Маленькая принцесса - Бернетт Фрэнсис Ходгсон - Страница 25

Эрменгарда неловко поднялась со скамеечки. Шаркая шлепанцами, которые были ей велики, она сделала к Саре несколько шагов. Глаза и нос у нее покраснели от слез.

– Я знаю… меня накажут, если увидят здесь, – сказала она. – Но мне все равно. Да, все равно! Сара, пожалуйста, скажи мне. В чем дело? Почему ты ко мне переменилась?

Она сказала это так горячо и так просто, что у Сары перехватило горло. Это была та же Эрменгарда, которая когда-то предложила ей «дружить». Судя по ее голосу, все то, что последние недели стояло между ними, было просто недоразумением.

– Нет, я к тебе не переменилась, – отвечала Сара. – Я думала… понимаешь, все теперь другое. Я думала, ты… тоже стала другой.

Эрменгарда еще шире раскрыла глаза, в которых стояли слезы.

– Нет, это ты стала другой! – воскликнула она. – Ты не хотела со мной говорить. Я не знала, что делать. Это ты стала другой после моего возвращения.

Сара на миг задумалась. Она поняла, что ошибалась.

– Да, я переменилась, – объяснила она, – только не так, как ты думаешь. Мисс Минчин не хочет, чтобы я разговаривала с воспитанницами. Многие из них и сами этого не хотят. Я думала… ты… тоже не хочешь. И старалась держаться подальше.

– Ах, Сара! – с упреком воскликнула Эрменгарда.

В голосе ее звучали слезы.

И они кинулись друг другу в объятия. Сара прижалась головой к красной шали, укутывавшей плечи Эрменгарды. Признаться, ей было очень одиноко, пока она думала, что Эрменгарда отвернулась от нее.

А потом обе уселись на пол – Сара подобрала под себя ноги, а Эрменгарда закуталась в шаль. Эрменгарда с обожанием глядела на худенькое личико своей подруги.

– Я больше не могла, – говорила она. – Ты, верно, можешь жить без меня, Сара. А я без тебя – не могу. Я чуть не умерла. Сегодня я долго плакала под одеялом, а потом вдруг подумала, что надо прокрасться к тебе наверх и сказать: «Пожалуйста, будем дружить, как раньше!»

– Ты лучше, чем я, – сказала Сара. – Вот я не могла с тобой заговорить – из гордости. Видишь, стоило начаться испытаниям, и стало ясно: я совсем не такая уж хорошая! Этого я и боялась! – Она нахмурилась: – Может, потому мне и были посланы испытания.

– А я не вижу в них ничего хорошего, – твердо произнесла Эрменгарда.

– Сказать по правде, и я тоже, – призналась Сара. – Впрочем, возможно, какая-то польза в них все-таки есть, даже если мы этого и не понимаем. Может, даже от мисс Минчин есть какая-то польза.

Последние слова она произнесла с сомнением.

Эрменгарда со страхом обвела чердак взглядом.

– Господи, Сара, – воскликнула она, – как ты будешь здесь жить? Ведь ты этого не вынесешь!

– Вынесу, – ответила Сара, – только надо представить себе, что тут все другое. Или что все это происходит не в жизни, а в какой-то истории или сказке.

Она произнесла эти слова с расстановкой. Воображение ее вдруг пробудилось. С того дня, как она узнала о смерти отца, оно пребывало словно во сне. Слишком тяжелый удар обрушился тогда на Сару.

– Люди еще хуже жили. Вспомни-ка про графа Монте-Кристо в подземелье замка Иф. Вспомни про узников Бастилии!

– Бастилии! – прошептала Эрменгарда, зачарованно глядя на Сару.

В памяти у нее всплыли эпизоды из времен Французской революции, которые Сара излагала так выразительно, что забыть их было невозможно. Так рассказывать умела только Сара!

Глаза у Сары засверкали, как когда-то. Эрменгарда знала этот блеск.

– Да, – продолжала раздумчиво Сара, обхватив руками колени. – Бастилия – это как раз то, что надо. Меня заточили в Бастилию. Я провела здесь много-много лет – сколько, не счесть… И все обо мне забыли. Мисс Минчин – тюремщик в Бастилии, а Бекки… – тут лицо Сары просветлело, – а Бекки заточена в соседней камере.

Она обернулась к Эрменгарде, и той показалось, что она видит перед собой прежнюю Сару.

– Вот что я буду воображать, живя здесь, – сказала Сара, – и тогда мне будет гораздо легче.

Эрменгарда смотрела на нее с ужасом и обожанием.

– Ты будешь мне обо всем говорить, правда? – спросила она. – Можно мне приходить к тебе по ночам, когда все заснут? Ты мне будешь рассказывать все, что придумаешь, и мы опять будем закадычными подругами, как прежде, и даже лучше того?

– Да, – отвечала Сара, кивая. – В несчастье люди себя проявляют. Несчастье позволило мне понять, какая ты хорошая.