Госпожа Фирмиани - де Бальзак Оноре - Страница 1

Оноре де Бальзак

Госпожа Фирмиани

Многие истории, богатые занимательными положениями или драматичные благодаря прихотливой игре случая, художественные по самой природе своей, могут быть переданы кем угодно в простой или искусной форме, не потеряв при этом и капли своей прелести. Но бывают такие события в жизни человека, которым только искренний и взволнованный рассказ придает жизнь, и тогда только крайняя изощренность мысли способна выразить мельчайшие, едва уловимые детали. Встречаются люди, портреты которых художник сможет создать, если он сам вдохнет в них жизнь и передаст тончайшие черты их изменчивого облика. Наконец, лишь благодаря какому-то необъяснимому вдохновению, которое нисходит на нас в некий час или день при благоприятном расположении небесных светил и при тайной настроенности души, можно выразить то, что обычно от нас ускользает. Только такого рода таинственное откровение настоятельно заставляет меня рассказать эту простую историю, которая может заинтересовать иные мечтательные и печальные души, способные к нежным чувствам. Но если писатель, подобно врачу у постели умирающего друга, всей душой отдастся избранной им теме, почему бы читателю не разделить с ним этого неизъяснимого волнения? Неужели так уж трудно проникнуться этой неясной и волнующей грустью, которая окрашивает все кругом в сумеречные тона, этим недомоганием, легкие страдания которого иногда так сладостны? Если вы находитесь случайно во власти воспоминаний о близких людях, утраченных вами, если вы одни, а за окном ночь или наступает вечер, продолжайте чтение этой истории, или тотчас же бросайте книгу. Если вам еще не довелось похоронить бедную больную родственницу, вы не поймете этих страниц. Для одних они будут слишком пряными, для других — пресными и добродетельными, как у Флориана.[1] Наконец, читатель должен изведать сладость слез, почувствовать безмолвную грусть смутных воспоминаний о дорогих, но далеких тенях, он должен лелеять в душе воспоминания, которые вызывают сожаления о тех, кого у вас отняла земля, и печальную улыбку о минувшем счастье. И поверьте, ни за какие сокровища автор не позаимствовал бы у поэзии ни одного из ее вымыслов, чтобы украсить свое повествование. Это совершенно правдивая история, которая должна вас тронуть, если у вас чувствительное сердце.

В нашем языке сейчас столько идиом, сколько разновидностей людей в огромной французской семье. Любопытно узнать об одном и том же предмете или событии мнения и высказывания различных людей, которые дали бы вам представление о типе парижанина, — для обобщения мы выбрали именно парижанина.

Итак, если вы спросите у человека положительного: «Знаете ли вы госпожу Фирмиани?», — то он заменит понятие «госпожа Фирмиани» следующим реестром: «Большой, хорошо обставленный дом на улице Бак, прекрасные картины, добрая сотня тысяч ливров ренты, муж, бывший когда-то главным сборщиком налогов в департаменте Монтенотт». Сказав так, положительный человек, толстый, круглый, одетый почти всегда в черное, с довольным видом выпячивает нижнюю губу и качает головой, как бы добавляя: «Вот солидные люди, достойные всякого уважения». И не задавайте ему других вопросов. Положительные люди объясняют все цифрами, рентой или земными благами — словечко из их лексикона.

Обернитесь направо, спросите светского бездельника, повторите ему ваш вопрос. «Госпожа Фирмиани? — скажет он. — Как же, я хорошо с ней знаком, я бываю у нее. Она принимает по средам. Это очень почтенный дом». Г-жа Фирмиани уже превратилась в дом. Дом не в смысле архитектурного сооружения; нет, это непереводимое словечко на языке повес. Тут бездельник, человек без сердца, говорящий милые пустяки с приятной улыбкой, который живет скорей чужим умом, чем своим, наклоняется к вам и шепчет на ухо с проницательным видом: «Я никогда не видел господина Фирмиани. Каково его общественное положение? Он управляет какими-то поместьями в Италии. Но госпожа Фирмиани француженка, и она тратит деньги, как истая парижанка. У нее превосходно сервируют чай. Это один из немногих домов, где по-настоящему веселятся и где все изысканно. Впрочем, очень трудно быть принятым у нее. В ее гостиной собирается самое лучшее общество». При последних словах он важно берет щепотку табаку, понемножку отправляет его в нос, как бы говоря: «Я бываю в этом доме, но не рассчитывайте, что я вас представлю хозяйке».

Для бездельников дом г-жи Фирмиани нечто вроде гостиницы без вывески.

— Что тебе делать у госпожи Фирмиани? Там такая же скука, как при дворе. Умные люди стараются избегать салонов, где из новинок современной поэзии читают лишь самые ничтожные стишки.

Так вам ответит один из ваших друзей, один из тех избранных умов, кто хотел бы держать всю вселенную под замком и не позволял бы ничего делать без своего разрешения. Они несчастны, если счастливы другие, они прощают только пороки, падения, болезни и превыше всего любят оказывать покровительство. Аристократы по склонности, они становятся республиканцами с досады, только для того, чтобы найти побольше низших среди им равных.

— Госпожа Фирмиани, друг мой, — это одна из тех обворожительных женщин, ради которых прощаешь природе всех дурнушек, созданных ею по ошибке. Она восхитительна! Она добра! Я желал бы обладать властью, королевским титулом, миллионами лишь для того, чтоб… (Здесь он шепчет на ухо). — Хочешь, я тебя ей представлю?

Так говорит молодой лицеист, весьма развязный в мужской компании и крайне робкий наедине с женщиной.

— Госпожа Фирмиани? — восклицает другой, жонглируя тростью. — Хочешь знать, что я о ней думаю? Ей лет тридцать — тридцать пять, лицо несколько увядшее, красивые глаза, плоская фигура, глухой, низкий голос, изысканные туалеты, слегка подрумяненные щеки, очаровательные манеры, — впрочем, все еще прелестная женщина, и любви ее стоит добиваться.

Этой сентенцией мы обязаны фату, который только что позавтракал. Он небрежно цедит слова и собирается на прогулку верхом. В такие минуты фаты беспощадны.

— У нее великолепная коллекция картин, их стоит посмотреть, — ответит вам другой, — не всюду вы такие увидите.

Перед вами любитель искусства. Он вас покидает, чтобы отправиться к Периньону или Трипе. Для него г-жа Фирмиани — только собрание картин.

Женщина: Госпожа Фирмиани? Я не хочу, чтобы вы у нее бывали.

Эта фраза имеет много значений. Госпожа Фирмиани! Опасная женщина! Сирена! Она хорошо одевается, у нее есть вкус, из-за нее многие женщины теряют сон. Ваша собеседница принадлежит к числу сплетниц.

Атташе посольства: Госпожа Фирмиани? Она не из Антверпена? Эта женщина лет десять тому назад была еще очень хороша. Я видел ее в Риме.

У дипломатов мания говорить в стиле Талейрана, их ум подчас так тонок, что их замечания непонятны; они похожи на тех игроков в бильярд, которые мажут с удивительной ловкостью. Обычно они хранят молчание, но если говорят, то только об Испании, Вене, Италии и Петербурге. Для них названия стран, как пружины: нажмите одну из них, и она пропоет вам свою мелодию.

— Не эту ли госпожу де Фирмиани можно часто встретить в Сен-Жерменском предместье?[2]

Это сказано особой, которая жаждет принадлежать к высшему свету. Она всем прибавляет частицу «де»: г-ну Дюпену-старшему, г-ну Лафайету, — она бросает ее налево и направо, она позорит ею людей. Всю жизнь она беспокоится о том, чтобы все было, как в хорошем обществе; но, к ее несчастью, сама она живет в квартале Марэ[3] и муж ее был стряпчим, правда, в королевском суде.

— Госпожа Фирмиани, сударь? Я ее не знаю.

Это говорит герцог. Он признает только дам, представленных ко двору. Простим ему это, он стал герцогом при Наполеоне.