг и еще больше приблизились друг к другу.

– Что есть вторые врата? – спросил Виктерис. Голос его звучал странно, как будто исходил отовсюду: сверху, снизу, из потолка, стен, даже из воды.

– Кожа.

Шара сосредоточила внимание на собственном теле, регистрируя каждое ощущение. Опыт, приобретенный на занятиях с Калебом и другими, пришелся как нельзя кстати. Она чувствовала все как внутри себя, так и вовне. Каждая стекающая по спине капелька воды оставляла за собой светящуюся дорожку. Каждое касание бедер отсчитывало шаг по второму кругу спирали.

– Что есть третьи врата?

– Глаза.

Она посмотрела в глаза Виктерису, как недавно смотрела в глаза Калебу. Но теперь перед ней был не юноша, не ученик, а хозяин, наставник. Она ощутила его энергию как физический удар. От Калеба исходили любовь, тепло, близость. Виктерис же испугал ее. В его взгляде не было ни сочувствия, ни участия, ни жалости. Только энергия в чистом виде. Она была корабликом, он – штормом, уносящим ее в неведомую даль.

Дыхание участилось, и Шара напряглась, отчаянно удерживая его под контролем.