А может, в этот раз? - Бреттон Барбара - Страница 27

– Это было хорошее время, Кристина. Мы смогли бы…

– Нет!

Джо знал, чего ей стоило взять себя в руки.

– Мы ничего не можем изменить, – продолжала она уже спокойнее. – То, что сделано, не переделаешь.

– Поэтому ты больше не ездишь домой? – Все это время правда была у него перед самым носом, а он упрямо не хотел замечать ее. – Потому что все еще слишком больно?

– Я не езжу домой так часто, как мне бы того хоте­лось, из-за того, что перегружена работой.

– Брось, Кристина.

– Не желаю продолжать этот бессмысленный разго­вор. В конце концов, дело касается только меня и моей семьи. Ты тут ни при чем, Джо. Ни при чем.

Джозеф вдруг разозлился. Шесть лет он мучился, и все из-за нее, а теперь это, видите ли, не его дело. Он развер­нулся к ней так, что ремень безопасности сдавил ему грудь, и тогда он увидел в ее глазах страх. Черт, ему наплевать. Ей больно, но и ему тоже, и пора бы ей это понять.

– Не смотри на меня так, – сказала она, и он неволь­но восхитился, как ловко она напускает на себя храбрость тогда, когда душа уходит в пятки. – Не лезь в мои дела, и все будет в порядке.

– Ты кое о чем забываешь, Кристина, – сказал он с убийственным спокойствием. – Тот ребенок, которого ты потеряла, был и моим тоже.

Слейд приоткрыл один глаз и взглянул на миниатюрный магнитофон, горячий от долгого пребывания в ладони. Пленка крутилась. Все шло как надо.

Отлично.

Он пошевелился, разминая затекшее тело, осторожно, чтобы не шуметь, и взглянул на Марину, свернувшуюся клубочком на соседнем сиденье. Глаза ее были закрыты, дыхание спокойное и размеренное.

Ты кое-что пропустила, дорогуша, а я вот теперь знаю одну душераздирающую тайну.

Ему было почти жаль девчонку. Куда ей тягаться с Кристиной, даже если бы игра велась по правилам. Кристи­на имела все, а Марина на первый взгляд ничего. Кроме, конечно, одной существенной детали: Марина имела Бой­скаута, а Кристина – нет.

Связь между Кристиной и Джо оказалась прочнее, чем Слейд мог предположить. Так, значит, был к тому же еще и ребенок! Слейд часто думал на эту тему, но потом решил, что бездетность Кристины объясняется нехваткой гормо­нов, отвечающих за материнство, которые компенсирова­лись гормонами, ответственными за амбиции. Миллионы людей разводятся и не делают из этого трагедии, но в этом случае все не так-то просто. У них была общая память: память о потерянном ребенке.

Секс продают в газетах, но драма человеческой судьбы – это классный прием избежать налогов, и, когда придет время, Слейд намеревался явиться за своим и с помощью своей исто­рии получить положенное вознаграждение.

Они дважды останавливались, чтобы Марина могла схо­дить в туалет, спрятавшись за деревом. Она ворчала, и Кристина ее прекрасно понимала, но что поделаешь: не на­строишь вдоль трассы туалетов с унитазами и горячей и холодной водой в кране.

После второй остановки Марина залезла в машину и уснула еще до того, как Кристина и Джо, вышедшие, чтобы размять ноги, успели сесть на свои Места.

– Ты плохо выглядишь, – заметил Джо, обращаясь к Кристине. – Давай я поведу.

Кристина хотела было поспорить, но вместо этого зев­нула, предложив:

– Хорошо, но я буду штурманом.

– Здесь прямая дорога, Кристина. Я и без тебя справ­люсь, – сказал Джо, садясь за руль.

– Нет, – настаивала на своем Кристина. – Я хочу указывать путь. Так я лучше буду себя чувствовать.

– Как тебе угодно.

– Большое спасибо за разрешение, – не смогла не съехидничать Кристина.

Мак-Марпи рванул с места как зверь.

– Джо!

– Проверка движка.

Машина шла ровно и быстро, и Кристина как заворо­женная смотрела на расстилавшуюся перед ними трассу. Одна лишь луна освещала дорогу, весь мир тонул в тени. Резкие очертания юттовых деревьев и креозотовых кустов, тени от камней, остроугольные вершины гор на горизонте.

– Почему-то мне кажется, что я вот-вот увижу Джона Уэйна – верхом и в шляпе.

Даже голос Джо казался частью пейзажа.

– Это потому что здесь очень любят снимать вестерны.

Джо махнул рукой в сторону обрыва вдали:

– Смотри, а вот и индейцы! Готов поклясться: они за нами следят.

– Всего лишь игра воображения, Джо.

– Не так уж трудно представить себе их в этом месте. Я вырос на «Великолепной семерке», Кристина, и готов продать свой телевизор ради жизни на ранчо.

Кристина откинулась на сиденье.

– Странная штука жизнь… Я выросла, читая «Вог» и мечтая о квартире на Пятой авеню с видом на парк.

– А где твоя новая квартира, Кристи? Вроде бы он говорил доброжелательно, но Кристина почувствовала иронию.

– В районе Центрального парка.

– И как вид?

– Как тебе сказать…

– Так и скажи. Не очень?

– Вот когда квартиру отделают, тогда и будет вид.

– Привередничаешь, наверное?

– Что значит «привередничаешь»? Я имею то, что хочу, и на сегодняшний день дела у меня идут лучше некуда.

– А как обстоит дело с проблемой выбора? Кристина широко распахнула глаза:

– Некоторые вещи не выбирают, Джо.

Он смотрел прямо вперед и ничего не говорил. Впро­чем, и без слов было ясно, что он понял, что она имела в виду. Он постукивал указательным пальцем по рулю, выбивая незамысловатый ритм, упрямо сжав губы. Она не по­мнила за ним этой привычки, но едва услышав это постуки­вание, словно вернулась в прошлое десятилетней давности, когда у них с Джо все только начиналось.

Как много раз они проезжали по этой самой дороге, как много раз на пути из Лас-Вегаса они останавливались, что­бы глотнуть кофе для бодрости, закусывая орешками или батончиком «Херши», и говорили, говорили… Боже, как они любили поговорить! На любую тему: от проблемы раз­решения абортов в стране до снижения образовательного ценза при поступлении на работу. Не оставались не затро­нутыми и религиозные проблемы, такие как единобожие и слияние религий. Кристина увлекалась, забывая, что не лек­цию читает, а Джо цеплялся к словам. В конце концов они начинали ссориться. Когда же словарный запас иссякал, они бросались в объятия друг друга и занимались любовью с тем же жаром, с каким они делали все, что делали вместе.

Возможно, ошибка Кристины состояла в том, что она пыталась применить к другим опыт, приобретенный с Джо, и не находила ему равных. Наверное, надо было забыть, начать сначала… Но она отдала сердце своему мужу: она любила его, когда они были женаты, и все еще чувствовала себя его женщиной, хотя и знала, что никогда ему об этом не скажет.

Облака заволокли луну, и лицо Джо на миг закрыла тень. Кристина почла бы за счастье не спать несколько ночей кряду, глядя на него, спящего. В нем было нечто такое, чего она не могла найти в других мужчинах. Он был напорист, агрессивен и умен, куда сообразительнее многих. Дитя нью-йоркских улиц, он должен был бы совсем не под­ходить ей, девочке с ранчо, и все же, когда дело касалось действительно важных вещей, они всегда были заодно.

Она любила его тело и его мысли и готова была пове­рить в чудо: в то, что судьба благосклонна к ним, подарив ребенка – еще одно сокровище в дополнение к тем богат­ствам, что они уже имели.

Увы, в тот год судьба не была щедра на чудеса.

– Думаю, немного музыки никому не помешает, – сказала Кристина чуть хрипло от переполнявших ее эмоций.

Требовалась какая-то зацепка за настоящее, якорь, что мог бы удержать ее у берегов реальности, не позволив уп­лыть по воле мечты.

– Да, – сказал Джо, включая радио. – Ты, пожа­луй, права.

Не стоило тратить пленку на Барри Манилова, и Слейд отключил магнитофон.

Он осторожно опустил его в карман, туда же, где лежа­ла монетка, которую он стянул у Марины. Она назвала эту монетку своим талисманом на счастье. Теперь он с полным правом мог назвать ее своим «золотым ключиком». Быть может, она действительно приносила удачу. Первый плод удачи – пленка в магнитофоне. Быть может, за первым плодом последуют другие: например, удастся узнать тайну странного брака Марины и Бойскаута. Кристина думала, что девушка англичанка, как и Слейд, но нужно вырасти на лондонских улицах, чтобы улавливать этот акцент иност­ранца за версту. Нет, она говорила по-английски безупреч­но, но все же какой-то почти незаметный акцент у нее был.