Ой, кто идет! - Брэтт Саймон - Страница 21

Нашелся подходящий повод для развития конфликта между мамочкой и Джаггернаут. Камнем преткновения стало все то же навязшее на зубах приучение к горшку. Известно, что бразды правления любым важным предприятием должны быть исключительно в одних руках. В нашем случае — в мамочкиных, потому что именно Она руководила приучением изначально.

По Ее понятию, я уже достиг той ступени развития, когда ребенок начинает осознанно чувствовать связь между физиологическими ощущениями и конечным продуктом, а из чего следует, что, если я того пожелаю, я в состоянии сообщить взрослым о своем наме-рении сделать пи-пи или а-а, попроситься на горшок и таким образом избежать нежелательного происшествия.

Если, конечно, я того пожелаю.

Сегодня понедельник, и мама, окрыленная вероятным субботним успехом, сообщила Джаггернаут о наших горшечных достижениях.

— Теперь он умеет проситься на горшок, — объяснила Она нянюшке. — Только надо все время быть начеку. Не пропустите, когда он закричит а-а?

Как вы думаете, кричал я а-а? Хотя бы один раз?

А вечером, когда мама вернулась с работы, кричал я а-а? Ничего подобного. Ни одного разу за день.

И это сработало. Маленькие зернышки сомнения начали прорастать в мамочкином воспаленном мозгу.

— Ты знаешь, — сказала Она отцу, — меня беспокоит эта нянька. Более того: мне даже кажется, что она мешает ребенку развиваться.

Весь день во время дежурства Джаггернаут я, по мере наступления физиологических ощущений, кричал а-а — громко, требовательно и пронзительно. И Джаггернаут каждый раз поспевала с горшком вовремя. И у нас не случилось ни одного неприятного происшествия.

Вечером Джаггернаут с гордостью сообщила мамочке, что в смысле горшка ребенок вел себя безукоризненно.

Но как вы думаете, дождалась ли мамочка хотя бы одного крика а-а после ухода Джаггернаут и до моего отхода ко сну? Ничего подобного. Напрасный труд.

— Ты знаешь, — сообщила мамочка отцу, — эта нянька меня действительно очень сильно беспокоит. Более того: мне кажется, что она самым беззастенчивым образом врет.

Вот-вот… Если б вы знали, как я рад такому развитию событий!

Еще один день с Джаггернаут и без происшествий и еще один вечер с мамочкой и без криков а-а.

И опять Джаггернаут доложила, что все было прекрасно. И мамочка опять озабочена правдивостью моей старушки.

Перемена тактики. Во время дежурства Джаггернаут я ни разу не попросился на горшок. Зато изгадил три подгузника, в результате чего они выглядели так, словно полгода пролежали в канализации.

Вечером Джаггернаут отрапортовала мамочке о моем безобразном поведении, но, как только за ней закрылась дверь, я превратился в сущего ангелочка. Два раза я громким, звенящим голосом просился на горшок и делал свои дела, как хорошо воспитанный паинька.

Мама уже твердо убеждена, что Джаггер-наут нагло врет.

Утром пришла Джаггернаут, и мама доложила ей о моем вчерашнем прекрасном поведении. Разумеется, как только за Ней закрылась дверь, я вернулся к естественному и бесхитростному образу жизни новорожденного младенца. Теперь уже Джаггернаут убеждена, что мамочка врет. В эту игру можно играть сколько угодно. И не только в случае с горшком. Вариантов бесчисленное множество. Жизнь прекрасна и разнообразна.

Я мог бы сказать Ей прямо то, что пытался объяснить неоднократно и разными способами: своим дурацким возвращением на работу Она заработала только новые неприятности. Не стоит овчинка выделки. Но разве Она способна меня понять?

Посмотрим здраво. Во-первых, Ей ни на что не хватает времени. Во-вторых, Ее ничто не радует, потому что Она живет с постоянным сознанием собственной тяжкой вины.

Вы скажете, что я в состоянии облегчить эти страдания… Да бросьте, право.

Давайте вспомним, ради чего Она вернулась на работу. Еще только обсуждая эту перспективу, родители называли следующие причины:

1. Чтобы заработать побольше денег.

2. Чтобы Она не разучилась думать и перестала вести растительный образ жизни.

3. Чтобы помочь нам отлепиться друг от друга, что рано или поздно должно происходить со всеми родителями и детьми.

4. Чтобы под рукой всегда был помощник — в лице няни, — готовый разделить с Ней эту каторгу. (Каторга? Это про меня?)

5. Чтобы вернуть Ей индивидуальность; дать возможность вспомнить, что Она — личность, а не только моя мама.

Что же получилось на самом деле:

1. Почти все деньги, которые Она зарабатывает, уходят на няньку и на подарки, которыми Она старается загладить вину перед брошенным ребенком. Кроме того, Ей приходится часто брать неоплачиваемые дни, потому что ежедневная работа, ребенок и ведение хозяйства страшно Ее утомляют.

2. От такого нервного напряжения Она совсем отупела, так что об умственной деятельности не стоит и говорить. Теперь Она полжизни готова отдать за десять минут растительного образа жизни, лежания на диване, например.

3. Я и сам знаю, что рано или поздно родители и дети должны отлепляться друг от друга. Но вот когда это случится — рано или поздно?, — решать буду я, и только я. В этом Ей тоже пришлось убедиться.

4. Помощник, который всегда под рукой… Ну, это вообще абсурд. Джаггернаут целыми днями валяется на диване, смотрит сериалы и обжирается. (Теперь я понимаю, почему она сложена, как бетономешалка.) Кроме того, как вы уже знаете, наличие возле меня двух женщин позволяет мне разыгрывать и обманывать обеих — например, как в случае с приучением к горшку.

5. Никакая Она не индивидуальность и не личность. Она моя мама — и не более того.

Суббота — и новая блистательная проделка.

Теперь я умею ходить и покрывать довольно значительные расстояния, поэтому меньше времени провожу в коляске. Я попросту вылезаю из нее, когда хочу прогуляться, и забираюсь обратно, когда устаю. Мамочка очень горда и все время повторяет, что я наконец становлюсь самостоятельным.

Сегодня мы отправились в большой поход по магазинам. Папа уехал куда-то на машине, так что нам пришлось идти пешком. Почти всю дорогу туда я прошел сам, поэтому на обратном пути залез передохнуть в коляску.