Просто поцелуй - Брендон Джоанна - Страница 26

– Прекрати, Мэйс, пожалуйста. Нам надо поговорить. – Робин едва дышала от его ласк, но была полна решимости объясниться. Она принялась завязывать у него на спине завязки и рассказывать о своих чувствах. – Я люблю тебя, Мэйс. Всегда любила. Но ты должен понять. Существует нечто большее…

– Я знаю, радость моя. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, чего ты от меня хочешь, но, теперь я знаю и обещаю, что, как бы мне трудно ни было не вмешиваться в твои дела, я предоставлю тебе необходимый простор. Если только ты не будешь забывать, что я люблю тебя, Робби. – От теплого дыхания, доносившегося вместе со словами до ее уха, все тело наполнялось желанием.

– И я люблю тебя. – Она завязала фартук, и у нее освободились руки. – Вот! Готово! – зеленые глаза озорно сверкали. – И я должна отметить, что ты выглядишь божественно.

– Да? – охваченный, как и она, игривым настроением, он взглянул на себя и усмехнулся. – Похож на гиппопотама из «Фантазии».

– Нет, – возразила она бесцеремонно. – Ты больше похож на одного из медведей в «Диснейленде».

За свое заявление нахалка получила шлепок по попе. Мэйс снял фартук и смотрел, как она растирает больное место.

– Помочь тебе сделать массаж? – спросил он с напускной заботой.

– Нет, спасибо. – Робин улыбнулась и принялась обрывать листья у салата-латука.

– Мне нравится, – спустя некоторое время сказал Мэйс, когда они уселись обедать в чудесном маленьком уголке кухни. – Очень уютно и по-домашнему.

«И очень интимно», – подумала счастливая женщина, вспомнив, как впервые рассматривала эту квартиру. Она тогда решила, что этот уголок прекрасно подойдет для таких обедов с любимым и теперь знала, какого мужчину представляла, но не хотела признаться в этом.

Глава 11

Весь обед Мэйс не сводил глаз с любимой, а она с трудом понимала, что кладет в рот. Словно этого было недостаточно, он стал заигрывать с ней под столом. От остроты получаемых ощущений по телу Робин катились волны наслаждения. Когда же он встал, Робин была благодарна за предоставленную передышку.

– Уже заболела голова? – дразня, спросил он, вернувшись. Она сидела, уронив голову в ладони.

– А если и заболела, что тогда? – Лицо и глаза озарились теплой дразнящей улыбкой.

– Ты знаешь. – Чашки, которые он держал, оказались на столе, а руки потянулись к ней. – Давай возьмем чашки с кофе в гостиную. А посуду можно помыть позднее, гораздо позднее. А если у тебя правда болит голова, у меня есть прекрасное средство от этого.

– Конечно, знаю.

Робин взяла чашки и направилась в гостиную. Передав ему чашку, со своей она устроилась в уголке дивана, поджав под себя голые ноги.

Понемногу попивая кофе с бренди и ходя по комнате, Мэйс не обнаружил их свадебной фотографии.

Робин наблюдала за Мэйсом. Он казался более загорелым, чем раньше. Все помыслы ее устремились к этому загорелому телу.

– Мы расширяем «Сэнтинел». – Мэйс сделал глоток. – Мы хотим добавить колонку «Людские интересы».

– Это было бы хорошо. – Она старалась подавить энтузиазм, сквозивший в ее голосе, но он, казалось, и внимания не обратил.

– Лу и я довольно долго обсуждали этот вопрос, но пришли к окончательному решению, когда получили твою статью о Раджане. – Он улыбнулся, и в улыбке проскользнула гордость за нее. – Между прочим, ты выполнила колоссальную работу. – В глазах заблестели веселые огоньки. – Хотя и не знаю, как отреагирует Раджан, если поймет, что написано между строк.

Но сейчас Робин не хотелось говорить ни о газетах, ни о репортерской работе.

– Может, нам лучше пойти помыть посуду? – Но тон ее голоса предполагал более интересное занятие…

– У меня идея получше. – Поставив чашку, он заключил любимую в объятия.

Робин едва перевела дух, а Мэйс уже целовал ее.

– Ты жизнь моя. – Он изо всех сил сжал ее. – Я сделал тебе больно, крошка? – спросил он заботливо, слегка отодвинувшись, чтобы посмотреть в лицо.

– Но не нарочно, Мэйс.

– Конечно, нет. – Он никогда намеренно не причинял ей боль. Мэйс высвободил руку, дотронулся до ее лица, а потом кончиками пальцев легко очертил контур губ. Она задрожала от этого прикосновения.

– Сейчас нам остается только одно. – Искуситель поднял ее на руки и остановился, как бы не зная, что делать дальше.

– Налево, потом прямо.

– Как пожелает моя госпожа, – наклонившись, он поцеловал в губы свое сокровище.

Войдя в спальню, Мэйс опустился на колени рядом с кроватью и очень бережно опустил свою повелительницу. Очень мягко и нежно он снял с нее свободное платье, так мучительно дразнившее его с момента встречи.

Его одежда присоединилась к ее платью.

– Знаешь ли ты, сколько я мечтал об этом, сколько ждал, любил, хотел тебя. Я думал, сойду с ума. – Он говорил горячо и быстро, но глаза светились нежностью.

– Очень долго. Так же долго, как и я, – не раздумывая, ответила она.

Пальцы Робин медленно, с наслаждением исследовали завитки темных волос на его груди, а потом скользнули ниже. Женщина получала удовольствие от ощущения перекатывавшихся под загорелой кожей мускулов.

Его руки блуждали по ее телу, задерживаясь на нежных бугорках маленьких твердых грудей, на розовых сосках, которые стали жесткими от его дразнящих ласк, и медленно спускались все ниже и ниже, пытаясь найти места, прикосновение к которым вызывало наибольшее удовольствие.

Мэйс прикоснулся губами к ее глазам, щекам, а потом к мягким нежным губам, которые раскрылись под его напором.

– Не стыдись, любовь моя, – подбадривал он, тело его слегка двигалось, и вот она ощутила у своего бедра его напрягшуюся плоть.

Стыдиться? Нет. Доставить ему удовольствие, равное получаемому. С радостной развязностью она стала выполнять призывы, которые он хрипло нашептывал на ухо, и отвечала поцелуем на поцелуй, прикосновением на прикосновение. Скоро Мэйс уже шептал, что не может больше выносить эту сладостную пытку.

Очень медленно он повернулся на спину, увлекая и ее за собой; сделал легкое, но удивительно быстрое движение, которое не оставляло никаких сомнений в его желаниях.

Руки его остановились на ее талии, а кончики сильных широко раздвинутых пальцев надавливали на нежные возвышенности ее ягодиц. Он больше ничего не делал, но Робин все поняла. Мэйс ждал от нее первого движения. Она так упорно боролась за равенство, что, казалось, он теперь бросил ей вызов. Пусть она возьмет то, что хотела…

Осознание случившегося поразило женщину и наполнило ощущением силы. Это было ново, но не совсем приятно.

Робин наклонилась и прикоснулась губами к его лицу.

– Я не хочу превосходства. Веди, а я с удовольствием последую за тобой, – прошептала она.

– Куда подевалась моя маленькая распутница? – подзадорил он, пытаясь нежным прикосновением губ заглушить красноречие любимой. Мэйс постарался дать понять, что она ничего не теряет, допуская его лидерство здесь. Легко придерживая ее за талию, он начал сам двигаться, одновременно с наслаждением лаская и показывая новые па в танце любви.

Сладостный и знакомый порыв чувств охватил любовников и прокатился по телу горячей волной возбуждения.

– Ты прекрасна. И ты… моя. – В голосе не было ничего собственнического, только смесь удивления и восхищения. Мэйс медленно наклонял Робин, пока ее груди не прижались к его груди; губы жадно набросились на ее губы, а язык скользил по зубам, мягко касаясь языка и вызывая наслаждение.

Ее покрасневшее, вспотевшее тело инстинктивно двигалось, но его ненасытная страсть все росла.

– О, что ты со мной делаешь, ангел мой! – Губы приоткрылись, и она в ответ тоже раздвинула губы, обещая отдать ему во владение каждый сладостный уголок рта.

– О, Боже! Крошка моя… – Он хотел навечно продлить охватившее его острейшее возбуждение, но уже потерял контроль над собой; впился пальцами в мягкую плоть ее ягодиц и увеличил темп своих телодвижений, увлекая ее к новым высотам блаженства. Высшая степень ее наслаждения совпала с вершиной его переживаний. Пространство и время исчезли; мир существовал только для них…