Любовь всесильна - Бритт Кэтрин - Страница 21

— Нет. Так чего же вам хотелось бы сейчас больше всего?

— Танцевать на площади при лунном свете. Было бы прекрасно улететь с балкона, как Питер Пэн, и летать, наслаждаясь счастьем.

Он сухо заметил:

— С вами это произошло только что во время танца, хотя у вас и нет крыльев, но я боялся, что вы улетите, не дождавшись конца музыки.

— Неужели? — спросила она, удивленная его комплиментом. — Я не делала ничего особенного. Это просто вы первоклассно танцуете.

— Не беру всю ответственность на себя. — Он помолчал, и она ясно почувствовала, что он пытается что-то выяснить. — Могу я быть настолько неделикатным, чтобы поинтересоваться: танцы — это часть вашей работы? — растягивая слова, спросил он.

— Можете, — допустила она. — Нет, конечно нет. Я очень любила танцевать, когда была ребенком. А потом я училась балету. Уроки танца, как считала моя мама, были обязательны. По ее мнению, они улучшают осанку.

Доминик прислонился к двери, шутливые огоньки появились в его глазах.

— Так это тоже благодаря своей маме вы не курите? Мартина весело рассмеялась, чувствуя себя свободнее от его шутливого настроения.

— Видит Бог, нет. Мама курит. Но у меня у самой никогда не возникало желания, мне кажется, это скорее должно быть свойственно мужчинам, чем женщинам.

Слегка улыбаясь, он спросил:

— А ваш папа?

— Мой отец курит трубку, а иногда сигары, — откровенно призналась она и продолжала говорить о своих родителях. Она рассказала ему немного, только лишь о том, что ее отец — телевизионный режиссер-постановщик. Ей казалось, что Доминика вряд ли могут заинтересовать люди, которых он не знает и даже, может быть, не захочет узнать.

— Не так давно у нас была здесь киногруппа, — произнес он, когда она остановилась. — Их работа показалась мне интересной. Это такая работа, которая должна, как мне кажется, поглощать человека целиком, если он увлечен ею.

— Отец влюблен в свое дело, мама тоже. Они представляют собой то, что вы называете удачной парой. Отец называет маму своей Девочкой Пятницей. — Мартина с нежностью засмеялась.

Он шевельнул бровями.

— Они счастливы вместе?

— О да, конечно!

— Получается, что у них счастливый брак, потому что у них одни и те же интересы? Считаете ли вы, мисс Флойд, что это основное условие для брака?

Он встал рядом с нею около балконных перил. В этот продолжительный волнующий момент они были настолько далеки от всех! За километры от звучащей музыки и от остального мира! Его близость приводила ее в восторженное состояние, а его волнующий низкий приятный голос разрывал на части сердце, которое посылало ей странные тревожные сигналы.

— Я бы сказала, что брак должен быть основан только на настоящей любви. Все остальное — это ничто. Каждый чувствует это, когда видит моих родителей вместе.

Он согласился.

— Счастливые люди, как правило, излучают счастье вокруг себя. Значит, вы считаете, что только настоящая любовь может лежать в основе счастливого брака?

— Вне всяких сомнений, — повторила она. — Женитьба ради женитьбы, или ради богатства, или только из-за внешности — это абсолютное безумие.

Доминик внезапно посмотрел на окно, за которым появилась Кэй. Мгновенно он встал так, чтобы прикрыть ее собой, и, держа дверь закрытой, обернулся к Мартине.

— Мне кажется, мы должны отложить дискуссию на эту тему на другой раз. — Он галантно улыбнулся. — Не хотите ли пойти со мной завтра на Двухлетний Фестиваль? Там устраивается выставка художников со всего мира, картины экспонируются в павильоне городского сада. Уверен, вам должно понравиться.

Мартина посмотрела на него с нескрываемым удовольствием. Она была слишком счастлива, чтобы быть осторожной в своих взглядах или проявлении чувств. Она забыла о Кэй, которая стояла где-то там, за окном. Ее лицо светилось. Провести целое утро с ним, обсуждая ее любимую тему, слушать его основательные критические замечания и знать мнение знатока — она не могла отказаться от этого.

— Мне бы очень хотелось, — горячо сказала она. — Если, конечно, у Юнис не будет на утро других планов.

— Я думаю, она сможет отпустить вас на несколько часов, — заметил он.

Кэй пробуравила их взглядом, когда Доминик открыл дверь, давая Мартине пройти. Она угрожающе посмотрела на Мартину. Казалось, она готова была наступить ей на ногу, настолько она была разгневана. Встав между ними, она осуждающе посмотрела на Доминика.

— Доминик, вы ведете себя ужасно, оставляя меня одну в этот последний вечер в Венеции! К тому же мы пропустили мой любимый вальс! — Она взяла его под руку. — А посему вы будете танцевать со мной весь оставшийся вечер!

— Дорогая Кэй, — невозмутимо произнес Доминик, растягивая слова, разрешая ей увлечь себя в танце. — Вы же не прощаетесь навсегда и еще вернетесь в Венецию.

Мартина не расслышала, что ответила Кэй, потому что увидела машущую ей рукой Юнис.

— Марти, извини, — сказала она, — но мы должны уже уходить. Бруно должен кое-что сделать до отъезда, а у нас остается только один завтрашний день. Если тебе хочется остаться, Доминик проводит тебя.

Однако Мартина ничего не имела против ухода. Она увидит Доминика — это главное. Поэтому они подошли попрощаться к Элдреду и Эми Янг, которые сообщили, что после Греции они намерены опять вернуться в Венецию.

Мартина размышляла об этом по дороге к дому Бруно. Возвращаются ли они по просьбе Кэй, в надежде, что Кэй и Доминик поженятся? Она представила его стоящим с рукой на замке французского окна и его приглашение пойти на выставку. В этом не было ничего особенного, так, во всяком случае, ей казалось. И тем не менее она чувствовала себя до глупого счастливой.

Глава 6

На а следующее утро Доминик заехал за ней, как договорились, что доставило большое удовольствие Юнис: у нее шли последние приготовления перед отъездом. Мартина отметила, что выглядит она значительно лучше, чем раньше. Прошлым вечером они танцевали, в основном с Бруно, и со стороны казалось, что между ними нет никаких разногласий.

Небо хмурилось, когда Доминик и Мартина садились в лодку. Но даже если бы на улице шел проливной дождь, Мартина все равно была бы счастлива. Мрачный вид дворцов вдоль канала, углы и тени — все было так таинственно, что у нее появилось предчувствие, что что-то должно произойти. В это утро Доминик как-то особенно был похож на настоящего римлянина, и это произвело особое впечатление на Мартину. Светло-серый костюм, хорошо сидевший на нем, подчеркивал его прекрасную мужскую фигуру.

Сев рядом, он смотрел прямо перед собой и видел, казалось, то, что мог видеть только он один. Его чеканный профиль в неясном свете вызывал у нее трепетное чувство. Неожиданно он повернулся, словно почувствовав, что его рассматривают. Их взгляды встретились, и Мартина покраснела.

— Не очень-то хорошее утро, — произнес он. — Но зато у нас будет возможность попасть туда до того, как нахлынут толпы туристов.

На выставке оказалось уже много народу, но, несмотря на это, им удавалось избежать толкучки. Все выставленные картины принадлежали к ультрамодному течению и символизировали теперешнее неистовое время. Мартина с пониманием и живым интересом рассматривала полотна, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, чтобы понять смысл изображенного. Время от времени она заглядывала в каталог, спрашивала мнение Доминика, и он в обычной иронической манере высказывал свою точку зрения. Она искренне смеялась, когда ее догадка оказывалась правильной, и тогда весь мир вокруг казался прекрасным.

Между ними возникло несколько волнующих моментов, но Доминик вновь принял свой обычный холодный вид, хотя и был дружелюбно настроен. Эта его манера была ей уже знакома. И тем не менее утро было чудесным. Мартина больше узнала о современной живописи и о человеке, который шел рядом. Он не просто внешне нравился ей. Она любила его за то, что он есть, за силу характера, за то чувство юмора, с которым он смотрел на все вокруг, за то, как он смеялся, откидывая назад голову. Его четкое понимание общего смысла жизни, прирожденная воспитанность, хорошие манеры — все это захватило ее. Просто быть рядом с ним — многое значило для нее.