Послания - Студит Федор - Страница 17

Мы поминаем при священнослужении, как подобает, и Святейшего Патриарха, и благочестивых наших Императоров, не отказываемся иметь общение и со всяким неосужденным. Мы писали и к самому архиерею – как известно и благочестивым Императорам нашим, – о том, что у нас ни в чем нет разногласий, кроме только дела об Иосифе, и когда этот будет отлучен от священнослужения, то мы тотчас войдем в общение с ним. Притом он – возлюбленный нами муж, не только потому, что он – глава нашей Церкви, но и потому, что издавна уважаем нами, и, что есть в его жизни прекрасного, мы не перестаем превозносить. Если же случится, что он и сам примет ревность, – не стану говорить о святых епископах, игуменах, монахах и множестве мирян, – тогда что скажет любовь твоя?

Поэтому знай, что у нас не отделение от Церкви, но защита истины, оправдание божественных законов; а иное, как сказала честность твоя, было бы нарушением истины и извращением правил, и справедливо можно сказать тебе следующее: священники отверглись закона Моего и осквернили святыни Мои, не отделяли святого от несвятого, но все для них было одинаково (Иез.22:26). Ибо выражение: не иметь скверны или порока, опять скажу, нужно разуметь так: Церковь не принимает нечестивых догматов и противных правилам деяний, равно как и запрещенных соглашений с делающими их, как говорит в одном месте божественный Василий [54]; с ними великий Павел не позволяет даже есть (1 Кор.5:11).

Ибо со времени апостолов и впоследствии часто вторгались в Церковь многие ереси и возникали нечистые дела, незаконные и запрещаемые правилами, как и ныне, однако она вышесказанным образом осталась нераздельною и непорочною и останется вовек, между тем как дурно мыслящие и делающие отлучаются и отбрасываются от нее, как яростные волны от непоколебимой приморской скалы.

Итак, брат, останемся при своем и будем взирать на свет истины, твердо держась и священных правил, и догматов, особенно мы, монахи, особенно мы, считающиеся значащими что – нибудь. Если свет, который в вас, есть тьма, то какова же тьма, миряне (Мф.6:23)? И: если соль потеряет свою силу, то чем сделаешь ее соленой (Мф.5:13)?

Мы желаем и молимся, чтобы ты был для тамошних спасителем, и просветителем, и светильником строгости и благочестия, не делаясь всем для всех, но высотой добродетели, согласной с правилами, жизнью и благочестивым обращением; напоминание же брата твоего перенеси, как происходящее из любви, уважения к истине и божественного суждения.

Желал бы я сказать и больше этого, но обширность письма заставляет остановиться здесь. С удовольствием приняли мы твое богатое благословение и то, как ты заботишься о своем смиренном монастыре; это доказывает, что ты сберегаешь и трудишься для него. Труд твой велик. Но Господь воздаст тебе, чего желаешь, – преуспеяние в добродетелях и наслаждение вечными Его благами.

Хотели мы сами прибыть и приобщиться к постигшему вас несчастью – утрате блаженного сына вашего, возлюбленнейший господин мой, а не только в письме оплакать беду и принять участие в вашей скорби. Подлинно, как не жалко, как не мучительно испытывать потерю одного сына за другим, лишаться как будто одушевленного сокровища, богатства родовой преемственности, многовожделенного плода материнской утробы, прекрасных глаз дома, радости бабки, украшения всего рода?

Появился первый плод, и преждевременно исторгнут из родительских рук; родился второй, и этого сразила жестокая смерть; произросла третья отрасль, в утешение за первые, цветущая, прекрасная, продолжавшая жить до третьего года, к которой были крепко привязаны души родителей, и – увы, несчастье! – страдание не позволяет продолжать речь! – ушла и она от глаз ваших и, что еще прискорбнее, не на глазах отсутствующего родителя.

Но зачем увеличивать несчастье? Поражено сердце ваше, отца, матери, госпожи патриции, и меч прошел посреди обоих, и эту скорбь может уврачевать не слово, не утешение, не человек, не Ангел, но один Бог, так устроивший пределы нашей жизни. Ибо Сам Он взял превожделенного сына вашего, господин мой, как Он же взял и прежних.

Прискорбно весьма прискорбно ваше положение, но отнюдь не их, взятых. Потому что они, чистые и не оскверненные грехами по причине недавнего рождения, отойдя отсюда к блаженной и бесстрастной жизни, ликуют в недрах Авраама, обитают со святыми младенцами, воспевают с окружающими Христа отроками. Итак, не погибли прекрасные дети, но спасены для вас и остались невредимыми, и вы увидите их спустя немного, когда окончится эта временная жизнь, радующимися и веселящимися не в кратковременном возрасте, но в совершенстве полного возраста Христова (Еф.4:13).

Поэтому увещеваем и просим вас действительно утешать себя этими мыслями и таким образом исторгать из души неумеренную скорбь.

Господь назначил нам меру, дабы мы и выражали естественное сострадание, и не преступали в этом надлежащих пределов. Первое преклоняет Бога на милость, а последнее располагает сопротивляться распоряжениям Промысла: первое радует отшедших, а последнее обыкновенно огорчает их, достигших покоя. Ибо всякий желает, чтобы при его радости радовались, а не скорбели те, которые признаются, что любят его.

Мы же веруем, что госпожа Хартулария опять зачнет и родит сына, уже не на краткое время, но который будет жить здесь долго для преемственности рода, только умерим скорбь и вознесем словами и делами благодарственные жертвы о младенце Владыке Христу.

Нет необходимости излагать в письме Ангелу твоего блаженства то, что высказано было устами, хотя не от обоих нас, смиренных. Но чтобы собравшийся вчера по твоему повелению Собор епископов, изрекший нечто не согласное с тем, что на нем сказано было нами, не смутил священного твоего слуха, мы сочли пристойным представить кратко всю сущность нашего оправдания.

Мы, блаженнейший, православны во всем, отвергаем всякую ересь и принимаем всякий признанный Собор вселенский и поместный, а также и изреченные ими священные и канонические постановления твердо содержим. Ибо не совсем точно соблюдает слово истины тот, кто считается содержащим правую веру, а не руководствуется божественными правилами. Кроме того, мы принимаем и законную, по временам употребляемую святыми, экономию, ибо и настоящее сношение нас, смиренных, с твоей святостью относительно извержения эконома – дело поступающих не точно по правилам, но приспосабливающихся к обстоятельствам и уступающих; и с предшественником твоей святости, Святейшим Патриархом, мы сносились таким же образом по настоящему делу, когда мы возвратились из ссылки и прелюбодейный брак был расторгнут, а эконом отлучен от священнослужения.

«Да не будет нам части с тобой, – говорили мы, – ни в сем веке, ни в будущем; потому что ты без различия допускаешь прелюбодея иметь общение с твоей святостью». Когда же он сказал: «Я действовал применительно к обстоятельствам, уступая ему до времени», и потом выразился так: «Да будут отсечены руки мои, если бы они совершили прелюбодейное венчание; разве я венчал?» – тогда мы стали иметь общение с ним до кончины его. И твою святость мы также приняли в достоинстве архиепископа, равно как и поминаем тебя каждый день при священнослужении, и ни в чем не имеем с тобой разногласий, кроме только того, что касается эконома, низложенного священными правилами по многим причинам, особенно же потому, что после девятилетнего отлучения он опять стал священнодействовать, и притом не в каком – нибудь потаенном месте, – это было бы еще сносно, так как мы не принимали бы участия в этом деле, – но в самом источнике нашей святыни, т. е. находится в явном общении с тобой и вместе служит постоянно.

Поэтому справедливо, и праведно, и нужно для избежания соблазна народу Божию и особенно нашему званию, чтобы недостойно вторгшийся был отлучен от священнослужения, а мы продолжали бы поминать твою святость и иметь общение со всяким иерархом и священником, не осужденными явно, по учению свт. Григория Богослова. Если же это не состоится по грехам нашим, то да не будет, – говорим не из страха, но из сострадания к обществу, – с нашим смирением сделано святостью твоей что – нибудь неправильное и незаконное! Ибо мы со своей стороны потерпим силою Божией, что бы ни случилось по Его соизволению, но свидетельствуем твоей святости перед лицом Христа и перед святыми Ангелами, что великий раскол произойдет в нашей Церкви. Хотя мы подчиняемся власти, как люди, но и властью священных и божественных правил, волей или неволей, мы управляемся и руководствуемся.