Небесные Властелины - Броснан Джон - Страница 58

– Все равно ты мог, Мило, – холодно проговорила она. – Но тебе хотелось посмотреть, как страдает и умирает девушка, верно?

– Думай что хочешь. Мне все равно. Но только помни, что ты жива, а эти игрушки мертвы. Или скоро умрут.

– Почему ты называешь их игрушками?

– Потому что они и есть игрушки. Точнее, их бабки и деды. Игрушки, созданные, чтобы удовлетворять похоть. Игрушки редко производили на свет потомство, а вот предкам этих троих удалось размножиться. – Он внезапно хлопнул кибероида по голове. – Слушай, 0008005, пора двигаться. Но прежде чем мы отправимся, скажи мне: твое оружие действует?

– Да. Только не огнестрельное. У меня нет патронов. А лазер еще как действует.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Мило. – Видишь дом, в тридцати градусах слева? Пальни по нему из лазера.

Пучок металлических трубок на голове кибероида повернулся. Джен увидела, как из одной трубки вырвалась полоса ярко-красного света и коснулась ветхого строения, на которое указал Мило. Дом мгновенно загорелся. Люди завопили. Мило, явно довольный собой, велел Иезекиилю поджечь другой дом. Когда он загорелся, из окон донеслись крики. Дверь открылась, и оттуда побежали дети разных возрастов и молодые женщины с младенцами. Жители обреченного дома выглядели немощными и больными.

– Перестань! – крикнула Джен, в то время как кибероид продолжал стрелять по лачуге.

Мило не обратил внимание на ее крики. Когда дом целиком оказался объят пламенем, он приказал Иезекиилю поджечь следующий. Вскоре почти весь город горел, и огонь подбирался к маскировочным сетям, развешанным между крышами.

– Неужели это было необходимо? – выкрикнула Джен в треске пламени и воплях разбегающихся жителей.

– Зачем тратить сочувствие на эту сволочь? Они готовы были убить тебя, чтобы ублажить своего механического божка. – Он снова стукнул кулаком по голове кибероида. – Ладно, 0008005, поехали. В город. Знаешь, куда идти?

– Да, – ответил Иезекииль и двинулся вперед.

Очень скоро они вышли на яркий солнечный свет. Позади яростно пылало мрачное селение последователей Иезекииля; черный дым стлался над опустошенными землями.

Кибероид на ходу раскачивался из стороны в сторону, и Джен было трудно держаться за маленькие перильца, которые, как сообщил ей Мило, предназначались для техников-ремонтников. Он также сказал ей, что Иезекииль, по-видимому, имел доступ к источнику питания, благодаря чему смог перезаряжать аккумулятор.

Примерно через час Джен почувствовала облегчение, когда Мило внезапно приказал кибероиду остановиться.

– В чем дело? – спросила она, увидев, что Мило пристально вглядывается в деревья с левой стороны.

– Там что-то блеснуло. Точно стекло. Теперь исчезло.

– Я ничего не видела, – сказала она.

– Тебе этого не увидеть, – самодовольно сказал он и велел Иезекиилю повернуть налево.

Вскоре лес стал реже, и они вышли на большую поляну. Посередине была навалена огромная куча белых камней.

– Похоже на развалины виллы. Большой виллы, – сказал Мило, когда кибероид приблизился к руинам. – Интересно, что же здесь блестело? – Он велел кибероиду остановиться. – Спустись и осмотри место, – сказал он Джен. – Я останусь и прослежу, чтобы этому жестяному фундаменталисту ничего не взбрело в голову.

Джен с благодарностью слезла со спины кибероида.

– Только сначала схожу по-маленькому, – сказала она и направилась к ближайшим камням. Она почти дошла до них, когда крик заставил ее обернуться…

Прямо у нее на глазах кибероид сорвал Мило с головы точно кепку, швырнул его на землю и растоптал огромной металлической ногой.

Книга пророка Иезекииля, 27:19-21

Глава 26

– И явлю славу мою между народами, и все народы увидят суд мой, который я произведу, и руку мою, которую я наложу на них!

Иезекииль проревел эти слова, продолжая топтать Мило. Джен кинулась было к ним, но тут же остановилась: ясно, что помочь она ничем не сможет. Тело Мило уже превратилось в бесформенную кровавую массу. Он мертв.

Мило-бессмертный. Мертв.

Иезекииль прекратил топтать жуткие останки. Бинокль на металлическом стебле повернулся в сторону Джен. Трубки на голове кибероида тоже обратились к ней. Джен бросилась на землю. Красный луч прорезал воздух. Она перекатилась, вскочила на ноги и скользнула за кучу камней.

– Я Иезекииль, молот Господень! – ревел Иезекииль, и она услышала приближающийся топот его огромных ног.

Стараясь, чтобы куча камней всякий раз оставалась между ней и Иезекиилем, Джен стала пробираться в развалины. Она ныряла и кружила среди камней, надеясь, что кибероид потеряет ее в лабиринте, но рев Иезекииля становился все громче:

– За это живу я, говорит Господь Бог, сделаю тебя кровью, и кровь будет преследовать тебя, так как ты не ненавидела крови, то кровь и будет преследовать тебя!

Джен побежала быстрее. Она завернула за другой угол…

…. и оказалась в тупике.

Разбитые стены и камни образовывали проход, который заканчивался глухой каменной стеной, слишком высокой, чтобы Джен могла перелезть. Бежать назад поздно: Иезекииль был слишком близко. Она оказалась в ловушке.

Разум, следивший за Джен, не был человеческим, и наблюдал он за ней с холодной объективностью. Хотя в его системе имелись органические компоненты, они были целиком синтетическими – и в них не было ничего, свойственного естественной жизни. Сознание это не имело ни эмоций, ни страхов, ни желаний, ни любопытства, ни симпатии к миру, за которым оно наблюдало с помощью множества сенсоров. В нем было запрограммировано самосохранение, но не было природного импульса, как у всех природных организмов, закаленных в печи эволюции. Это было просто сознание, чистое и ясное, и поэтому действительно неживое.

Но внутри его системы электронных и органических компонентов жило другое сознание, и оно было человеческим. Точнее, было прежде. Первое сознание раздумывало над проблемой несколько долей секунды и в конце концов разбудило второе сознание.

– Эшли. Проснись.

– Что такое? (Раздраженно. )

– Смотри.

Второе сознание посмотрело. Потом «сказало»:

– Господи, чего же ты, бестолочь, ждешь? (Взволнованно. ) Впусти ее!

Когда Джен увидела, что в стене чудесным образом открылось отверстие, она даже не задумалась – и почти тут же натолкнулась на другую стену. К своему ужасу, она очутилась в маленькой узкой комнате, и единственной дверью была та, в которую она вошла. Повернувшись, она увидела, как по проходу движется Иезекииль.

– И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершавшихся среди него, сделай знак!

Джен стала отчаянно искать выход, но не нашла.

Иезекииль остановился снаружи и нагнулся.

– А тем сказал в слух мой: идите за ним по городу и поражайте; пусть не жалеет око ваше, и не щадите!

Джен прижалась к стене.

– Нет! – крикнула она. – Оставь меня в покое!

Отверстие внезапно захлопнулось, и отрезанная рука Иезекииля упала на пол. Затем пол начал быстро уходить из-под ног Джен, и она поняла, что вся комната опускается под землю, подобно лифту на «Властелине Панглоте». Прежде чем остановиться, комната, как показалось Джен, проделала длиннейший путь. Она затаила дыхание, когда снова появилось отверстие, в которое хлынул яркий свет. Через несколько секунд глаза Джен привыкли к свету, и она увидела, что перед ней большая комната, обставленная не хуже, чем королевские покои на «Панглоте».

– Извини. Свет, наверное, слишком ярок для тебя. Сейчас я притушу его. Его так давно не включали.

Это был голос девушки, дружеский и успокаивающий. Джен вошла в комнату, но никого не увидела. Свет действительно померк, и как-то вдруг оказалось, что девушка стоит посреди комнаты. Джен не понимала, как она не заметила ее раньше. Когда девушка приблизилась, Джен была потрясена: на миг ей показалось, что это Цери, но потом увидела, что девушка не была двойником – глаза у девушки были не голубые, а карие, и волосы гораздо светлее.