Мартин не плачет - Горалик Линор - Страница 19

Глава 9

Лапы у Мартина ужасно затекли. Он то пытался нести проклятую банку, прижав ее к себе, то вытягивал лапы вперед, но банка все равно была очень тяжелой, круглой и неудобной, а главное – мешала Мартину торопиться. А Мартин очень торопился. Он хотел добраться до школы ровно в тот момент, когда дети начнут расходиться по домам после утренника. Он хотел, чтобы его никто не заметил, потому что чувствовал себя очень глупо. Он хотел посмотреть на мальчика по имени Томас. Именно ради этого он вылез из аквариума, спасавшего его от аллергии, и теперь мучился с ужасной банкой из-под томатной пасты. И еще он хотел посмотреть, как Дина слушает мальчика по имени Томас: так, как Ида слушает доктора Зонненградта, или не так. Мартин очень боялся, что именно так. И очень надеялся, что не так. Потому что Дина отказалсь отдать ему свое сердце, но Мартин все еще не терял надежды. Как ни было ему стыдно в этот самый момент, он очень боялся, что Дина вот-вот отдаст свое сердце кому-нибудь другому.

Несколько раз Мартин ставил банку на дорогу и садился рядом с ней передохнуть. И несколько раз он мужественно оставлял банку у обочины и решал потерпеть свою ал-лер-ги-ю, но через минуту-другую глаза Мартина начинали слезиться, уши – чесаться, а нос – чихаться. И Мартину приходилось бежать назад, снова подбирать банку, засовывать в нее хобот и дышать водой, а не воздухом. Словом, когда Мартин, наконец, добрался до школьного двора, он чувствовал себя очень, очень уставшим.

И все-таки он успел вовремя: как только Мартин тихонько прокрался сквозь школьные ворота, зазвенел звонок, и ребята начали выбегать на улицу – нарядные, веселые, раскрасневшиеся после утренника. «Одно счастье», – подумал Мартин, – «с этой дурацкой аллергией я не расту, когда волнуюсь». Он представил себе, как сейчас на глазах у всех превратился бы в огромного слона, и от ужаса выпустил хоботом в воду кучу пузырей. Кто-то удивленно обернулся на громкое бульканье, и Мартин едва успел юркнуть за питьевой фонтанчик в угу двора. Немного подождав, он осторожно высунулся из-за фонтанчика – и увидел Дину.

Дина была ужасно красивой в своем новом платье, купленном мамой специально для этого утренника – зеленом-зеленом, с желтыми-желтыми яблоками. А рядом с ней шел худенький мальчик в очках и великоватом сером костюмчике. У мальчика были очень умные глаза, как у Джереми, и очень смешные ямочки на щеках, как у Лу. Дина шла впереди, а мальчик – немного сзади, и было видно, что он очень расстроен.

– Я хочу пить, – сказала Дина.

– Вон фонтанчик, – поспешно сказал Томас (как вы уже догадались, этот мальчик в сером костюмчике и был Томас. И он показался Мартину очень милым, – от чего Мартин расстроился еще больше).

И Дина с Томасом пошли к фонтанчику.

Мартин замер, изо всех сил сжав в лапах банку из-под томатной пасты и стараясь дышать как можно спокойнее, чтобы вода в банке не булькала. Он чувствовал себя ужасно глупо: взрослый (пусть и очень небольшой) слон с хоботом, опущенный в большую банку из-под томатной пасты, прячется за питьевым фонтанчиком, чтобы услышать, что мальчик по имени Томас говорит Даме Его Сердца. Если бы Мартин мог, он бы немедленно убежал обратно домой, залез в аквариум и сделал вид, что никогда из него не выбирался. Но сейчас деться было некуда.

– Хороший утренник, – сказал Томас.

– Ага, – сказала Дина и наклонилась к фонтанчику.

– Ты очень хорошо пела, – сказал Томас.

– Ну вот уж, – сказала Дина, вытирая рот ладошкой, – так, пела и все. Вот если бы они дали мне вырастить ананас прямо на сцене, я бы им показала. Правда, это заняло бы месяца четыре. Но результат бы того стоил.

– Конечно, – горячо поддержал ее Томас.

Дина постояла и немножко посмотрела на зеленые ветки, шуршащие у них над головами, а потом на асфальт, а потом на собственные ладошки, – но только не на Томаса. И тогда Томас спросил:

– Почему ты не села со мной? Я тебе место занял.

– Не знаю, – сказала Дина, и слушающий их с замиранием сердца Мартин вдруг понял, что она действительно не знает.

– Я думал, мы друзья, – упавшим голосом сказал Томас. —

– Конечно, – сказала Дина, – мы друзья.

– Совсем-совсем друзья? – спросил Томас. И тогда Дина помолчала, а потом сказала задумчиво:

– Понимаешь, что-то не так.

– То есть? – безнадежно сказал Томас.

– Понимаешь, – сказала Дина, – ты не умеешь играть на волынке. Не знаю, почему, но это очень важно.

– Я умею ездить на роликах, – сказал Томас. – Один раз я даже упал и сломал палец, вот этот!

– Ннннет, – сказала Дина, не глядя на его палец. – Почему-то это не то. И еще мне иногда очень хочется послушать какой-нибудь русский романс. Ты умеешь петь русские романсы?

– Нет, – честно сказал Томас и поковырял ногтем фонтанчик.

– Ну вот, – со вздохом сказала Дина. – А это почему-то тоже очень важно. И ты не умеешь расти, когда волнуешься…

– Когда я волнуюсь, я умею здорово стучать зубами, – сказал Томас.

– Я тоже, – мягко сказала Дина. – Но опять, не знаю почему, тут что-то не то. Понимаешь? Что-то не то.

– Мы больше не дружим? – спросил Томас.

– Дружим, конечно! – сказала Дина, – С чего бы? Еще как дружим!

– И ты будешь сидеть рядом со мной? – спросил Томас.

– Нет, – сказала Дина и огорченно покачала головой. – Нет. Извини, пожалуйста.

И Дина направилась к скамейке, где стоял ее портфель. А Мартин прижал к груди банку из-под томатной пасты и тихонько пошел домой.

Глава 10

– И еще я пела, но не так чтобы очень, – сказала Дина. – Петь под пианино как-то совсем не здорово. В смысле, под волынку оно получается так – ух! А пианино какое-то тихое. Под волынку можно даже и слов никаких не знать, просто петь: «Ыыыыыыыы!!!» – и получается ужасно здорово. А под пианино все слова слышны, даже дурацкие.

«Хотите, я вам мелодично побулькаю?» – написал Мартин.

Дина засмеялась.

– А еще, – сказала она, получше устраиваясь на стуле и подсовывая под себя одну ногу, – я вломила Лу. Прям дала в ухо.

Мартин сделал большие глаза, и сквозь толщу воды они показались еще больше. Вообще-то Дина и Лу были друзьями – не разлей вода, но сегодня Лу попытался использовать Динину кошку Алису в качестве экипажа для своего бомбовоза-кошковоза. Гордая Алиса была настолько возмущена, что расцарапала юному естествоиспытателю щеку. Затем она вырвалась, поволокла бомбовоз-кошковоз за собой и носилась с ним по двору, пока не превратила Величайшее Военное Изобретение Века в ошметки. А ее гордая хозяйка Дина была, в свою очередь, так настолько возмущена, что попыталась засунуть эти ошметки Лу за шиворот.

Мартин не одобрял подобных мер решения конфликта. Он фыркнул, и золотые рыбки возмущенно замахали на него плавниками.

– Это что за банка? – спросила Дина и показала на большую банку из-под томатной пасты, наполненную водой. Банка стояла рядом с аквариумом, и золотые рыбки поглядывали на нее с неодобрением.

– Это банка для цветов, – сказал Мартин. – Как только я выберусь из этой чертовой матрицы, я подарю Вам букет, Дина. Что-то я давно не дарил Вам букетов. Дней пять или даже шесть. Бывает роза красной, фиалка – голубой и так далее.

– Спасибо огромное, – сказала Дина и поболтала пальцем в аквариуме, чтобы Мартину не было так одиноко там сидеть. – Скажите, Мартин, Вам когда-нибудь кажется, что все совсем не так, как надо, хотя все вроде бы так, как надо? И вы совсем не знаете, что не так, потому что кажется, что все так, но на самом деле все очень даже не так?

– Да, – сказал Мартин. – Да, конечно. Скажем, когда я знаю, что вел себя по-свински, хотя об этом больше никто не знает. И ничего плохого не случилось. Но все равно я вел себя по-свински.

– Только не со мной, – сказала Дина. – Со мной Вы всегда ужасно милый.

– Я люблю Вас, Дина, – сказал Мартин.