Перешагнув пропасть - Брукс Хелен - Страница 22

— О-о-о, — только и выдавила из себя Сэнди.

— Вот видишь? — Жак указал рукой на купальники. — Теперь успокоилась? Можешь прикрыть свое соблазнительное тело, насколько пожелаешь. А я иду в воду. Чтобы ты не думала, что я подглядываю.

Сэнди хотела смерить его сердитым взглядом, но только жалко улыбнулась, за что тут же себя запрезирала.

— А если тебе захочется совсем закутаться, найдешь в шкафу уйму футболок — здесь же, в раздевалке, — добавил Жак.

— Я ограничусь купальником, — сухо ответила Сэнди и покраснела, догадавшись, что он снова забавляется. Наконец он ушел.

Стоя в раздевалке, Сэнди на какое-то время застыла, глядя на свое отражение в одном из зеркал, вделанных в стены. Как же меня сюда занесло? — недоумевала она. Зачем я сюда приехала? Это безумие, говорила себе Сэнди, все еще глядя на стройную белокурую девочку в зеркале. Я играю с огнем и никак не могу остановиться. Тьфу, дьявол! Что же я делаю? Что меня ждет?

Жак уже плавал, когда Сэнди робкими, нерешительными шагами вышла из раздевалки. Жак энергично рассекал воду. Как он силен, сколько в нем мужской уверенности, и главное — как он владеет собой! Второй Айан! Такой же спокойный, вкрадчивый хищник. Что-то есть в них общее, выделяющее из толпы простых смертных.

За время своей трудовой жизни Сэнди сталкивалась со многими мужчинами, одни из которых были красивы, другие просто симпатичны, а третьи не стоили доброго слова. Жак — совершенно особенный. В нем явно есть что-то такое, чему она не может подобрать названия, — возможно, это умение подчинять себе других. Оно привлекает женщин любого возраста, от шестнадцати до шестидесяти. Этой же чертой обладал и Айан.

Как ни противно было ей думать о — покойном муже, о том, что она подчинилась ему — душой и телом, — Сэнди признавала иногда, что он был неотразим. Впрочем, гораздо чаще она вспоминала о нем как о предателе, человеке без совести, грязном аферисте. Все в нем было несовместимо с представлениями о порядочности.

Сэнди не допускала мысли, что Жак способен на такое же вероломство, как Айан. Однако кто знает?.. И она все стояла в тени, наблюдая за тем, как Жак рассекает воду сильными, равномерными ударами рук. Меня не привлекают его достоинства, думала Сэнди. У него было бесчисленное множество женщин, он вполне доволен холостяцкой жизнью, и притом у него есть Моника.

Моника. Сэнди вспомнила, как откровенно говорил о ней Жан-Пьер всего несколько часов назад, когда они наблюдали танцующую парочку в объятиях друг друга. «Красивая пара, не правда ли? Глядя на них, я всегда задаюсь вопросом: почему бы Монике не уйти из нашего изматывающего бизнеса и не сосредоточиться на семье? Тем более что клан Шалье — очень богатые люди». Ну что ж, в один прекрасный день Моника так и сделает, они ведь идеально подходят друг другу. При этой мысли у Сэнди что-то сжалось внутри.

Вода была такой, как обещал Жак: теплой и ласковой, она приятно охладила разгоряченную кожу Сэнди.

Но когда голова Жака вынырнула совсем рядом, Сэнди взвизгнула от неожиданности. Прижав ее к себе, он крепко поцеловал ее в губы.

— Как? Вы же были на другом конце пруда? — удивилась Сэнди. И тут же онемела — прижимавшееся к ней мужское тело было абсолютно нагим.

— Ты очаровательна, — сказал он. Освещение над прудом придавало его глазам особый блеск. — Почему ты так долго колебалась?

— Разве вы за мной наблюдали? — Она-то думала, что, поглощенный своим плаванием, он не видел ее в тени перестроенного амбара, и она могла любоваться им сколько угодно.

— Наблюдал все время. Я вообще люблю на тебя смотреть. — Вслед за этими словами Сэнди получила и весьма осязаемое подтверждение признанию Жака — она почувствовала, как он, прижимавшийся к ней, возбужден.

Неожиданно он отпустил ее и поплыл прочь, рассекая воду теми же сильными размеренными ударами; над водой была видна только темная голова.

— Догоняй! — Он обернулся, подняв одну руку. — Покажи, на что способны златокудрые русалки.

Сэнди всегда была хорошей пловчихой, и теперь она вложила всю свою силу и страсть в это соревнование. Не без труда догнала она Жака, но проплыла мимо него с таким изяществом, словно вода действительно была ее родной стихией. Направляясь к противоположному концу пруда, Сэнди чувствовала Жака рядом, но не оборачивалась. Она остановилась лишь у мраморной стенки, где стала отжимать и собирать в узел растрепавшиеся волосы.

— Впечатляющее зрелище. — Жак потрогал завиток, прилипший к ее лбу. — Ты плаваешь не хуже мужчины.

— Это разве комплимент?

— Хочешь услышать от меня, как ты женственна? — В глазах Жака плясали смешинки. — Боюсь, на это я уже не способен. Раздавлен твоим превосходством по всем параметрам.

— Ну что ж, на сегодня хватит. — Сэнди откровенно засмеялась, и в последующие полчаса они плавали и ныряли, наслаждаясь свободой, которую тело обретает в воде. Сэнди почти забыла, что с этим человеком следует быть начеку. Забыла — но не совсем…

— Хочешь кофе? — Он моментально заметил, что она продрогла. Вылез на берег, нисколько не смущаясь своей наготы, и протянул руку Сэнди, помогая ей выйти из воды.

Она старалась удержать взгляд на верхней части его торса, но — тщетно. Глаза невольно скользили вниз, и она чувствовала себя девчонкой, подглядывающей за взрослыми купальщиками. Какая нелепость, подумала Сэнди, однако вид этого сильного обнаженного мужского тела подействовал на ее гормональный механизм так, что где-то в глубине ее существа возникла влажная теплота, а сердце забилось, будто пойманная птица.

Жак вытащил ее из воды без малейших усилий, и она встала рядом, чувствуя, как дрожат у нее коленки — не только от холода. А он сказал:

— Чем больше я смотрю на тебя, тем больше я тебя хочу. Ты околдовала меня, маленькая белокурая англичанка. И ведь ты тоже загораешься в моих объятиях.

Сэнди собиралась сказать в ответ что-нибудь остроумное, даже циничное, способное погасить возникшие в них обоих заряды, но во рту у нее пересохло, а сердце стучало как молот. Она отчетливо представляла во всех подробностях его большое, мускулистое тело, хотя глаза ее были прикованы к глазам Жака. Появилось сознание его мужской власти над ней, оно пугало и вместе с тем приводило в восторг, делало ее беспомощной, но счастливой.

— Мне неприятна мысль о том, что другие мужчины прикасались к тебе, целовали тебя, — сказал он хрипловатым от волнения голосом. — Понимаешь? Мне самому это не нравится, но я ничего не могу с этим поделать.

Он, конечно, подразумевает Айана, решила Сэнди, и вдруг это имя послужило противоядием, способным уничтожить ее новое чувство, эту по сути своей страшную, неконтролируемую, примитивную, всепоглощающую страсть.

— Вы говорите о моем муже? — спросила Сэнди, с трудом произнося слова.

— Твоем покойном муже, — мягко поправил Жак. — Он умер, Сэнди, его больше нет. Как бы ни было тебе хорошо с ним, этого больше не будет.

— Я знаю. — Она отшатнулась, и он заметил боль в ее глазах.

— Нет, не знаешь. — Поймав руку Сэнди, он повернул ее лицом к себе, глаза его напоминали два черных омута. — Нельзя жить одними воспоминаниями — неужели ты еще этого не поняла? Я не предлагаю тебе забыть его совсем, это невозможно, но я хочу, чтобы ты поняла: все кончилось.

— Оставьте меня! — Она-то думала, что Айан может служить противоядием, но теперь осознала, что она слабее, чем хотелось бы. Все горькие чувства: стыд, неуверенность в себе, потерянность обманутой женщины — снова нахлынули на нее так, словно все это было вчера.

По вине Айана она испытала немыслимое унижение — она была прахом у него под ногами. Он сыграл на ее наивности, а потом исчез, не попрощавшись. А ведь она любила его, доверяла во всем. И вдруг их любовь оказалась иллюзией, уродливой и страшной.

Месяц за месяцем она бродила тогда вечерами по улицам, не в силах заснуть. Она смотрела на других женщин, самых обыкновенных, а иногда совсем некрасивых, недоумевая: чем же я хуже? Почему мужчины их любят, а меня нет? Вот что сделал с ней Айан — она поняла это сейчас настолько отчетливо, что уже не видела лица Жака. После истории с Айаном она привыкла к тому, что ее можно только унижать, презирать, в крайнем случае — жалеть. Но любви она недостойна.