Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мартин не плачет - Горалик Линор - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

– У меня будет кожное раздражение от лебедок, – сказал Мартин. – Я совершенно не волнуюсь по этому поводу, не беспокойтесь, но хорошо бы кто-нибудь сбегал в аптеку и приобрел три или четыре кило детского крема. Я не хочу добавлять к своим душевным страданиям страдания физические.

– Лу, пожалуйста, – сказал Мартин.

– Сорок тюбиков, – сказал Джереми.

– Шестьдесят, – сказала Ида.

– Не много? – сказал Марк.

– Я утоплюсь в том, что останется, – сказала Ида.

Глава 8

В десять часов утра улица, на которой стоял дом с одной колонной, была перекрыта. Все, от кого дела не требовали присутствия в офисах, магазинах или банках, высовывались из окон или жались к стенкам домов и с восторгом смотрели на то, что происходило на проезжей части. Они свистели, выкрикивали приветствия и махали руками, шляпами, зонтиками и свернутыми в трубочку газетами. А по проезжей части шел Мартин.

Мартин изо всех сил старался не волноваться, потому что когда он волновался, он рос. А в далекой индийской лаборатории, где Мартина вывели на свет и наградили старым именем «Пробирка Семь», никто не поинтересовался, что нужно сделать, чтобы Мартин уменьшался. Поэтому волноваться Мартину было никак нельзя, – но ужасно хотелось. Потому что Мартин шел завоевывать сердце женщины, которую полюбил на всю жизнь. Ее звали Дина, ей было семь лет и она училась в одной школе с Джереми и Лу, а также жила с ними по соседству. С того самого момента, как Мартин познакомился с Диной, он только и делал, что волновался. И сейчас он был размером с самого настоящего слона. То есть с маленький дом. И шел по направлению к школе. Его сопровождали четыре пожарных машины и один подъемный кран.

Чтобы не волноваться, Мартин все время думал о белых мышках. Белые мышки с раннего детства действовали на него успокаивающе. В лаборатории их было много, и все бойкие; обычно слоны боятся мышей, но это, наверное, потому, что из-за своего огромного роста не могут разглядеть их как следует. Мартин же в нормальном состоянии был совсем маленьким слоном и поэтому знал, что мыши – милейшие существа. Поэтому сейчас, идя к Дине, Мартин думал о белых мышках. В хоботе он держал огромный букет ромашек, а на спине у него стояли две банки первосортной селедки («Диатеза не будет,» – сказал Джереми, – «Это точно. Будет нервное расстройство». «Нормально для влюбленной девушки», – сказал Мартин и попросил продавщицу завернуть селедку в золотую бумагу и перевязать широкой лентой). Ночью он написал прекрасную серенаду, «немножко под Чайковского, но очень обаятельную», и собирался исполнить ее перед окном классной комнаты, где Дину как раз учили складывать одиннадцать и тринадцать. Обычно серенады исполняют под окном, а не перед ним, но Мартин был очень большой, а окно классной комнаты располагалось всего лишь на втором этаже.

Когда в клас, где учился Джереми, ворвался маленький мальчик и закричал: «Слон! Слон! На школьном дворе стоит слон!!!» – Джереми обмер и бросился к окну. Действительно, Мартин стоял как раз посреди школьного двора, рядом с ним вертелся уже успевший выбежать Лу, а из пожарной машины, припарковавшейся чуть поодаль, выбирались Марк и Ида. Мартин же изо всех сил старался не раздавить никого из высыпавших во двор восхищенных учеников и все время приговаривал:

– Пожалуйста, уважаемые дамы и господа, не под ноги, не под ноги, дамы и господа, и особенно берегитесь задних, я совершенно их сейчас под собой не чую. Передние еще кое-как, а задние совсем нет. В них проваливается сердце, в самые пятки. Простите, молодой человек, вы не знаете божественную женщину по имени Дина? Она тут учится в первом классе. Юная леди, пожалуйста, не висите на моем хоботе, и не будете ли вы так любезны помочь мне отыскать молодую леди по имени Дина, которая…

Но тут из практически опустевшего здания школы выбежала Дина. При виде ее Мартин судорожно представил себе белую мышку, но тут же почувствовал, что вырос как минимум сантиметров на десять.

– Ой! – сказали все.

– Дина, это Вы, – сказал Мартин. – Дина, мне очень нужно с вами поговорить. Хорошо бы с глазу на глаз, но в нашей ситуации шансов, видимо, нет. Но тогда хотелось бы хотя бы глаза в глаза.

Дина первый раз в жизни говорила со слоном накануне, когда повстречалась с Мартином в гостях у Джереми и Лу. Тогда Мартин был всего лишь размером с кошку, но в ее присутствии увеличился до размеров небольшого шкафа, и Дина, хоть и ни в коем случае не была трусихой, а один раз даже отлупила парня на целую голову выше себя, тогда все-таки несколько испугалась Мартина. Но теперь Мартин был огромным, огромным, огромным слоном, – и Дина почему-то совершенно перестала его бояться. Осторожно переминающийся с ноги на ногу, с зеленым в белых звездах полотенцем, повязанным на хвосте в качестве банта, с букетом ромашек и двумя банками селедки Мартин выглядел таким трогательным, добрым и жалобным, что Дине немедленно захотелось погладить его по голове. Но сейчас это, конечно, было бы совершенно неуместно. И Дина оглянулась, размышляя, на что бы залезть, чтобы они с Мартином могли беседовать, глядя друг другу в глаза. Тогда начальник одной из пожарных машин, сопровождавших Мратина на всей дороге в школу, предложил Дине залезть в люльку на конце длинного «хобота» машины и подняться на нужную высоту. И Дина поднялась.

Стоя в люльке, она заглянула Мартину в огромный взволнованный глаз. Она отражалась в глазу почти целиком, вместе с перилами люльки.

– Я сейчас с ума сойду, – сказал Дина.

– От радости? Правда, Дина, ну скажите, что от радости, – попросил Мартин.

– От странности, – сказала Дина.

– Сложная эмоция, – сказал Мартин. – как хорошо, что вы от странности не растете. Впрочем, я любил бы Вас в каком угодно виде. Даже огромной и с диатезом.

– У меня сейчас нет диатеза, – сказала Дина.

– И никогда не будет, – сказал Мартин. – Я не допущу. Я буду Вашим рыцарем и Вашим боевым слоном, Дина. Вот Вам цветы и селедка; я бы отдал Вам свое сердце, но, боюсь, оно стало крупновато, того и гляди повалит Вас с ног. Дина, выходите за меня замуж.

Все ахнули.

– Дурдом, – сказала Дина.

– Поделикатней, – сказал Мартин, – я все-таки делаю вам предложение. Будьте моей навеки. Правда. Мне осталось жить совсем немного, лет двести девяносто, и я хочу их все провести с Вами. Соглашайтесь. Я умею играть на волынке. Со мной не пропадешь.

– Миленький Мартин, – сказала Дина, – Вы мне очень нравитесь.

– Я чувствую подвох, – сказал Мартин.

– Правда, – сказала Дина. – Правда-правда. Сейчас я очень это. Искренне. Но я не могу выйти за Вас замуж.

– Вы меня не любите, – сказал Мартин.

– Я очень Вас люблю, – сказала Дина. – Просто…

– О господи, – сказал Мартин и еще раз подрос. Теперь он опять смотрел на Дину немножко сверху вниз.

– …просто я маленькая девочка, – мужественно сказала Дина. От жалости к Мартину у нее разрывалось сердце.

– Понимаю, – сказал Мартин, – а я огромный слон. Красавица и чудовище. Мы скованы рамками архетипа.

– Это не из-за какого не из-за типа, – сказала Дина, – просто я маленькая девочка и не могу выйти замуж ни за кого. Чтобы выйти замуж, надо стать взрослой тетечкой. А я хочу побыть маленькой девочкой. Еще хотя бы лет десять.

– На моей шкале, – сказал Мартин, – десять лет – ничто. Скажите, и я буду ждать.

– Не надо, Мартин, пожалуйста! – сказала Дина. – Когда кто-то ждет, что ты вырастешь, нет никакой радости быть маленькой девочкой. И от тоски сразу вырастаешь.

– Недетская мудрость под коркой младенческого диатеза, – сказал Мартин, – я сражен окончательно. Дина, Вы мой идол.

И тут Дина увидела, что по хоботу Мартина катится огромная слеза.

Мартин плакал.

Внизу кто-то сказал:

– Бедняжка!

А у самой Дины от сострадания перехватило горло. Тогда она встала на цыпочки, протянула руку как можно выше и погладила Мартина по голове. Слоновьи слезы все текли и текли, а Дина все гладила и гладила Мартина по голове, и вдруг поняла, что сейчас она вывалится из пожарной люльки – она давно перегнулась через перила вниз, чтобы доставать до теплой серой макушки!