Разговоры под водку - Брукс Кирсти - Страница 26

— А не уличный театр?

— Нет.

— Не импровизированный уличный театр, а настоящая театральная группа. Так?

— Не-ет.

Обычно вранье у меня прокатывает гладко, но тут под его взглядом я заколебалась.

— Настоящая театральная группа, я спрашиваю?

— Очень даже настоящая, — сказала я, хотя ни фига не знала о театре, — мы ставим, м-м-м, пьесу Джорджа Фейма.

— Значит, Фейм. С газовым баллончиком. А ты кого играешь?

Я подвинулась к окну:

— Мы роли еще не распределяли.

— Тогда о реквизите тоже пока не будем?

— Да, лучше не будем.

В комнату влетел Джок, пронзительно пискнул и сунул голову под крыло. Я была искренне разочарована, что Джок не клюнул Сэма в щеку. Может, попробовать его натаскать?

— Это Джок.

— Привет, Джок, — сказал Сэм и пододвинулся поближе к попугаю.

— Я бы на твоем месте его не трогала, — предупредила я, страстно желая, чтобы Джок проявил свой мерзкий характер. — Он дикий, руку в момент откусит.

Мы оба посмотрели на Джока, и я просто взбеленилась, увидев, как он изображает из себя хорошенького и совершенно безвредного попугайчика. Куда делось его пагубное пристрастие к шоу Джерри Спрингера? Неужели насилие все-таки не было его второй натурой?

Сэм повернулся ко мне:

— Что у тебя на уме, Кэссиди Блэр?

— Какая честь! Кэссиди Блэр!

— Что тебя так тянет к дому номер семнадцать на Риверсайд-авеню?

Так, спокойно. Я плюхнулась на диванную подушку и тут же поняла, что лопухнулась. Когда я сидела, то была на несколько футов ниже Сэма. И это была не только психологическая проблема. Его мужское достоинство оказалось как раз на уровне моих глаз.

Он немного походил и уселся в кресло рядом со мной, положив ноги на кофейный столик. Я вздрогнула, когда его сверкающие черные туфли легли на стопку журналов «Вог», под которыми были спрятаны номера «Зе фейс», сохранившиеся с того времени, когда я думала, что клетчатая мини-юбка и драные чулки — самое то. Мне нравилось, пролистывая их, вспоминать старые добрые времена, когда умение зарабатывать на жизнь не казалось столь же важным, как умение правильно шнуровать ботинки «Док Мартенс». Тем временем ноги Сэма закрыли улыбающееся лицо модели Эль Макферсон.

— Я знаю, ты там была, — сказал он.

Я переключила внимание с его туфель на его лицо.

— Ты что, следил за мной?

— Ага.

— И что, арестуешь меня? Или ограничишься тем, что истопчешь все мои журналы, чтобы у меня начался невроз и булимия?

Он глянул на свои туфли и поспешно сел, аккуратно подобрав ноги. На полу валялась бутылка из-под пива и обертка от батончика «Марс». Господи, ну что я за свинья? Прямо как Гомер Симпсон из мультика.

— Что читаешь? — Он наклонился, чтобы посмотреть название. — Это «Вог»?

— Да! Что в этом плохого?

— Просто я не думал, что ты похожа на девушку, которая читает такие журналы.

— Я похожа на девушку, которая читает «Вог». Весьма. На самом деле я только один раз подписалась, потому что они обещали три коробки шоколада первым двум сотням подписчиков. Но я всегда мечтала стать девушкой с обложки «Вог».

Я оглядела свою экипировку. Да… Мечтать не вредно.

— Итак, что ты делала на Риверсайд-авеню? — Сэм взял журнал и начал его рассеянно листать.

— Ничего. Ходила к другу.

— Дэниелу Глассу?

— Может быть.

— Значит, к Глассу. — Он помолчал и добавил: — А ведь он живет один.

— Да, один. Я выгуливаю его собаку.

— У него уже есть, кому ее выгуливать. Бойкая девушка по имени Джуди.

Вот гад!

— Молодец, навел справки. Но вообще-то, тебе пора, мне нужно работать.

— Для «Мира DVD»?

— Да, люблю, знаешь ли, просматривать дома музыкальные каталоги, и все такое.

Я подошла к столу и запихнула компромат о посещении дома Дэниела в ящик. Потом повернулась и задвинула ящик задницей, поймав при этом взгляд Сэма. Мне показалось, что лед в наших отношениях растаял. Но это было только одно мгновение, а потом между нами опять выросла глухая стена.

— Я должен сообщить об этом.

Боже мой! Ни в жизнь больше не открою дверь, не посмотрев в глазок.

— Почему?

— Это моя работа.

— И что же это за работа, если не секрет?

— Я детектив.

Я так и обомлела:

— Но почему ты следишь за мной? В этом городе наверняка найдется что-нибудь посерьезнее, чем мои мелкие делишки.

— Конечно, но доложить все равно придется.

Я сложила руки в жесте подчинения и пошла на кухню.

— Хочешь чаю? Кофе? Воды?

— Кофе был бы кстати, — сказал Сэм, барабаня пальцами по подлокотнику. Может быть, он тоже нервничал, но из-за чего?

— Хорошо. У меня даже печенье есть.

Я принесла пачку печенья и кинула ему на колени. Красивые колени.

— Итак, рассказывай, почему ты следишь за мной.

— Ты приходила к Нилу. Думаю, неспроста.

— Ты ошибаешься. То, что я навестила Нила, не имеет ничего общего с тем, чем я теперь занимаюсь, — сказала я, в очередной раз покривив душой. (Хотя это и была ложь, но не то, о чем подозревал Сэм.) — Я не торгую наркотиками.

— И все-таки, что же ты замышляешь? — спросил он, уминая печенье и все еще притворяясь, что читает журнал.

Я расставила чашки, принесла кофейник и оперлась ладонями о край стола:

— Сначала скажи, почему ты так решил.

— Потому что сегодня я был у тебя на хвосте, но мне помешали.

Я понуро смотрела в чашу с фруктами на кухонной стойке, в которой начали медленно гнить мандарины.

— И что?

— Сегодня я следовал за тобой до Риверсайд-авеню, пока кто-то не позвонил на пост и не сообщил о скрывающемся в засаде злодее, то бишь обо мне. Обнаружила меня соседка, какая-то мамаша-неврастеничка.

Я покатилась со смеху:

— Тебя застукала мать Пенни? Тебя? Копа? Когда ты следил за мной?

— Да, забавно, — проговорил он низким голосом.

— И тебе пришлось еще как-то выпутываться и объяснять, как ты там оказался, да?

— Точно. И вот что я тебе скажу — я видел, как ты прокрадывалась в дом на прошлой неделе, притом несколько раз. Что ты там делала? Прятала наркотики, ворованные вещи? Ты всегда выходила с пустыми руками.

Я вздохнула и призналась:

— Упаси боже! Я не воровка. Я просто проверяю бой-френда одной девушки. Она считает, что он ей изменяет.

— А он изменяет?

— Я так не думаю. Хотя там есть кое-что подозрительное.

— Та тощая кляча?

Я даже привстала:

— Ты ее тоже видел?

— Да, несколько раз.

Ничего себе! Как же я следила за домом, что не заметила, что Сэм там был?

— Но где ты прятался?

— В белом «фольксвагене».

— О, а я-то думала, что это какой-то студент…

Мы молча жевали.

— Похоже, печенье — твоя любимая еда, — наконец сказал он с намеком на улыбку, что было уже хорошо.

— Как и твоя, мне кажется.

За окном смеркалось, и я щелкнула включателем. Я знала, что у меня красивая улыбка. Давным-давно, когда я была юная и смешливая, у меня было много парней. Теперь я не такая юная и не так часто улыбаюсь. Да и парней у меня нет.

Я обернулась к нему с ослепительной улыбкой (как мне казалось):

— Еще кофе?

— Спасибо, — сказал он, озабоченно нахмурясь. — У тебя болит голова?

— Да нет. С чего ты взял? — сказала я, проходя на кухню.

— Ты морщишься.

— Разве? — удивилась я и попробовала слегка расслабить мышцы лица.

Он не отвечал.

— У меня есть вино. Не желаешь стаканчик? — крикнула я уже из кухни, с мажорными нотками в голосе.

— Нет, спасибо.

Ну и пошел ты к чертовой бабушке!

Я открыла бутылку красного, которое Джози принесла несколько месяцев назад. Улучив момент, пока Сэм, перекладывая мои журнальные кипы, отвернулся к окну, я поправила лифчик, чтобы грудь была повыше, и намазала на руки чуть-чуть крема, пахнущего розами.

— И все-таки выпей… — Я постаралась, чтобы это прозвучало томно и лениво.

Мы помолчали. Как раз когда я подумала, что хорошо бы поставить что-нибудь из джаза, Сэм заговорил: