Нечаянная любовь - Брукс Хелен - Страница 17

– Я ненавижу его, – заявила она большеглазому привидению в зеркале, я действительно его ненавижу.

Но врать себе бессмысленно: она любила его всем сердцем и не представляла, как вернуться к обычной жизни и что делать, чтобы не рассыпаться на тысячи мелких осколков. Содрогнувшись, как от озноба, хотя ночь была теплой, она спрятала лицо в дрожащих руках, не в силах смотреть на свое странное отражение. Не переставая горько упрекать себя то в одном, то в другом, она довела себя до полного изнеможения и наконец, свернувшись калачиком, улеглась в постель, чувствуя себя маленьким зверенышем, который уже больше не может бежать от преследователей.

– Рия, Рия, открой! – разбудили ее настойчивые крики Поппи.

С удивлением она увидела, что уже утро. И сразу целый поток ужасных воспоминаний вчерашнего дня навалился на нее. Она содрогнулась всем телом. С трудом поднялась и, спотыкаясь, подошла к двери. Как ей хватило сил запереться?

Поппи держала поднос, на котором дымился кофе и лежало несколько тостов с маслом.

– Выглядишь ты ужасно, – весело заметила кузина, входя в комнату и решительно ставя поднос на столик.

Сердце у Рии екнуло – на подносе стояли две чашки. Видимо, предстоял сердечный разговор и прямые вопросы, а у нее просто не хватит сил. Такт и сдержанность никогда не были сильной стороной характера ее кузины.

– Что здесь произошло? – начала Поппи, верная себе. – Никое говорит, что никогда еще не видел своего дядю таким. Обычно он сам мистер Лед, но ты, кажется, здорово его достала.

– Поппи, прошу тебя…

Беззаботность кузины сильно действовала ей на нервы. Даже самый толстокожий человек давно бы уже понял, что дело не в простом недоразумении. Поппи задумчиво посмотрела в ее бледное лицо, и озорные огоньки потухли в карих глазах.

– Не может быть, Рия! Не могла же ты в него влюбиться! – воскликнула она обеспокоено. – Ты! Снежная королева!

– Я уже сказала, забудь об этом.

Но Поппи не унималась.

– Ну, ты и выбрала орешек для своих молочных зубок! Да он глотает женщин на закуску. Никое говорит, что они сами липнут к нему, точно мухи, а он всегда…

– Еще одно слово – и, ей Богу, Поппи, я тебя ударю! – Она говорила настолько серьезно, что Поппи пришлось получше всмотреться в ее горящее лицо, и тогда она впервые в жизни увидела во взгляде подруги обиду и даже неприязнь. – Почему ты считаешь себя вправе врываться в любое время и болтать все, что хочешь? – бушевала Рия. – Когда ты наконец поймешь: то, что ты делаешь и говоришь, может причинять людям боль? Сильную боль! Я влипла во всю эту историю только из-за тебя. Так что, будь добра, оставь меня в покое, если все, что ты можешь предложить, – это сплетни и насмешки.

– Я и не… – начала было Поппи, но Рия высказалась еще не до конца.

– За последние несколько дней мне задавали вопросы о таких вещах, о которых я и понятия не имею. Меня обвиняли в таком, о чем я и думать не хочу. Димитриос с первого мгновения поставил под вопрос мою порядочность. А с твоей помощью он только укрепился в плохом мнении о женщинах. – Я не просила, чтобы ты выдавала себя за меня, – хмуро возразила Поппи, гордо отбрасывая волосы назад.

– Не беспокойся. С сегодняшнего дня ты сама по себе, – сердито отрезала Рия, и взгляд ее затуманился. Она и забыла, насколько эгоцентрична ее красивая кузина.

– Пожалуйста, Рия, не надо со мной ссориться, – начала Поппи, быстро, как всегда, изменив тактику. – Мне очень, очень жаль, что я доставила тебе столько хлопот, я же тебя так люблю! Я знаю, ты сделала все это для меня, и я тебе благодарна, честное слово!

Рия посмотрела на нее устало, не в силах противостоять мольбе в ласковых карих глазах. Поппи и дядя – ее единственные родственники, и она им обязана всем.

Заметив перемену, Поппи схватила ее за руку и потащила на маленький балкончик. Когда на ее каштаново-рыжие волосы упали лучи солнца, то вокруг головы образовалась сверкающая аура.

– Давай присядем, и я тебе все объясню, пока мы завтракаем, – ласково заманивала она. – Мне необходима твоя поддержка, ведь скоро надо идти к Димитриосу.

Рия полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Было еще очень рано, и золотистая дымка окутывала сад, смазывая контуры. В воздухе стоял приятный запах свежего хлеба, который Роза жарила на кухне к завтраку, аромат только что сваренного кофе щекотал ноздри. И жизнь вдруг показалась не такой уж безнадежной. Все, что она сделала, она сделала ради Поппи. Когда у него будет время подумать, он наверняка ее поймет, и даже если не простит, то, по крайней мере, оценит. Спина у нее невольно выпрямилась, и она подняла голову. Как бы то ни было, дело сделано. Все мячи теперь на его половине. Больше ей не придется ни лгать, ни притворяться.

– Ты давно знаешь Никоса? – поплотнее запахивая махровый халат, спросила она у кузины, когда они сели на балкончике. Утро только-только нарождалось, и воздух был еще довольно прохладный.

– Тыщу лет! – воскликнула Поппи и, заметив, что Рия подняла брови, смущенно рассмеялась. – Четыре месяца – для меня это целая вечность. Ты же меня знаешь.

– И еще как, – с чувством заметила Рия, все еще сердясь. Она не собиралась так быстро капитулировать.

– Он приехал в Англию по делам Димитриоса, – продолжала Поппи, жуя тост. У Рии не было аппетита, но она с удовольствием выпила горячий сладкий кофе. – И я сразу поняла, что он совершенно особенный. Честное слово! – добавила она, заметив недоверие в глазах Рии.

– Ну, если так, из-за чего весь сыр-бор? – спросила Рия, сбитая с толку.

Впервые Поппи не смогла поднять на нее глаз. Быстро и грациозно поднявшись – привычка, приобретенная на работе, – подошла к перилам балкончика и, перегнувшись через них, посмотрела на сад, как бы бросая Рии вызов. – Тебе это не понравится, – предупредила она вызывающе.

Сердце у Рии заныло. Что еще натворила эта бедовая девчонка?

– У нас будет ребенок.

Рия ждала чего угодно, только не этого. Услышав возглас удивления, Поппи повернулась к ней, как разъяренная тигрица.

– Только не надо нравоучений! Нам и так сегодня предстоит "приятный” разговор с нашим господином и повелителем!

В голове у Рии все смешалось. Однако, поразмыслив, она признала, что нельзя было исключить и подобного оборота событий.

– Это получилось случайно, – жалко промямлила Поппи. – Надо было быть поосторожней, а Никое совсем еще ребенок.

– Был, – сухо поправила ее Рия.

– Но он действительно не такой, как все, – серьезно настаивала Поппи.

– С ним так легко и хорошо! Он заставил меня почувствовать… ой, я не могу тебе объяснить, это просто фантастика!

Щеки у Рии слегка порозовели. Как могла она в чем-то обвинять свою кузину, если одного легкого прикосновения Димитриоса было достаточно, чтобы заставить ее забыть обо всем на свете? А если бы он ее любил, как Никое Поппи, разве смогла бы она ему в чем-нибудь отказать?

Она вздохнула с болью и тоской.

– А почему ты сбежала от него?

Поппи уныло облокотилась о перила.

– Я знаю, это глупо. Но когда я поняла, что беременна, у меня был шок, я просто с ума сошла на неделю или на две. Мне казалось, что я ко всему этому не готова. Никое поторопил меня с обручением, и где-то в глубине души я надеялась, что в любой момент смогу дать обратный ход. Но ребенок! – Голос у нее задрожал. – Мне просто надо было обдумать все в одиночестве, прежде чем кому-то что-то говорить, даже Никосу.

– То есть ты не сказала ему о ребенке? – спросила Рия, потрясенная.

– Нет, – медленно подтвердила Поппи. – Я просто сказала ему, что все кончено. Одна из моих подруг разрешила мне пожить у нее, и я там спряталась. Когда же я решила сохранить ребенка, то тут же позвонила Никосу, и он мгновенно примчался в Англию. – Лицо ее озарилось. – Он был так растроган, что даже трудно в это поверить. Я его действительно люблю, Рия.

– Ой ли? – Голос Рии звучал резко. – Ты уверена, Поппи? Нельзя играть жизнью других людей. Через несколько месяцев тебе придется считаться не только с собой и Никосом, но и с очень маленьким человечком, который будет полностью от тебя зависеть. Если ты недостаточно любишь Никоса, чтобы прожить с ним всю жизнь, никакие деньги не сделают твоего ребенка счастливым. Уж лучше взять кого-нибудь на воспитание. Ты должна быть уверена.