Чужие люди - Брэкетт Ли Дуглас - Страница 8

Я проверил, на месте ли револьвер, и обнаружил, что он на месте. Я не пошел в гору прямым путем. Я сообразил, что у девушки было достаточно времени найти своего брата и предупредить его, и он мог ждать меня как раз на этой дороге. Я свернул на восток, вспомнив, что там есть ущелье, в котором можно укрыться. Прежде я бывал на Оленьем Роге, но только при дневном свете, когда лежал снег, и со мной были друзья, и самое опасное, на что можно было рассчитывать, это встреча с медведем.

Я карабкался по крутому склону горы, пробираясь между деревьями. Лил дождь. При вспышках молнии видно было каждую жилочку на листьях деревьев, зато после наваливалась такая темень, что казалось, будто солнце и звезды еще не изобрели. Я никак не мог отыскать ущелье. Я знал только, что еще поднимаюсь, — в этом-то не было никакого сомнения. Через некоторое время дождь ослабел.

Крутой склон резко оборвался, и я чуть не скатился кубарем в длинную неглубокую котловину, густо поросшую лесом. Сквозь деревья просвечивали огни.

Я пошел осторожнее. Из глубины слышались голоса и какой-то металлический скрежет.

Вскоре я подошел к поляне. Она была не более десяти футов в поперечнике. Почти рядом со мной стояли две палатки, так хитро спрятанные между деревьями, что нужно было практически подойти вплотную, чтобы их обнаружить.

Из одной палатки слышалось сонное всхлипывание ребенка. В центре поляны стояли Вади и ее брат. Они разглядывали металлическую мачту, составленную из отдельных частей, которая поднималась из вырытой в земле ямы. Вершина мачты тонула в облаках. На земле около ямы стоял фонарь.

Лица Вади и ее брата были раздраженными.

Вади, как мне показалось, была напугана. Она все смотрела на палатки. Через минуту из одной из них вышел Марлин. Он выглядел усталым, промок от дождя и был в отвратительном настроении.

Марлин подошел прямо к Вади, ругая ее за то, что она сделала. Арнек сказал по-английски:

— Я ее сюда не звал… я ее отправляю сегодня же домой.

— А что толку! Все равно нам придется теперь менять базу.

— Возможно, и нет, — сказал Арнек решительно. Он смотрел на уходящую в высоту мачту, мягко поскрипывающую в местах стыков.

— Вы дурак, — резко сказал Марлин холодным, презрительным тоном. — Зря вы затеяли эту историю, Арнек. Надо было вам связываться с этой девчонкой, да еще Ребенка сделать! И тех парней в фургоне не сумели убрать. Одного убили, а другого оставили живым. А потом она теряет единственный шанс, который у нас оставался. Вы что, не знаете, сколько денег мы на этом потеряем? А сколько времени уйдет на поиск нового места? Да и где вы еще найдете такое место, как это?

Голос Арнека был хоть и твердым, но уверенности в нем не хватало.

— Да перестаньте вы ругаться и вспоминать эти подробности. Нам нужен еще час времени, и гори тогда все огнем. Гор на планете много.

— Неужели? — презрительно спросил Марлин и посмотрел на Вади.

Арнек неуверенно взглянул на сестру и снова сосредоточил внимание на мачте. Лицо Вади было белее мела. Она дернулась было к палатке, но Арнек грубо оттолкнул ее и заговорил с ней на своем языке. Марлин снова ушел в палатку.

Я проскользнул позади палаток к той из них, куда только что вошел Марлин. Внутри что-то жужжало и выло. Приподняв брезент, я юркнул в палатку.

У меня не было времени осмотреться. Вся палатка была заставлена каким-то электронным оборудованием. Марлин сидел на табуретке перед большим щитом, на котором было расположено около дюжины мониторов, похожих на миниатюрные экраны слежения. У меня лишь хватило времени разглядеть на экранах окрестности Оленьего Рога и прилегающей местности. Марлин, очевидно, контролировал окрестности с помощью специальных камер, которые посылали изображение сюда. Передача сигнала, должно быть, велась узко направленным лучом, потому что изображение было на редкость четким. Теперь я знал, каким образом божье око наблюдало за мной и доктором на Танкхэнноке.

Я еще не понял, как они вызывали молнии, но я был совершенно уверен, что Эд Беттс получит одну такую в свою машину, хорошо видную на экране.

Марлин обернулся и увидел, что в палатке не Арнек. Он вскочил быстрее, чем я мог себе представить. Подняв легкий табурет, на котором сидел, он запустил им в меня и ловко отпрыгнул в сторону. За ту секунду, которая понадобилась мне, чтобы нагнуть голову, спасаясь от табуретки, он достал револьвер.

Времени на выстрел у него не хватило. Я выстрелил в него дважды. Он упал. Я вышиб револьвер из его рук, тесно прижался к брезентовой стенке около входного клапана, не давя на нее. Брезент был светопроницаемый, а маленькие лампочки над контрольным щитом не отбрасывали теней.

Арнек входить не стал.

Прошла секунда, другая, я нервничал. Потом услышал его крик: «Марлин, Марлин!» — и осторожно, стараясь ничего не задеть, вбежал в узкое пространство позади щита с оборудованием. Не заметив там никаких кабелей, я догадался, что генератор, видимо, под землей, внизу. Пол был из какого-то темно-серого материала, к которому был прикреплен щит с экранами.

Я вытащил нож и полоснул по брезенту задней стенки. И вдруг палатка наполнилась зеленым огнем. Он искрами отскакивал от всех металлических предметов и вышиб револьвер у меня из рук. Я прорезал брезент и выскочил наружу.

Обежав палатку кругом, я увидел Арнека, стоящего перед входом. В руке он держал оружие, похожее на то, что я видел у Вади. Я крикнул:

— Бросайте.

Минуту поколебавшись, он бросил его на землю.

— Теперь отойдите, — сказал я. — Идите к своей сестре, только медленно, шагом.

Он пошел. Я поднял его оружие.

— Прекрасно, — сказал я. — Теперь можно сделать передышку.

Я позвал Салли Тэйт, сказав ей, что опасности больше нет.

Все это время Вади стояла, приложив руку к губам, и смотрела вверх, куда-то в туман.

Салли Тэйт вышла из другой палатки. Мальчик был у нее на руках. Лица обоих были бледны и заплаканы.

— Все в порядке, — сказал я. — Вы можете ехать…

Я хотел сказать «домой», но в небе раздался звук, который не был ни ветром, ни громом, да и вообще в нем не было ничего природного, скорее это был шум от выбрасываемой воздушной струи. Я ощутил сильное давление сверху, трава приникла к земле, а ветви деревьев согнулись. Туман пошел клочьями, забурлил, рассеялся.

Что-то непонятное коснулось верхушки мачты.

Арнек повернулся и побежал к Вади, и я не стал его останавливать. Я придвинулся ближе к Салли, которая стояла с разинутым ртом и широко раскрытыми глазами.

Мачта начала опускаться вниз, таща за собой предмет. Думаю, я сразу понял, что происходит. Предмет представлял собою цилиндр длиной примерно в пятьдесят футов; ни крыльев, ни реактивных двигателей на нем не было. Я смотрел, как он медленно опускается, удерживаемый на острие мачты магнитными захватами. Мачта была автоматической посадочной направляющей. Она плавно опускала корабль между деревьями с такой же аккуратностью, как продевают нитку в ушко иголки.

Все это время я чувствовал на себе жуткое дыхание страха.

В боковой стенке корабля открылась дверца. И хотя это была последняя, завершающая деталь, которой мне не хватало для полноты картины, я был сильно потрясен тем, что увидел. Родное небо, в котором я был уверен на сто процентов, внезапно разорвалось над моей головой, словно облако под порывом ветра, и в образовавшуюся черную брешь на меня хлынул межзвездный холод, пронзила безграничность и отчужденность бесчисленных биллионов солнц. Я содрогнулся от подобных масштабов. Я был ничто и никто, бесконечно малая пылинка в беспредельном пространстве космоса, слишком огромном, чтобы все это вынести человеку. Звезды подступили слишком близко. Мне захотелось опуститься на четвереньки, ползти, выть по-собачьи.

Неудивительно, что Арнек, Вади и мальчишка были такими странными. Мутация здесь ни при чем — просто все они были не с Земли.

Они пришли из другого мира.

Из дверцы сам собой опустился трап. Какой-то человек проворно сошел на землю и заговорил с Арнеком. От Арнека он отличался разве что своей необычной, плотно прилегающей к телу одеждой из темной материи. Арнек указал в мою сторону и поспешно что-то сказал. Человек повернулся и поглядел на меня, поза его выражала тревогу. Я почувствовал себя неразумным ребенком, сжимающим в тонкой ручке игрушечный пистолет. Или по-другому — одиночкой-землянином, который, как последний спартанец, защищающий Фермопилы, кричит в лицо бессчетной инопланетной силе: «Здесь вам не пройти!»