Прикид - Брук Кассандра - Страница 16

Я пыталась встать на цыпочки – разглядеть, что происходит, как вдруг рядом возникла Гейл. И обняла меня за талию.

– Я же говорила, дорогая! Началось! – завопила она над ухом, стараясь перекричать шум.

– Что началось? – спросила я.

– Ну как же! Кабинка для переодевания! Туда не протолкнуться!

По словам Гейл, началось все с одной дамочки. «Старая моя клиентка, жуткая дура да к тому же еще и пьяница». Заметила через зал какую-то даму и устремилась к ней, как пчела к цветку, с той разницей, что пчелы летают куда прямее. И вдруг во всеуслышание объявила, что в полном восторге от костюма этой дамы и что так раззавидовалась, что вот-вот разрыдается и испортит тем самым весь вечер. Та, другая дамочка сперва удивилась, потом вдруг заявила, что костюм давно ей надоел, а вот туалет собеседницы, напротив, очень нравится.

– Ну, и они решили махнуться… прямо здесь. А теперь и другие последовали их примеру. Ярмарка тщеславия, моя дорогая! Нет, ты только посмотри!

Я посмотрела. И сперва не поверила своим глазам. Все эти женщины – светские дамы, жены иностранных дипломатов, актрисы, журналистки, модели, богатые сучки неопределенного возраста и бог знает кто еще – все они то ныряли в крохотную кабину для переодевания, то выныривали из нее, на ходу расстегивая и застегивая молнии, размахивая шмотками. Все они орали и верещали, спотыкались и наступали на юбки, тянулись к бокалам с шампанским. Некоторые не могли дождаться своей очереди в примерочную и переодевались прямо в коридоре и на лестнице, открывая взорам посторонних дорогое нижнее белье. «Примерь вот это, Хлоя, у нас приблизительно одинаковый размер!» «Нет-нет, я не могу снять, я же без лифчика!» А кое-кому было плевать даже на это последнее обстоятельство. Да и с какой, собственно, стати? Ведь то, что можно продемонстрировать на пляже Ривьеры, с тем же успехом и без всякого стыда можно показать и здесь, в полуподвальном помещении на Пимлико-сквер.

О Господи, а я-то думала, что начинаю респектабельный бизнес! А он, не успев начаться, превратился в сущую вакханалию.

Мужчины не верили своим глазам и удаче. Кое-кто из них последовал примеру дам, видимо, сообразив, что некоторые предметы туалета подходят для обоих полов, особенно те, что ближе к телу. Шел оживленный обмен жилетками. Мельком я заметила Патрика – он пытался натянуть на голый торс крохотную маечку, которую дала ему манекенщица. Сама же девушка выставила напоказ свои тощие прелести перед тем, как накинуть его анилиново-красный бархатный пиджак. Кэролайн наблюдала за всем этим с каменным лицом – пиджак она подарила мужу на Рождество, и стоил он, по ее словам, четыреста фунтов. Рядом с ней маячила безмолвная мужская фигура. Сей джентльмен был представлен мне как посол одного государства в бассейне Персидского залива, и теперь он просто лишился дара речи от изумления. Гейл уверяла, что за весь вечер он ни разу не взглянул на шампанское, зато теперь был не в силах отвести глаз от всей этой красоты. Разве увидишь такое в арабских странах? Возможно, ему казалось, что он очутился на страницах «Сатанинских стихов». Интересно, подумала я, чем в это время занимается его жена? Одно несомненно, после подобной встряски он предпримет паломничество в Мекку.

– Послушай… а это всегда так бывает? – робко спросила я Гейл.

– О да, если повезет! – ответила она, активно пережевывая каштан. – Люди просто сходят с ума от шмоток. Сами себя забывают. Становятся совсем другими. Ну, да ты сама видишь… – Она хихикнула. – К тому же и шампанское помогло.

Теперь мы стояли у открытых дверей во дворик. Рик все еще колдовал над жаровней, силуэт его вырисовывался на фоне огня. Он раздавал коричневые пакетики с каштанами другим силуэтам – судя по очертаниям, одетым и полуодетым.

Тут вдруг сверкнула яркая вспышка. Затем – вторая. Гейл радостно засмеялась:

– Что ж, тем лучше! Пусть все это войдет в историю. Согласна?

С этими словами она схватила за руку молодого человека в щегольском костюме, который пробивал себе путь в зал в сопровождении мужчины с фотокамерой.

– Анжела, знакомься, это Конор! Он обещал сделать нас знаменитыми, не так ли, дорогой?

О Господи, подумала я, пресса! Только ее не хватало. Стало быть, не случайно на столе рядом с бокалом шампанского я заметила магнитофон, когда говорила с Джошем Келвином. Мы попадем в колонку светских новостей. Мероприятие явно выходило из-под контроля. И только Богу ведомо, какие жуткие сплетни я прочту завтра в бульварных газетенках.

– Нам это очень на руку, дорогая. Очень! – уверяла меня Гейл, когда Конор отошел. – Теперь народ повалит сюда просто толпами!

Затем и она исчезла, и я время от времени видела лишь рыжие волосы да радужную шаль, мелькавшие среди вспышек и света жаровни. Она порхала от гостя к гостю, в каждой руке по бутылке шампанского, смех эхом разносился по внутреннему дворику. Теперь я бы не узнала людей, с которыми меня знакомили, – на многих была другая одежда или вовсе никакой. Патрик, все же умудрившийся втиснуться в маечку, теперь безуспешно пытался вылезти из нее и найти свой бархатный пиджак. Но тощенькая девица испарилась. Внезапно среди шума прозвучал отчетливый и злобный голос Кэролайн:

– Где пиджак, идиот ты эдакий? Как собираешься ехать домой в таком виде?

Но похоже, наследнику самого маленького графства в Англии все было нипочем. Он сжимал в ладони крохотную маечку, словно то был любовный талисман, и, похоже, напрочь забыл и о Ратленде, и о завтрашнем совете директоров, на который наверняка опоздает.

Я была настолько ошеломлена всей этой пантомимой, что появление двух полицейских в форме – нисколько меня не удивило. И не удивляло до тех пор, пока снова не послышался голос Кэролайн. Только тут я сообразила, что полицейские – самые настоящие, а не маскарадные.

– Что это значит? Оргия? – возмущенно вопрошала она. Вокруг собиралась толпа. – Мне плевать, кто там жалуется! Неужели не ясно, что здесь собирают одежду для «Оксфам»? Более чем респектабельное благотворительное мероприятие, к тому же у нас есть разрешение от главного комиссара полиции… И он, между прочим, доводится мне отцом! А теперь, офицер, в знак доброй воли и в целях благотворительности не откажитесь выпить со мной по бокалу шампанского. Анжела, дай еще два бокала!

В конце концов изрядно повеселевшие полицейские удалились – это послужило сигналом и для других гостей. Они начали расходиться по домам, некоторым удалось сохранить наряды, в которых прибыли другие.

Нет, я так и не удостоилась чести лицезреть супругу посла-фундаменталиста, зато мельком заметила Джоша – он шел со двора к двери в компании с какой-то молоденькой блондинкой. Пропустив девушку вперед, он легонько ущипнул ее за ягодицу, обтянутую джинсами. Истинный джентльмен, с горечью подумала я. А потом увидела, как рука его ползет выше, к неприкрытой блузкой полоске тела. И тут оба они скрылись из виду.

Я решила, что и мне пора домой. Гейл сказала, что они с Риком все запрут и что увидимся мы завтра утром – «только не слишком рано, дорогая». Радужная шаль ее выглядела так, словно намокла от дождя, но, полагаю, то было шампанское. Я стала искать глазами Ральфа. И вскоре увидела его в темном уголке двора. Он тоже заметил меня, но с некоторым опозданием – не успел отдернуть руку от чьей-то светлой полурасстегнутой блузки.

Да, думала я по дороге домой, ничего себе презентация! Ральф не проронил ни слова, я, примерно по той же причине, тоже хранила молчание. Ведя машину, я опасалась, что меня в любой момент могут остановить и взять пробу на алкоголь, но вскоре страхи эти, к собственному моему удивлению, сменило совсем другое чувство. Ревность, причем двойная. Странное, болезненное и неожиданно эротическое ощущение. В ту ночь мы занимались любовью в свете апрельской луны, тела наши отливали серебристо-голубоватым блеском. Я словно вспоминала нечто давным-давно забытое, хотя не могу поклясться, что думала лишь о Ральфе, даже тогда, когда он находился глубоко во мне. Затем пришла вторая мысль: возможно, и он так возбудился вовсе не от созерцания одного лишь моего тела.