Любовь всесильна - Бритт Кэтрин - Страница 4

Захваченная нахлынувшими воспоминаниями, Мартина следила взглядом за водой, не прекращавшей своего движения, смотрела на современные суда, которые совсем не вязались с изящно скользящими гондолами. Постепенно волшебство окружающего мира полностью захватило ее. Ну и что страшного, если Юнис уедет? С маленьким мальчиком она сможет не торопясь осмотреть Венецию. Улыбаясь, она вернулась в комнату и начала распаковываться. Мартина, девочка, говорила она себе, это будет праздник всей твоей жизни. Вещи были наполовину уже разобраны, когда в дверь постучали.

— Войдите, — сказала она, надеясь, что ее скудные познания в итальянском помогут ей.

Дверь отворилась, и вошла служанка, небольшого роста, с носом-пуговкой, квадратным подбородком и большим ртом. На ней было платье кофейного цвета и передник. Выразительные темные глаза подходили к ее черным блестящим волосам, зачесанным назад на затылок. Кружевная наколка на голове слегка подпрыгнула, когда она присела в реверансе. Говорила она по-английски, стесняясь своего плохого произношения.

— Buon giorno, signorina. Меня зовут Эмилия. Я пришла распаковать ваши вещи и помочь, если понадобится, погладить, поштопать, постирать.

Мартина при ее появлении сразу же по-дружески расположилась к ней.

— Grazie, Эмилия. Я приму душ, пока вы займетесь остальными вещами.

Когда она наконец вышла из ванной, Эмилии уже не было. Все было аккуратно разложено: обувь — в обувной подставке в гардеробе, косметика — на стеклянной полочке на туалетном столике. У Мартины поднялось настроение после душа и энергичного растирания. Она стояла перед зеркалом в платье с цветочками на белом фоне с голубым орнаментом внизу. Ее пышные волосы глубокого красновато-каштанового цвета обрамляли прекрасной формы голову. Немного подкрасившись, она вышла из комнаты.

В коридоре все было тихо и спокойно. Открыв рельефную, кремового цвета дверь с золотыми узорами, она очутилась в длинном зале. Комната с предметами искусства и стенами с атласными гобеленами выглядела несколько вычурно, но красиво. Слева — большой обеденный стол, накрытый кружевной клеенчатой скатертью, уставленный фарфором, серебром, украшенный великолепными букетами цветов.

Мартина, вошедшая неслышно по толстому ковру, поглощавшему звук шагов, тут же почувствовала резкий запах сигар. В дальнем конце комнаты около высоких окон из-за кресел виднелись ноги в элегантных брюках. К своему ужасу, она поняла, что сидящие там мужчины серьезно обсуждали ее прибытие.

— Дорогой Бруно, — говорил по-английски приятный голос, — зачем оставлять Марко с этой девушкой? В любом случае почему с женщиной? Мальчик действительно по-настоящему нуждается в репетиторе.

— Не сейчас. Марко нужно по крайней мере полгода, чтобы забыть о пожаре и смерти отца. — Голос звучал как-то чуждо, с нажимом. — Мальчику нужны любовь и понимание, только это поможет вернуть ему чувство покоя.

— Короче, женский такт. — В голосе прозвучала неприкрытая насмешка. Мартина застыла. — Но ненадолго. Мальчик нуждается в мужском обществе. Женщины склонны баловать таких малышей. А две женщины подавят его своей добротой.

— Со дня смерти Паоло Майя не хочет видеть сына.

— Ясно почему. Марко напоминает ей его. Но дай время, и она полюбит его еще больше.

— Тем не менее Марко нужен присмотр. Ему все еще мерещатся кошмары, связанные с пожаром.

— Почему ты так убежден, что эта девушка исцелит его за короткое время? — В голосе опять звучала насмешка и недоверие.

Мартина рассердилась. Ей вовсе не хотелось подслушивать. Но при таком откровенном разговоре она чувствовала себя глупо. Ее лицо вспыхнуло. Тихонько вернувшись к двери, она открыла и закрыла ее, громко хлопнув.

Мгновенно одна пара ног выпрямилась, и мужчина, которому они принадлежали, с любопытством посмотрел в ее сторону. Рука в белой манжете потянулась, чтобы положить недокуренную сигару в пепельницу, стоящую рядом на маленьком столике, и человек поднялся.

Это был щегольски одетый человек в темном, хорошего покроя деловом костюме. Широкими шагами, с улыбкой он направился к Мартине. Его проницательные и одновременно добрые глаза под довольно тяжелыми веками оценивающе оглядывали ее изящную фигуру. Прежде чем сердечно поздороваться с ней, он взглянул на часы.

— Добро пожаловать в Венецию, синьорина Флойд. Надеюсь, вам понравится у нас. Я — Бруно, муж Юнис. Он протянул руку, и Мартина пожала ее.

— Благодарю вас, синьор Вортолини. Вы очень добры, пригласив меня.

Он приподнял бровь и шутливо улыбнулся.

— Юнис строила планы, как она будет знакомить нас с вами, а вы опередили ее. Но ничего страшного. Такая прекрасная внешность не нуждается в особом представлении.

Мартине понравилась его решительность и суховатый острый юмор. Как большинство итальянцев, он разговаривал одновременно и глазами, и чувствовалось, хорошо владел этим искусством. Ее смущение при его откровенном восхищении позабавило его, а Мартина вдруг поняла, что он просто нравится ей.

— Ну, Доминик, вот и персик с одного из ваших английских деревьев. — Обращаясь к своему другу, Бруно слегка прикоснулся к ее локтю и повел через комнату.

Идя рядом, Мартина отметила темные, стриженные сверху волосы, умный лоб и дала ему около тридцати пяти лет. В нем чувствовались незаурядные деловые качества, и, казалось, ничто не могло ускользнуть от его внимания.

Теперь оба кресла были пусты. Обладатель более длинных ног стоял спиной к окну. У Мартины возникло подозрение, что он сделал это специально, чтобы свет падал ей в лицо.

Он был выше Бруно, длинноногий, широкоплечий. Такая фигура приводит в восторг подростков на трибунах. Она наверняка развилась в Англии на площадках для игры в регби. Мартина представила даже целые ряды кубков, которые он мог выиграть, занимаясь спортом.

— Синьорина Флойд, позвольте мне представить вам моего лучшего друга, синьора Доминика Бернетта ди Равенелли. Доминико, синьорина Мартина Флойд, — произнес Бруно.

Доминик склонился к ее руке. На Мартину произвела впечатление его надменная фигура в прекрасно сшитом бежевом костюме. Густые, табачного цвета волосы свободно падали на прямой лоб над прищуренными темными глазами и удлиненным носом. На его губах, удивительно подвижных, появилась чуть кривая, несколько раздраженная улыбка. Ее успокоило то, что она с некоторой холодностью ответила на его бесстрастный интерес и безотчетную враждебность. Как он смеет смеяться над ней?

К счастью, именно в этот момент в комнате появилась Юнис. В брючном костюме из бледно-желтого шелка с открытой шеей, она подошла к ним, откровенно радуясь присутствию гостя.

— Доминик, мы думали, что ты все еще в Греции! Она улыбнулась, когда он склонился к ее руке.

— Вернулся сегодня утром, — холодно ответил он.

— После ночи езды! Надо иметь поистине крепкое здоровье. Вы познакомились с Мартиной? — Мартина увидела ее нежную улыбку, отведя взгляд от темных глаз Доминика. Стараясь не смотреть на него, она села в ближайшее кресло, давая возможность Юнис разместиться на софе рядом с Домиником. Бруно достал напитки из резного буфета. Мартина прижалась к спинке кресла, как бы ища в нем опору.

Юнис беседовала с Домиником, который, судя по всему, только что вернулся с греческих островов, где Майя приходила в себя после смерти Паоло. На какой-то момент Мартина так же, как и Юнис, вынуждена была сосредоточить свое внимание на нем. Несмотря на внутреннее сопротивление, он привлекал ее своими резко выраженными чертами, глубоким голосом, слабой улыбкой, появлявшейся сначала в глазах и только потом на губах. Он отличался от Бруно, который моментально заставил ее почувствовать себя интересной женщиной. Этого же человека, казалось, ничто не трогало. Темные глаза, встречаясь с ее взглядом, выражали холодное равнодушие, ранившее ее самолюбие. Все это возмущало и в то же время притягивало. Она взяла бокал из рук Бруно, севшего рядом с ней и начавшего расспрашивать о том, как она доехала. Вскоре разговор стал общим — о Майе. Бруно был явно расстроен состоянием своей невестки. В раздумье лицо его нахмурилось, брови сдвинулись.