Переводчик Гитлера - Шмидт Пауль - Страница 67

Именно при выполнении этих обязанностей в конце октября 1943 года я ждал на германо-венгерской границе принца Кирилла и членов Регентского совета Болгарии. В качестве хозяина дважды в день я сидел перед принцем в нашем банкетном салоне, поэтому имел немало случаев поговорить с ним. Своей особой манерой говорить он очень напоминал мне своего брата, часто встречавшегося с Гитлером царя Бориса, умершего при таких странных обстоятельствах. Обычно я не присутствовал на продолжительных политических разговорах между царем и Гитлером, так как Борис бегло говорил по-немецки. Но иногда мне доводилось бывать на этих встречах, и я заметил, что Борис, искусный дипломат, умел обращаться с Гитлером. Без малейшей неуверенности или робости, которые я нередко замечал у других коронованных особ? например, у Виктора-Эммануила или Леопольда Бельгийского,? царь Борис не чувствовал себя стесненно в присутствии Гитлера и безо всяких колебаний как ни в чем ни бывало говорил о самых деликатных вопросах. Эта скромная легкость в общении действительно была его сильной стороной. Путешествуя специальным поездом, Борис иногда приводил в замешательство сопровождавших его представителей министерства иностранных дел, говоря, что хотя бы на час он хотел бы не быть государственным лицом. «Пойду повидаюсь с моим коллегой на локомотиве»,? говорил он, так как сдал экзамен на машиниста экспресс-поездов в Германии. Он удалялся, возвращался некоторое время спустя, к облегчению немецких сопровождающих, хоть и слегка измазавшись сажей, но с довольной улыбкой.

Его скромные манеры произвели приятное впечатление на Гитлера и его окружение. Если репутация «хитрого лиса» и не была безоговорочной, Борис проявлял черты, во всяком случае, свойственные монарху. В переговорах с Гитлером он добился кратковременного успеха необычного рода? осуществив выполнение территориальных претензий Болгарии без единого выстрела. Ему была обещана Македония? и границы Болгарии продвигались до Эгейского моря. Может быть, ему удалось бы даже получить Салоники. Но один советский политик оставался аккредитованным при нем на протяжении всей войны, и когда Гитлер призывал его вступить в войну, болгарский царь всегда отвечал: «Болгарский народ никогда не будет воевать против России, которую считает своей освободительницей от турецкого ига».

В свете развития событий, проживи он дольше, его политика могла бы принести ему более чем кратковременный, если не блестящий успех.

Принц Кирилл получил свою обычную пустопорожнюю беседу, каких я переводил великое множество. Я всегда чувствовал, что Гитлер сам верит в то, что говорит своим иностранным гостям. Казалось, он применяет нечто вроде системы самовнушения Куэ к самому себе и своим гостям, лишь долго и нудно твердя одно краткое заклинание Куэ? «С каждым днем я чувствую себя все лучше и лучше»? в бесконечных монологах, расцвеченных массой технических подробностей. Я заметил, что Гитлер основывал свои аргументы на определенных ложных предпосылках, которые соответствовали желанному для него образу мыслей, и на них он воздвигал совершенно логичное строение, вполне убедительное для тех, кто не видел, что эти предпосылки ложные, но строение это, естественно, рушилось, как карточный домик, когда обнаруживалась их фальшь. Кирилл, как и многие гости до него, казалось, пал жертвой иллюзий Гитлера. Но он тоже обнаружил шаткость здания, когда рассмотрел на обратном пути его фундамент, и рухнуло оно окончательно, когда он вернулся на родину и узнал истинные факты во всей их неприглядной реальности.

Я так и не стал свидетелем крушения этого самовнушения у Гитлера. В последний раз я видел его в декабре 1944 года, когда он и Салаши, глава нового марионеточного правительства Венгрии, имели, как говорилось в официальном коммюнике, «продолжительную беседу по всем вопросам, касающимся политического, военного и экономического сотрудничества Германии и венгерской нации, объединенной в революционном венгерском движении». Такие фразы, как «твердое решение немецкого и венгерского народов всеми средствами продолжать оборонительную войну» и «старое, традиционное и испытанное товарищество двух народов в бою и дружбе», являлись типичными примерами такого самообмана. Гитлеровское мышление на манер Куэ не изменилось, хотя враг уже ступил на территорию рейха. Более того, за несколько месяцев до разгрома я не заметил никаких признаков того, что Гитлер утратил что-то из своих способов аргументации.

После войны знакомые, находившиеся рядом с ним до конца, мне рассказывали, что иллюзии Гитлера пошатнулись лишь перед самым финалом, когда он вдруг осознал, что отдает приказы уже не существующей армии. Два часа он сидел, не говоря ни слова, в бункере рейхсканцелярии, разложив перед собой карту и глядя в пустоту. Потом, как плохой капитан, он покинул свой тонущий корабль, предоставив пассажиров их судьбе.

Лечение самовнушением было опробовано еще раз во время «Зальцбургского сезона» 1944 года, но теперь некоторые пациенты начали сопротивляться. Замечания Антонеску с некоторых пор стали еще более критичными и вызывающими. Этот давний выпускник французского военного училища неустанно обличал слабость и ошибки гитлеровской стратегии. Красивые слова на него больше не действовали, и мне было интересно наблюдать, что Гитлер отбросил попытки вести с ним беседы по методу Куэ. Я с удивлением увидел, как властный диктатор скромно консультируется с румынским маршалом.? Я не знаю, нужно ли мне оставить Крым или стоит защищаться здесь?? спрашивал он. Никогда раньше мне не доводилось переводить такие фразы Гитлера.? Прежде чем я отвечу на Ваш вопрос,? снисходительно отвечал Антонеску,? Вы должны сказать мне, окончательно ли Вы оставили Украину.? Что бы ни случилось, я снова захвачу Украину в следующем году,? ответил Гитлер, имея в виду 1945 год,? так как ее сырьевые ресурсы необходимы нам для ведения войны.? Тогда Крым следует удержать,? таким был приговор Антонеску. Затем случилось еще одно чудо.? Я предлагаю компромисс,? сказал Гитлер, которому хотелось уйти из Крыма.? Мы разработаем два плана: план обороны и план отступления.? Согласен,? коротко, по-военному, ответил Антонеску.

Гитлер воспринял все это весьма спокойно. Действительно, в этом и в последующих случаях он относился к Антонеску более дружелюбно, чем к кому-либо из других своих гостей. Наверное, румынский маршал нашел верную тактику в обращении с диктатором.

Гитлер был менее уступчив в обсуждении важных политических вопросов. Антонеску постоянно, особенно весной 1944 года, выступал за достижение договоренности с западными державами, но Гитлер не хотел и слышать об этом. Может быть, он с большей готовностью рассмотрел бы поиски взаимопонимания со Сталиным, и хотя отказывался воспринимать даже намек на такую возможность, сделанный в моем присутствии, меня поразил тот факт, что он не отбрасывал эту идею с фанатическим негодованием, которое проявлял, говоря о «плутократах».

Мне было очень интересно наблюдать реакцию Гитлера на прощупывание насчет мира, предпринимавшееся в то время Россией, о чем нам сообщила наша дипломатическая миссия в Стокгольме. Я случайно слышал разговор между Гитлером и Риббентропом, в котором Гитлер решительно высказался против углубления в эту тему, потому что тайный агент, имевший связь с нашей дипломатической миссией, был евреем и «потому что Сталин, разумеется, не предлагал этого всерьез, а надеялся с помощью такого маневра заставить западных союзников побыстрее открыть второй фронт».

К концу 1944 и в начале 1945 года сами немцы начали прощупывать возможность заключения мира с западными союзниками через их посольства или дипломатические миссии в Швеции, Швейцарии и Испании. Сначала Гитлер был против этого, но в конце концов разрешил Риббентропу начать это безуспешное мирное наступление.? Ничего из этого не выйдет,? говорил он Риббентропу,? но если Вы на это настроились, можете сделать попытку.

«Предварительным условием для каких-либо мирных переговоров является то, что фюрер ограничится своим положением главы государства, а правительство передаст в руки г-на X»,? прочел я в телеграмме из Мадрида.? Я тоже потеряю мой пост,? слышал я, как сказал Риббентроп, когда ему принесли эту телеграмму.? Об этом не может быть и речи.