Выбор Девлина - Брей Патриция - Страница 10

Постепенно крики стали ослабевать и прекратились совсем. Потеряв интерес к мертвому ребенку, вожак котравов направился к дому. Там никого не было. В сарае блеяли овцы и кудахтали куры, но котрав лишь презрительно фыркнул – такая легкая добыча не интересовала колдовское создание. Вожак вернулся к остальным чудовищам; потершись мордами друг о друга, все трое скрылись в лесу.

Девлин видел, как его двойник приблизился к растерзанному тельцу дочери, взял ее на руки, прижал к груди и расправил крохотные ручки и ножки ребенка, как будто это могло чем-то помочь. Девочка раскрыла глаза, и их взгляд обжег Девлину душу. «Почему?» – спросила дочь. Это было первое и последнее произнесенное ею слово. Девлин открыл рот, но не нашел ответа. Свет жизни померк в глазах ребенка, и он снова держал на руках мертвое тело.

Сон оборвался так же внезапно, как пришел, и Девлин проснулся. Он медленно разжал кулаки, чувствуя боль там, где ногти впились в ладони. По щекам текли слезы. Оплакивать тех, кого он потерял, Девлин мог только во сне.

И тут же на него навалилась тупая давящая пустота, как будто все краски жизни, все чувства ушли, и осталась одна бездушная оболочка. Горе Девлина терялось в этой пустоте, точно камушек, брошенный в бездонный колодец. Он не мог ничего изменить, не мог снова стать человеком, которым был до того дня. Ему никогда не избавиться от вины и кошмарных снов. Он должен был находиться рядом, должен был спасти свою семью – или погибнуть вместе с ней. Он не достоин жить дальше.

Отчаяние, его всегдашний спутник, нахлынуло гигантской волной. Так просто отдаться на растерзание демонам, грызущим его душу, и покончить с этой мукой!.. Но, как и раньше, Девлин сопротивлялся. Не сдавайся, твердил он себе, ты должен сдержать обещание.

Но ведь он уже исполнил свой долг, отправив в Дункейр девять золотых монет. Он сдержал обещание и позаботился о будущем жены и оставшихся детей Кормака, так что это не повод цепляться за жизнь. Тоненький голосок шептал Девлину, что честный человек не принял бы королевскую награду и покончил бы с собой, прежде чем смог выполнить клятву. Прежний Девлин никогда бы не поступил так низко, как теперешний. Но теперешний Девлин знал, что честь ничего не значит по сравнению с бесконечным страданием.

Девлин встал и подошел к столу, где вчера оставил свой кинжал. Кинжал был коротким и в основном служил ему столовым прибором, однако его лезвие всегда оставалось остро заточенным.

Забвение манило к себе… Он заглянул себе в душу и не нашел там ни одной причины, по которой ему стоило бы оставаться среди живых, зато множество оснований искупить свои грехи смертью. Пусть он не убил близких ему людей собственной рукой, но вина за их гибель лежит на его совести. Жена, дочь, брат, племянник – все они мертвы из-за того, что Девлин не выполнил свой долг. Агнета, невестка, была права, назвав его убийцей родных.

Девлин положил кинжал на стол и принялся медленно закатывать рукав рубашки. Он перережет себе вены и умрет быстро.

Девлин взял кинжал в правую руку и поднес его к левому запястью. Сжимая кинжал, провел лезвием по руке, но оно лишь скользнуло по коже, оставив вместо глубокой раны еле заметную царапину. Девлин не поверил своим глазам. Он стиснул рукоять кинжала еще крепче и снова попытался провести по руке. На этот раз лезвие вообще не двинулось с места. Девлин выругался и изо всех сил напряг мускулы, закаленные долгими годами работы в кузнице. На лбу у него выступили капли пота, но, несмотря на яростные старания, он не добился даже небольшого пореза.

Казалось, его правая рука действует сама по себе. Как только эта мысль пришла ему в голову, Девлин почувствовал, что напряжение спадает. Словно со стороны он смотрел, как правая рука отодвинулась от левой и швырнула кинжал через всю комнату, как кинжал ударился в стену, упал на пол, да так там и остался, потому что вопреки всем усилиям Девлин не сумел заставить себя поднять его.

Он встал, решив, что меч подойдет даже лучше. Однако не успел он подумать об этом, как левую ногу свело судорогой.

Дрожь пронзила Девлина, когда он понял, в чем дело. Заклятие уз – эти странные чары, наложенные на него во время церемонии посвящения. Говорили, что заклятие уз не дает Избранному нарушить клятву верности королевству, и скорее всего заклятие по-своему обращается с тем, кто решил убить себя, не успев начать службу.

Что ж, пусть будет так. Девлин мрачно сдвинул брови и носком башмака пнул кинжал. Заклятие не позволит свести счеты с жизнью, но оно не запретит ему погибнуть. Надо лишь найти врага, и желанная смерть настигнет Девлина.

IV

Когда первые утренние лучи осветили комнату, Девлин по-прежнему сидел на стуле. Отброшенный кинжал валялся на полу. В руках Девлин держал головку топора, снова и снова поворачивая ее, точно желая прочесть свою судьбу на куске закаленной стали. Увы, на полированной глади отражалось лишь его лицо. Девлину не нравилось то, что он видел. Глаза, которые смотрели на него, были глазами безумца, а в их глубине маячила тень страха.

События прошедшей ночи потрясли Девлина. Он избрал смерть, но его же собственные руки отказались повиноваться ему; его разума и силы воли не хватило, чтобы побороть действие странных чар, которые заставили его жить во имя исполнения клятвы. Девлина не пугало, что заклятье уз принудило его остаться в живых, но чего еще оно потребует от него? Он больше не хозяин своему телу, и в любой момент заклятие может снова проявить себя – сознание этого камнем легло на сердце Девлина. Под силу ли человеку жить с таким грузом? Неудивительно, что Избранные умирали так быстро. Должно быть, они искали смерти, понимая, что только гибель освободит их от страшных оков. Однако смерть вряд ли найдет Девлина в этой комнате; ему придется самому выйти ей навстречу.

Он поднялся со стула и подошел к шкафу. Слуги унесли вещи предшественников и уложили на полки изящно пошитые рубашки и штаны светло-серого оттенка – что-то вроде официального наряда. Приготовленным для него туалетам Девлин предпочел простую одежду, купленную на рынке.

Выйдя из комнаты, он почувствовал, что проголодался. Где же раздобыть еды? Нужно самому заботиться о своем пропитании, или предполагается, что он будет есть вместе с другими, в общей зале?

Спустившись по лестнице на нижний этаж, Девлин двинулся по главному коридору. Мимо него прошла женщина в таком же платье, какое он вчера видел на служанках.

– Хозяюшка, – окликнул ее Девлин. – Не подскажешь, где тут можно подкрепиться?

– Ты новенький, да?

Девлин кивнул.

– И наверняка из какой-нибудь глухомани, – покачала головой служанка с явным неодобрением. – До чего мы докатились, если во дворец приходится нанимать таких, как ты. Ладно, пока не поешь, от тебя все равно никакого толку. Иди по коридору до конца, там свернешь налево. Дойдешь до середины зала – справа будет столовая для прислуги. Сейчас уже поздно, но если поторопишься, тебе что-нибудь перепадет.

– Благодарю за твою доброту.

Столовую Девлин нашел быстро. Приблизившись к дверям, он услышал гул голосов и монотонное скрябанье металлических ложек о деревянные тарелки. Само по себе помещение было огромным, в нем легко могла поместиться целая городская гильдия. За грубыми деревянными столами сидели мужчины и женщины. Одни вели неторопливые разговоры, другие поглощали еду в бешеной спешке. Многие были одеты в платье дворцовой прислуги, кое-кто – в простую одежду дворовых работников.

На столе возле входа в горшках и кастрюлях была разложена разнообразная еда. Девлин наполнил миску чем-то похожим на яичницу, отрезал ломоть хлеба, налил кружку кавы и сел за пустой стол. Никто не обращал на него внимания, и он взялся за ложку.

За едой Девлин прислушивался к разговорам вокруг, но до него доносились лишь бессвязные обрывки. Какая-то Эмер получила нагоняй за то, что во время праздника увиливала от работы. Дворянин по имени Бозарт нынче был в опале – он выпил лишнего и сильно проигрался. О новом Избранном никто не упоминал.