Не зарекайся... (не окончена) - Ажиппо Владимир Андреевич - Страница 5

Если у вас имеются следы побоев, обязательно покажите их врачу и попросите записать эти данные в журнал приема заключенных. Заявить о наличии побоев лучше сразу же, как только вас завели в сборное, и вы увидели людей не в милицейской, а в военной форме. Если эти побои вы приобрели в милиции, то в последующем это может оказаться очень важно. Тюремщики это обязательно зафиксируют, а начальника милицейского конвоя заставят расписаться в акте. Разговоры о том, что все менты одним миром мазаны, не более чем разговоры. Отделение департамента от МВД имеет намного больше минусов, чем плюсов, но в вашем случае это явный плюс. Если раньше какой-нибудь милицейский начальник мог позвонить и чуть ли не приказать, чтобы побои не фиксировали, то их и не фиксировали. Сейчас это проделать гораздо сложней: нужно просить, быть должным... Часто этот путь не срабатывает и в девяноста процентах случаев следы побоев документируются.

Беседа с оперуполномоченным оперативного отдела, или, как сейчас говорят, «опером» – очень важное событие.

Тюремный оперуполномоченный на жаргоне – «кум». Соответственно, оперотдел – «кумчасть». Почему, никто не знает, но слово это утвердилось прочно. [7] Хоть кум – слово неоскорбительное, но к самому оперу так обращаться не следует, ему не понравится.

Вероятно, что именно этот человек будет активнее всего влиять на вашу тюремную судьбу, пока вы будете в СИЗО. Дело в том, что только оперативники решают, в какой камере зэку сидеть, а это в тюрьме самое главное. Именно дежурный опер сейчас определит, куда вам отправляться, если, конечно, по состоянию здоровья вы вообще куда-то можете отправиться, кроме санчасти или морга.

Также надо твердо знать, что опера – единственные из сотрудников СИЗО, которые по своим обязанностям имеют отношение к раскрытию преступлений, в том числе и того, за которое вас посадили.[8]

Оперу не нужно явно врать – заметит; не нужно быть искренним – в тюрьме вообще ни с кем нельзя быть искренним и упаси Бог перед кем-то открывать душу. Оперу нужно обязательно сообщить о возможных проблемах в тюрьме. С подельниками вас вместе и так не посадят, но у вас могут быть враги по свободе, вы можете ожидать опасности от кого-либо или в каких-либо ситуациях, у вас могут быть связи, бросающие на вас тень (с точки зрения преступного мира, конечно): друзья или родственники в милиции, например. Да всего не перечислить. Обо всем этом оперу нужно сказать обязательно, за вашу безопасность в камере теперь будут спрашивать с него.

Существует еще один серьезный момент, о котором, учитывая особенности современной жизни, умолчать нельзя. Обязательно сообщите оперу, если у вас что-то «непонятно с прошлым». Так на жаргоне (весьма тактично) называются предполагаемые или реальные гомосексуальные контакты или контакты с гомосексуалистами, даже если они носили не более чем приятельский или деловой характер. [9] Быть в тюрьме пассивным (именно пассивным, а не активным) гомосексуалистом (обиженным, опущенным, петухом и т. п.) – хуже некуда, но все же лучше оказаться в этом положении сразу, без скандала. Опер легко сориентируется, насколько серьезна ваша проблема и вовсе необязательно, что посадит вас в камеру к петухам, скорее, просто объяснит, как себя нужно вести.

Вполне возможно, что опер попытается вас завербовать. Надо сказать, что умный и опытный опер, видя вас впервые в жизни, этого делать не станет. Но не все опера умные и опытные, поэтому такой вариант не исключен и может повториться позже. Ситуация эта достаточно щекотливая и имеет множество оттенков. Так что однозначный совет дать невозможно. Но можно попытаться. [10]

Хорошенько подумайте, чего вы сами хотите? Решать, в конце концов, вам. С оперотделом «дружит» немалый процент зэков.[11] Времена, когда информатора могли ночью задушить подушкой, ушли лет двадцать назад, и ушли безвозвратно.[12] Сейчас никто не посмеет его и пальцем тронуть – себе дороже. Есть люди, которые не только не скрывают свои отношения с кумчастью, но и кичатся ими. Еще и прибыль с этого имеют. Но это, конечно, крайность, речь не об этом. Поэтому, если физиономия опера вам чем-то симпатична, его манера общения располагает к себе, и вас устраивают такие отношения (а они дают немалые преимущества), то соглашайтесь на здоровье.

Если же такие отношения вас не устраивают – ну не нравятся они вам, то соглашаться на сотрудничество не нужно. Учтите, что никто и никогда не пострадал от того, что отказался помогать администрации. Помощи от нее тоже, правда, не получил, но и беды никакой не накликал.

Отказать оперу нужно достаточно внятно, не «тошнить»: я подумаю, я еще не совсем готов... Но сделать это надо тактично, например, сказать, что вы не готовы к этому разговору, так как не отошли от шока после ареста и общения с ментами, бока еще болят; что вы не хотите иметь ничего общего с преступным миром и не желаете интересоваться его криминальными склоками; что вы плохо сходитесь с людьми и не умеете с ними общаться; что вы разговариваете во сне; что у вас бывают провалы в памяти после черепно-мозговой травмы (опер не станет проверять, была ли у вас ЧМТ); что у опера, без сомнения, до статочно глаз и ушей, зачем ему еще и ваши нужны. Очень убедителен ответ – «я не так воспитан» или «а вы бы на моем месте согласились?» Этого хватит. Нажима не будет.

Из сборного отделения вы попадете «на вокзал». В тюрьме всегда высказываются так безграмотно: на вокзал, на тюрьме, на подвале... Но коль так выражаются практически все, то это, стало быть, уже не безграмотность, а особый жаргон – сленг. Если ваше образование не позволяет вам выражаться неграмотно, то плюньте на образование и выражайтесь, как все. В тюрьме плохо каждому, но белым воронам еще хуже. Вот выйдете на свободу – и разговаривайте правильно и изысканно (если не разучитесь).

Вокзалами называют камеры, где прибыль проходит своего рода карантин. Это недолго. За это время у вас возьмут анализы, откатают пальцы, сфотографируют да и вообще подержат некоторое время, чтобы вы немного провонялись тюрьмой.

Тюремный запах – это вообще что-то особенное, такого больше нет нигде. Это смесь запахов табачного дыма, пота, испражнений, мерзкой баланды, дорогой колбасы и многого другого. Советую принюхаться, скорее всего, это надолго.

Общаясь с зэками на вокзале, имейте в виду, что это сброд, скоро вас раскидают по всей тюрьме. Скрытничать не следует – это подозрительно, но болтать лишнего не надо. Если у вас есть еда, поделитесь ею, но всем без разбора и все до последней конфеты раздавать не надо. Жадных не любят, а щедрому кто-нибудь более ушлый (или считающий себя таким) попытается сесть на голову. Щедрость обязательно воспримется как слабость. Кроме того, так вы можете разделить хлеб и с петухом, оправдывайтесь потом. То, что кто-то на вокзале постарается показать себя более опытным – это понты, вы все примерно одинаковы по своей опытности или, скорее, неопытности.

Понты – очень емкое понятие, родившееся в тюрьме. Это и показуха, и неправда, и фальшивая манера держаться, и хорошая мина при плохой игре, и плохая мина при хорошей... Есть выражение «понты – вторые деньги», то есть иногда понты полезны, но чаще бесполезны или даже вредны. В данном случае понты – это пустое бахвальство и попытка развеять собственную неуверенность.

На вокзале все себя чувствуют достаточно неуверенно. Оно и понятно, это временное положение, завтра заезжать в камеру, в какую – неизвестно.

Если на вокзале окажутся люди, которые заехали на тюрьму не сегодня, не вчера, а намного раньше,– сторонитесь их. Независимо от того, что они будут «плести» о своем положении, не верьте – это ложь. Послушайтесь совета – держитесь от них подальше.