День, когда мы встретились - Бреттон Барбара - Страница 28

— Пообедаем сегодня вместе? — предложил он в среду, когда рассвет уже начинал золотить верхушки деревьев.

— Не могу, — с сожалением отказалась Мэгги. — Работа.

— Встретимся до твоей работы, — сказал он.

Мэгги нравилась его настойчивость. Никто никогда не упрашивал ее так настойчиво.

— Увы, не могу.

— Почему?

— У меня сейчас гостит мама. Вернулась вчера вечером из карибского круиза. Сегодня за завтраком она наверняка собирается показать мне фотографии и все такое, так что придется уж мне быть дома.

— А сейчас она спит?

— Спит.

— Отлично! — воскликнул он. — Встретимся прямо сейчас. Перекусим, выпьем кофе, ты вернешься домой, и ни одна душа не пронюхает, что ты где-то была!

Это было глупо. Но глупым было уже то, что сейчас пять утра, а она так и не ложилась, ночь напролет проболтав с мужчиной.

Это было таким безумием, что она не могла этому противостоять.

Они договорились встретиться в одном кафе, работавшем круглосуточно. Подъезжая к стоянке, Мэгги заметила Конора, стоявшего прислонившись к своему джипу, и ей захотелось танцевать от радости. Остановив свой фургон рядом, она выпрыгнула из машины прямо в его объятия, и он с шутливо-преувеличенной галантностью проводил ее к дверям кафе.

Кафе в столь ранний час, разумеется, было пусто. Мэгги заняла место за маленьким круглым столиком у окна, в то время как Конор делал заказ. Он не спросил ее, чего она хочет, но ей почему-то казалось, что он это знает.

— Земляничные пирожные, — объявил он, поставив перед ней тарелочку с тремя пирожными. Мэгги совершенно не удивилась, хотя именно это она и хотела.

Они кормили друг друга, глядя друг другу в глаза, и не заметили, как дверь кафе открылась и на пороге возникла, высокая худощавая блондинка.

— Мэгги О'Брайен? — удивилась блондинка, не веря своим глазам. — Это ты?

О Господи! Эми Вайнтрауб, самая большая сплетница во всей округе! Что принесло ее в кафе в столь ранний час — одному Богу известно. Мэгги хотелось провалиться сквозь блестящие плитки пола. Однако вместо этого она, напустив на себя непринужденный вид, рассмеялась, коснувшись кончиков своих коротких волос:

— Что, не узнала? Значит, буду богатой!

— Гляди-ка, и постриглась! — Конечно же, было ясно как день, что Эми не так удивила стрижка Мэгги, как то, что она видит ее с кавалером. — Нет, очень здорово, но что, черт возьми, тебя подвигло?

Мэгги кратко рассказала о своем дне рождения и подарке сестер. Эми внимательно ее слушала, а сама пожирала глазами Конора.

— Ты выглядишь потрясающе! — подытожила Эми рассказ Мэгги. Она протянула руку Конору: — Простите, забыла представиться: Эми Вайнтрауб.

Он пожал ее руку:

— Конор Райли.

«Райли», — мысленно повторила Мэгги. Как ни странно, она впервые услышала его фамилию. Она протянула руку:

— Мэгги О'Брайен. Рада познакомиться. — Он рассмеялся:

— О'Брайен, значит?

— А ты, значит, Райли? — рассмеялась она в ответ.

— Охотно верю, — улыбнулась Эми, — хотя вообще-то это больше похоже на ирландскую шутку.

Мэгги почувствовала себя неловко. Что о ней подумают: сидит в кафе с мужчиной, а сама даже не знает, как его зовут?! Если бы на месте Эми был кто-то другой — еще куда ни шло, а так не пройдет и дня, как об этом узнает весь город. Мэгги лихорадочно пыталась придумать какую-нибудь правдоподобную ложь, но, как на грех, ничего не приходило в голову.

— Ну, все, — расстроилась Мэгги, глядя вслед Эми, когда та наконец покинула кафе. — Теперь о нас будет знать весь город.

— Ну и пусть.

— Тебе-то легко говорить. Ты из другого города. А я здесь выросла.

— Вот именно, Мэгги, ты уже выросла. Тебе не должно быть дела до того, кто что говорит.

Но для Мэгги это было важно. Не то чтобы она придавала значение сплетням. Просто все происходило слишком быстро, и она, по-видимому, еще не была готова к тому, чтобы о ее романе знал кто-то еще. Даже семья. Мысль о том, что ее мать, сестры и дети будут обсуждать Конора, сводила ее с ума. Лучше уж пусть ее сводят с ума цветы и шампанское. Разумеется, эта стадия их отношений продлится не вечно, но пусть она продолжится как можно дольше.

— Я думаю, нам не следует какое-то время афишировать наши отношения, — сказала она. — У меня никогда не было тайной любовной связи, и мне хотелось бы какое-то время этим понаслаждаться.

— К сожалению, мы живем не в замкнутом пространстве. — Конор дотронулся пальцем до одной из ее золотых сережек.

— Почему же? Мы можем создать свой тайный мир, лишь для нас двоих.

Мэгги понимала, что Конор прав, но ей не хотелось признавать это. Она по натуре не была склонна к тайным свиданиям. К тому же и сестры, и тем более Николь уже кое-что знают, а если и не знают, так догадываются. Рано или поздно ей придется раскрыть все карты.

Но пока она не была готова к этому.

Когда Мэгги вернулась, пройдя в дом черным ходом, мать уже успела проснуться и сидела за кухонным столом. В воздухе стоял аромат свежесваренного кофе, к которому примешивался едва уловимый запах сигаретного дыма. При иных обстоятельствах Мэгги отругала бы мать за то, что она снова баловалась сигаретами, но сигареты не шли ни в какое сравнение с ее тайным «грехом», и Мэгги решила промолчать. Тем не менее недовольство, должно быть, отразилась на ее лице, так как мать развела руками:

— Опять будешь говорить, что накурила, мол, не продохнешь! — Она открыла форточку. — Нашла из-за чего возмущаться. Пять минут — и дыма как не бывало!

Рита была высокой, еще сохранявшей привлекательность шестидесятилетней женщиной с большими голубыми глазами, волосами, тщательно выкрашенными в рыжий цвет, и гораздо большим количеством энергии, чем у всех ее дочерей, вместе взятых. Она была такой всегда, сколько помнила ее Мэгги. Когда-то, правда, Рита была хрупкой блондинкой, но это было в такие незапамятные времена, что казалось почти легендой. Та Рита, которую знала Мэгги, была боевой женщиной с колоссальным запасом мужества, позволившим ей пережить вдовство и неудачный второй брак и держать всю семью под контролем. В прошлом году Рита, правда, перенесла инсульт, и — потребовалась очень большая работа как с ее стороны, так и со стороны Мэгги, чтобы она снова поднялась на ноги. Но сейчас лишь редкие, небольшие заминки в ее речи, почти незаметные постороннему уху, напоминали о болезни.

— Где ты была? — спросила Рита, когда Мэгги скинула свой плащ и повесила его на спинку стула. — Я услышала примерно в полшестого, как ты заводила машину.

— Если я скажу, что у меня были кое-какие дела по хозяйству, ты поверишь?

Рита посмотрела на дочь, размешивая сахар в кофе:

— А ты хочешь, чтобы я поверила?

Мэгги села за стол и налила себе полчашки кофе.

— Хочу, если после этого ты от меня отстанешь. Рита осторожно дотронулась до ее запястья:

— Мэгги, если у тебя какие-то проблемы…

Меньше всего Мэгги хотелось, чтобы мать волновалась, тем более из-за несуществующих проблем. Лучше уж выложить все начистоту. Мэгги отпила кофе, словно надеясь, что кофе придаст ей уверенности, и, собравшись с духом, произнесла:

— Мама, я познакомилась с мужчиной. Его зовут Конор. Я думаю, это серьезно.

Рита долго молчала. Мэгги знала, что думает мать и почему.

— Из вас троих, — проговорила наконец Рита, — о тебе я всегда беспокоилась больше всего.

— Обо мне? — удивилась Мэгги. — Казалось бы, обо мне ты должна беспокоиться как раз меньше всего.

Элли была упрямой и честолюбивой, Клер — взбалмошной, словно ребенок. Мэгги же всегда была женщиной без особых претензий, покладистой и вполне предсказуемой.

— У тебя всегда были самые большие амбиции, — заявила мать.

Мэгги рассмеялась:

— Амбиции? Не знаю, может быть, со стороны виднее, но мне всегда казалось, что амбиции — это по части Элли и Клер. А я если и мечтала когда-нибудь о чем-нибудь, то лишь о хорошем браке, хорошей семье. По-моему, желания весьма скромные и вполне законные!