Шпага Рианона - Брэкетт Ли Дуглас - Страница 4

Ужасное сомнение, чувство нереальности обрушилось на Карса.

Немарсианская сырость, исчезновение следов – что произошло с того момента, как он исчез внутри пузыря?

Он подошел к концу каменного коридора. Проход был закрыт. Он был закрыт массивным камнем, единой глыбой.

Карс остановился, глядя на это чудо, борясь со все возрастающим чувством сверхъестественной нереальности и пытаясь как-то объяснить происходящее.

«Была, должно быть, каменная дверь, которую я не видел, и Пенкавр закрыл ее, чтобы запереть меня.»

Он попытался сдвинуть плиту. В ней не было видно никакой скважины, никаких следов ключа или петли.

В конце концов Карс отступил и вытащил свой протоновый пистолет.

Свистящая струя атомного пламени ударила в каменную плиту, опаляя ее и расщепляя.

Плита оказалась толстой. Раз за разом он нажимал на спуск пистолета.

Потом с недовольным вздохом куски отделились и упали под ноги.

Но за плитой вместо открытого пространства оказалась большая масса темно-красной почвы.

«Сама могила Рианона – то место, в котором он был погребен; должно быть, Пенкавр проделал в ней дыру.»

Карс не верил в это. Он совсем в это не верил, но заставлял себя верить, потому что пугался все больше и больше. И то, чего он пугался, было невозможным.

В слепой ярости он направил луч на массу земли, преграждавшую ему путь. Он стрелял до тех пор, пока луч внезапно не погас – кончился заряд.

Тогда он отбросил бесполезное орудие и ринулся на горячую дымящуюся массу со шпагой.

Объятый пугающим подозрением, он копал и копал до тех пор, пока в проделанной им дыре не засверкала полоса дневного света.

Дневной свет? Значит, он пробыл в темноте таинственного пузыря дольше, чем предполагал.

Порыв ветра ударил ему в лицо сквозь прорытое им отверстие. И ветер был теплым. Теплый и сырой ветер, каких никогда не бывает в пустынях Марса.

Карс выбрался наружу и остановился, глядя в ярком свете дня на открывшуюся перед ним картину.

Бывают мгновения, когда человек не способен ни на эмоции, ни на какую-либо реакцию. Мгновения, когда хотя все чувства действуют, глаза видят и уши слышат, но в мозг не поступает никаких сигналов – такова защита от безумия.

В конце концов он попытался рассмеяться над увиденным, но вместо смеха у него вырвалось какое-то сухое карканье.

– Мираж, конечно, – прошептал он. – Огромный мираж. Огромный, как Марс.

Теплый бриз взъерошил рыжевато-каштановые волосы Карса, пузырем вздул его плащ. Солнце скрылось за облаком и резко крикнула какая-то птица. Он не шелохнулся.

Он смотрел на океан.

Океан простирался до самого горизонта, огромная масса воды, молочно-белая и фосфоресцирующая даже при дневном свете.

– Мираж, – упрямо повторил он, отчаянным усилием цепляясь за последнюю возможность разумного объяснения, – так должно быть. Ведь это все тот же Марс.

Все тот же Марс, та же планета. Те же высокие холмы, по которым Пенкавр вел его ночью.

Или не те? Раньше дыра – вход в гробницу Рианона – была передней частью крутого уступа. Сейчас же он стоял на покрытом травой склоне высокого холма.

И повсюду вздымались зеленые холмы, а внизу, где раньше была пустыня, виднелся темный лес. Зеленые холмы, зеленый лес и яркая река, бегущая к тому, что было раньше дном мертвого моря, а теперь – морем.

Карс обвел взглядом далекое побережье. И там, у этого залитого солнечным светом побережья сверкал белый город, и он знал, что это была Джеккера.

Джеккера, яркая и сильная, лежала между зеленью холмов и могучим океаном, океаном, которого не видели на Марсе уже миллион лет.

И тогда Мэтью Карс понял, что это не мираж. Он сел и спрятал лицо в ладони. Тело его сотряслось от сильной дрожи, ногти вонзились в плоть так глубоко, что по щекам потекла кровь.

Теперь он знал, что случилось с ним в этом черном пузыре, и ему показалось, что холодный голос, подобно отдаленному грому повторяет грозное предупреждение:

«Куири – владыки пространства и времени… времени… ВРЕМЕНИ!»

Карс посмотрел на зеленые холмы и молочный океан, делая над собой чудовищное усилие примириться с невероятным.

«Я попал в прошлое Марса. Всю свою жизнь я изучал это прошлое и мечтал о нем. Теперь я в нем. Я, Мэтью Карс, археолог, ренегат, расхититель могил.»

Куири по собственным причинам построили этот путь, и я прошел по нему. Для нас время – неизвестное измерение, но Куири им владеют!

Карс изучал науку. Необходимо знать элементы полудюжины наук, чтобы быть планетным археологом. Теперь он лихорадочно рылся в памяти в поисках объяснения.

Была ли правильной его первая догадка о пузыре? Был ли он действительно отверстием в континуум Вселенной? Если это было так, то он мог, хотя и смутно, понять что с ним произошло.

Ведь продолжительность пространственного времени Вселенной была ограничена. Эйнштейн и Риман доказали это давным-давно. И он явно выпал из этого континиума, а потом снова в него вернулся, но в другую систему времени, а не в свою.

Что это однажды написал Кауфман? «Прошлое – это настоящее, которое существует на расстоянии.» И он вернулся в это отдаленное настоящее, вот и все. И нет никаких причин для страха.

Однако он был испуган. Ужас кошмарного перехода к зеленому улыбающемуся Марсу далекого прошлого исторг резкий крик из его груди.

Слепо, все еще сжимая изукрашенную драгоценностями шпагу, он встал и повернулся к выходу.

«Я могу вернуться тем же путем, которым пришел, через дыру в континууме.»

Внезапно он остановился. Дрожь пробежала по его телу. Он не мог заставить себя снова оказаться лицом к лицу с этим пузырем, наполненным сверкающим мраком, вновь ринуться в неизмеримую бесконечность.

Он не посмел этого сделать. Он не обладал мудростью Куири.

Совершенное им путешествие во времени лишь волей случая забросило его в прошлое. Он не мог рассчитывать на то, что такой же случай вернет его в собственное будущее.

«Я – здесь», – сказал он. – «Я – здесь, в далеком прошлом Марса, и здесь я и останусь.»

Он снова повернулся и посмотрел на расстилавшуюся перед ним картину.

Он долго стоял так не двигаясь. Пролетела морская птица. Она посмотрела на него, и улетела прочь, резко взмахивая белыми крыльями. Тени уменьшились.

Он вновь обратил взгляд на белые башни Джеккеры, видные в отдалении, горделиво возвышающиеся над гаванью в лучах солнца. Это не была та Джеккера, которую он знал – воровской город Лоу Кэнэл, утопающий в песке, но все же она являла собой знакомое звено, а Карс отчаянно нуждался в таком звене.

Он пойдет в Джеккеру. И он попытается не думать. Он не должен, совсем не должен думать, иначе разум его не выдержит.

Карс покрепче ухватился за эфес шпаги и направился вниз по поросшему травой склону.

Глава 3

ГОРОД ПРОШЛОГО

Путь до города оказался нелегким и долгим, Карс шел твердыми большими шагами. Он не пытался найти поблизости дороги, но уверенно шагал через все препятствия и не сворачивал с прямой линии, которая вела к Джеккере. Плащ мешал ему и он сорвал его. Лицо его было лишено какого-либо выражения, но пот ручьями бежал по щекам, смешиваясь с соленой влагой слез.

Он шел между двумя мирами. Он шел по долине утопающей в жаре летнего дня, и ветви старинных деревьев касались его лица, а сок примятой им травы ложился пятнами на его сандалии. Жизнь – крылатая, бегающая и ползающая – была насыщена и интенсивна. И все же он видел лишь огромную мертвую равнину, где песок волнами вздымался среди сухих рифов. Правду тридцатилетней жизни забыть нелегко.

Солнце медленно склонялось к горизонту. Преодолев последний уступ к городу, он зашагал вниз, залитый пылающим светом. Море горело, и фосфоресцирование приняло цвет облаков. Карс с удивлением наблюдал за тем, как золотые, багровые и пурпурные сполохи отражались в воде.

Теперь гавань была хорошо ему видна. Мраморные доки, так хорошо ему знакомые, те, что изъеденные годами, полузасыпанные песком, одиноко стояли под лунным светом. Это были те же доки, но, как при мираже, гавань сверкала водой.