Риф яркости - Брин Дэвид - Страница 20

Наконец, перед самым наступлением темноты, капитан-лоцман провел нарядный нос Хауф-воа мимо последних зарослей водяной травы к Мысу Соединения, где многочисленные рукава реки снова соединялись, образуя еще более могучее русло. По обеим берегам снова показался лес тару, расстилая над головой свой гостеприимный полог. Казалось, после тяжелого дня воздух сразу выпустил экипаж и пассажиров из своих влажных объятий. Кожу, чешую и шкуру ласкал прохладный ветерок. Гладкошкурые хуны прыгали за борт и плавали вдоль борта, потом взбирались на мачты и рангоут и там сушились и прихорашивались.

Сара поблагодарила Прити, когда помощница принесла ей ужин в деревянной чашке, шимп в стороне занялась собственным ужином, чтобы выплевывать за борт пряную зелень: повара хуны любят остроту и придают ее каждому блюду. Речные существа, питающиеся отбросами, пускали пузыри; они были не так привередливы. Сара не возражала против острого вкуса, хотя большинство землян вырвало бы от многих дней корабельной пищи.

Когда позже Прити принесла два одеяла, Сара выбрала самое теплое, чтобы укрыть Незнакомца, который спал у главного трюма, забитого аккуратными ящиками с мусором. На лбу у раненого выступила испарина, которую Сара вытирала сухой тканью. Со вчера Незнакомец не проявлял признаков сознания, как тогда, когда яркий болид расколол небо.

Сара испытывала дурные предчувствия, отправляясь с раненым в торопливую напряженную поездку. Но в городе Тарек есть хорошая больница. И там она может приглядывать за ним, в то же время выполняя обязанности, которые ей поручили на поспешном лихорадочном собрании у Дерева Встреч.

Рядом черной башней возвышался Пзора, неподвижный, но внимательно следящий за состоянием пациента. Аптекарь время от времени выдыхал острые испарения: его специальное кольцо осуществляло химические реакции, которые были недоступны пониманию лучших ученых Джиджо и даже самих треки.

Завернувшись в другое одеяло, мягкое, сплетенное г'кеками, Сара повернулась и стала наблюдать за пассажирами.

Поблизости лежал Джома, молодой сын Хенрика, взрывника; он сильно возбудился, впервые в жизни покидая дом, и теперь негромко похрапывал. Ближе к мачте сидел Джоп, заросший щетиной представитель фермеров Доло; в полутьме он всматривался в кожаный экземпляр какого-то Свитка. Еще дальше у правого борта Улгор, лудилыцица, та самка – ур, что выступала на деревенском собрании, сидела лицом к резчику квуэну, по имени Блейд-Лезвие, одному из многочисленных сыновей матриарха Лог Байтер. Блейд много лет жил среди образованных серых квуэнов в городе Тарек, так что выбор его в качестве представителя улья Доло казался вполне естественным.

Из обитой мхом сумки Улгор извлекла дрожащего симбионта – реука, того типа, что специально приспособлен к узкой голове ура. Дрожащие мембраны прикрыли три ее глаза, создавая Маску Откровения. Тем временем реук Блейда обернулся вокруг зрительной полоски, разделяющей его дынеобразный купол. Ноги квуэна втянулись, оставив снаружи только клешни.

Эта пара беседовала на упрощенном диалекте Галактического два, наиболее трудного для людей. Больше того, ветер уносил дрожащие тона свиста, оставляя только более низкие синкопированные щелчки. Может быть, поэтому оба путника не опасались, что их подслушают.

Но, как часто бывает, они недооценили остроту человеческого слуха.

Или они рассчитывают на то, что называется общепринятой вежливостью, иронично подумала Сара. В последнее время она привыкла подслушивать – привычка, совершенно не свойственная обычно застенчивой, стремящейся к одиночеству женщине. Причина – недавнее увлечение языками. Но на этот раз усталость победила любопытство.

Оставь их в покое. У тебя будет достаточно возможностей изучать диалекты в городе Тарек.

Сара перенесла одеяло в другое место, между двумя корзинами с печатями Нело. От них исходил домашний запах бумажной мельницы. После лихорадочной общей встречи у нее было совсем мало времени для отдыха. Через несколько мидуров после встречи городские старейшины прислали вестника, который разбудил Сару и передал поручение – отправиться в составе делегации вниз по реке в поисках информации и указаний. Она была избрана за свое близкое знакомство с Библосом, а также как представитель ремесленников Доло – точно так же как Джоп будет говорить от лица фермеров, а Блейд – от живущих выше по течению квуэнов. В делегацию включили также Улгор, Пзору и Фекуна, г'кека, писца-танцора. И поскольку каждый и так собирался по своим делам отправляться в город Тарек на борту Хауф-вуа, никто не смог отказаться. Вместе с капитаном корабля были представлены по одному все изгнанные расы Джиджо. Хорошее предзнаменование, надеялись старейшины.

Сара все еще удивлялась, думая о Джоме. Почему Хенрик отправил в путешествие, явно связанное с опасностями даже в спокойные времена, такого мальчика?

Он будет знать, что нужно делать, объяснил неразговорчивый взрывник, оставляя сына под номинальным присмотром Сары. Когда доберетесь до города Тарика.

Если бы я могла то же самое сказать о себе, тревожилась Сара. Как ей ни хотелось отказаться от поручения, это было невозможно.

Прошел год со смерти Джошу, когда стыд и горе сделали тебя отшельницей. Да и кто вспомнит о том, что ты вела себя, как дура, из-за мужчины, который никогда не мог бы стать твоим? Теперь, когда знакомый нам мир подходит к концу, все это кажется таким мелким.

Одна в темноте Сара тревожилась.

Не грозит ли опасность Ларку и Дверу? Или что-то ужасное произошло на Собрании?

Она чувствовала тепло Прити, свернувшейся рядом под своим одеялом. Рулевой – хун напевал печальную мелодию со словами на языке, которого Сара не знала, она только ощущала непонятное спокойствие и одновременно ощущение грядущей беды.

Все образуется, словно говорил хун.

И наконец сон охватил уставшее тело Сары. Последней ее мыслью было:

Надеюсь… на… это…

Позже, посреди ночи, кошмар заставил ее рывком сесть, сжимая край одеяла. Глаза ее смотрели на мирную реку, освещенную двумя лунами, но сердце Сары бешено билось.

Огонь.

Лунный свет отражался в воде, но для нее он был огнем, пожирающим Библос, покрывая его пеплом половины миллиона сгоревших книг.

Незнакомец

Он без сознания и не в состоянии контролировать темные образы, которые прокатываются по замкнутой вселенной его разума.

Это очень тесная вселенная – узкая и ограниченная, но кишащая звездами и смятением. Туманностями и болью.

И водой. Всегда водой – от черных плотных ледяных полей до космических облаков. Таких разреженных, что вы можете даже не заметить, что они кишат существами размером с планету. Живые существа, медлительные и редкие, как пар плывут по морю почти вакуума.

Иногда он думает, что вода никогда не оставит его в покое. Не позволит ему просто умереть.

Он слышит ее и сейчас, настойчивую музыку воды, проникающую в его бред. На этот раз музыка доносится к нему мягким плеском – дерево скользит по мягкой жидкости, словно корабль несет его из места, которое он не может вспомнить, в другое место, названия которого он никогда не узнает. Эта мелодия успокаивает, этот звук отличается от сосущего сжатия ужасного болота, где ему казалось, он вот-вот утонет…

…как он почти утонул когда-то давно, когда Старейшие заключили его, кричащего, в хрустальный шар, который заполнили жидкостью, растворяющей все, к чему прикоснется…

или как он однажды боролся за дыхание на зеленой -зеленой -зеленой планете, чей густой воздух не проникал в легкие, когда он, спотыкаясь, брел к страшной, сверкающей джофурской башне…

или когда эти тело и душа неслись, стиснутые, не способные даже вздохнуть, пока он преодолевал узкий проход, который, казалось, пронизывает его до самого позвоночника… и неожиданно выбрасывает в царство ослепительного света, расстилающееся вокруг и…