Любовь, которая сотворила историю - Бретон Ги - Страница 49

Король и королева в сопровождении двора были в первых рядах зрителей. Когда все было готово к поединку, Жан де Карруж подошел к жене, надевшей на себя траур, и тихо сказал ей:

— Из-за вас я сейчас буду рисковать жизнью, сражаясь с герцогом Жаком Ле Гри. Только вам известно, справедливо ли то, что я участвую в этом поединке.

— Монсеньор, — ответила супруга, — я вас уверяю, что вы выйдете победителем, поскольку правда на вашей стороне.

— Дай Бог! — ответил рыцарь.

И, покинув упавшую на колени жену, он вступил в бой. Тотчас оба дуэлянта нанесли друг другу по удару шпагой. После короткого, но необычайного по ярости сражения Жак Ле Гри оказался на земле. Одним прыжком Жан де Карруж оказался около него и, вонзая в уязвимое место его кирасы шпагу, потребовал, чтобы тот сознался в преступлении.

— Я невиновен, — прошептал Ле Гри. Тогда Карруж нанес противнику смертельный удар.

Встав, он обратился к присутствующим с вопросом, была ли на его стороне правда.

— Да! Да! — ответили ему сотни голосов. Довольный, он опустился на колени перед королем и королевой. Изабо так была увлечена этим зрелищем, что на ее глаза навернулись слезы. Она тепло поздравила победителя и приказала выдать ему тысячу экю. Потом Карруж подошел к жене, и они вместе под радостные крики толпы направились в Нотр-Дам поблагодарить Бога.

Тело же Ле Гри было доставлено к виселице на Монфоконе, где его повесил палач.

Никто больше никогда и не вспомнил бы об этой дуэли, если бы один из приговоренных к смерти однажды не сознался бы перед казнью в изнасиловании жены де Карруж. Отвечая на вопросы судей, он объяснил, что назвался именем Ле Гри, пользуясь тем, что был похож на него, затем явился в замок и изнасиловал жену де Карружа.

Узнав о том, как она трагически обманулась, жена де Карруж глубоко опечалилась, а когда через несколько лет ее муж погиб в сражении, ушла в монастырь, где она дала обет вечного целомудрия, как наказание за то, что когда-то из-за ее ошибки был обречен на смерть безвинный человек.

Этот поступок, когда о нем стало известно во дворе, вызвал смех у королевы и ее приближенных. Надо отметить, что как раз в то время Изабо создала в Венсене очень непристойный «салон любви», где царил ужасный разврат. В отсутствие короля проводились своеобразные празднества с переодеванием. Кто-то переодевался в птицу (с перьями, приклеенными к телу), кто-то — в прозрачную рыбку или просто являлся в костюмах Адама и Евы. Эти вакханалии с обильными возлияниями длились целыми ночами. Молодая и страстная королева неоднократно сама принимала в них участие… Однажды одно из таких скандальных пиршеств довольно плохо закончилось…

Подобные развлечения способны были изнурить любую женщину самого крепкого здоровья. Они были, безусловно, рассчитаны для удовлетворения чувственной Изабо, самой сильной и уверенной в себе женщины Франции.

Иногда она находила в себе силы покинуть эти буйные сборища, чтобы вновь погрязнуть в политических интригах и начать беспощадную борьбу с регентами, мешавшими ей.

Эта борьба продолжалась уже год, и дяди короля, казалось, никогда не уступят своих позиций, но осенью 1388 года Изабо удалось заручиться поддержкой кардинала Лаона. Она с помощью герцога Туреньского заставила Карла созвать под благовидным предлогом всех вельмож и прелатов на ассамблею в Реймс. Сразу же после начала дебатов кардинал Лаона и его несколько друзей взяли слово:

— Я считаю уместным воспользоваться случаем, который нас собрал, — сказал прелат, друг Изабо, — для того, чтобы предложить Карлу, которому исполнилось двадцать лет, управлять королевством самостоятельно.

Это заявление, поддержанное единогласно, ошеломило дядьев короля. Не дожидаясь ответа регентов. Карл повернулся к ним и, улыбаясь, поблагодарил за то, что они управляли» Францией во время его несовершеннолетия, и добавил, что учтет советы, которые они ему давали. Регенты покинули зал, задыхаясь от ярости и не проронив ни слова.

На следующий день кардинал Лаона был отравлен.

Смерть друга не расстроила Изабо. Она знала, что, продвигаясь к намеченной цели, придется мириться с потерями. И, почтив память благородного церковника, с упоением продолжала размышлять о своей победе.

Устранение регентов открывало ей дорогу к власти. Она была уверена, что полностью подчинит себе Карла VI. Мысль об этом преисполняла ее огромной радостью. Изабо отметила свою победу, разделив ложе с Буа-Бурдоном, а затем полностью отдалась… герцогу Туреньскому, которому тоже надо было воздать должное.

Через неделю после ассамблеи в Реймсе Карл VI по совету Изабо занялся полным преобразованием двора. Все придворные, которые были более или менее причастны к хищениям, совершенным регентами, были изгнаны. Осталось лишь несколько рыцарей — помимо, естественно, Буа-Бурдона, герцога Бурбонского и герцога Туреньского.

Последний был удостоен королевских похвал.

— Дорогой брат, — сказал король, — благодаря вам я смог освободиться от опеки принцев. За это я увеличу ваши владения.

Несмотря на все предосторожности, Изабо побаивалась, как бы король не догадался о ее связи с молодым герцогом. Поэтому она посоветовала своему любовнику заняться поиском супруги. Людовик Туреньский остановил свой выбор на Валентине Миланской, дочери Галеаццо Висконти и Изабеллы Французской, сестры Карла V. Это заставило маркиза де Сада, летописца Изабо Баварской, написать: «Чувства герцога Туреньского не распространялись за пределы семьи, потому что его женой была кузина, а любовницей — жена брата».

Этот брак, конечно, ничего не изменил в отношениях Изабо и Людовика, они просто стали более осмотрительны.

Внебрачные связи не мешали королеве проявить себя доброй и страстной супругой. За время двух первых лет замужества у нее даже родились сын и дочь, за что Карл VI был ей признателен.

Король был с ней так же нежен, как и в первые дни их совместной жизни. Хотя Карл часто увлекался и ухаживал за хорошенькими фрейлинами вопреки супружескому долгу, он все же заботился и о своей жене, без конца преподнося ей великолепные подарки, на которых красовались переплетенные буквы К и И, буквы, которые украшали драгоценности и самые интимные части гардероба королевы, даже подвязки для чулок…

Несмотря на их обоюдную неверность, они любили и друг друга. В 1389 году король решил, что Изабо торжественно вступит в Париж и будет коронована в Нотр-Даме. В честь этого события прошли необычайные празднества. Королеву вместе с ее фрейлинами вынесли из Сен-Дени на носилках. Принцы и дворяне, сопровождавшие дам, шли пешком, а головы дам украшали золотые короны с драгоценными камнями.

Кортеж вошел в Париж через Сен-Денийские ворота, и, по словам летописца, «толпа была настолько велика, что, казалось, все королевство собралось посмотреть на эту церемонию».

Фруассар, приехавший специально на празднества в Париж, пишет, что при въезде в столицу королева увидела под сводами Сен-Дени небо, усыпанное звездами, а «в небе — маленьких детей в образе ангелов». Он даже добавляет забавную деталь: «Здесь была я фигура богоматери, державшей в руках молодое дитя… На перекрестках забили фонтаны вина, дома. были завешаны материей небесно-голубого цвета, из которой выделялись золотые геральдические лилии.

Королева, направляясь со своей свитой к Сите, подошла к большому мосту. Здесь всех ожидало захватывающее зрелище. Женевский канатоходец, канат которого простирался от одной из башен Нотр-Дама до конька на крыше первого дома, расположенного на мосту2, совершил головокружительный спуск, держа для равновесия в правой руке венок, а в левой — зажженный факел.

И когда королева вступила на мост, он ей надел на голову венок из цветов и с изумительной скоростью поднялся по веревочной лестнице вверх.

Увидев факел, устремившийся, подобно звезде, к башне собора, толпа вскрикнула от восхищения. Наконец коронование состоялось, потом началась трапеза, где, как рассказывает Фруассар, давка была настолько большой, что многие задыхались от духоты, и королева «была вынуждена сломать перегородку за собой, чтобы обеспечить доступ воздуха»…