Отчаянная женщина - Браунинг Дикси - Страница 8

Но остальное не имеет отношения к делу. Стивенс — ее работник, и точка. Они решат позже, кто из них главный.

Марти направлялась к лестнице, когда зазвонил телефон, стоявший на полу.

— Привет, Файлин. — Марти вздохнула и привалилась к стене, смирившись с необходимостью выслушивать разговорчивую приятельницу. Файлин принялась описывать яхту, пришвартовавшуюся у причала к югу от жилища Боба Эда.

— Я успела увидеть всего двух мужчин, но мы сможем заполучить всех, кто там есть. Если они останутся здесь до воскресенья, то я, наверное, Приглашу их на вечеринку Боба Эда.

Марти могла не отвечать, зная, что стоит Файлин закусить удила, как она уже ничего не слышит.

— Такая красивая яхта со старомодной резьбой, которую теперь редко увидишь. Как ты думаешь, пригласить мне их на тушеную гусятину?

— Почему бы и нет? Какой смысл терять мужчин, которыми битком набита яхта? — шутливо сказала Марти.

— Вот и я так думаю. Ну что, получается у тебя с твоим мужчиной?

— Моим?.. Файлин, он не мой мужчина!

— Я об этом и толкую. Если не получится с тем, которого я прислала, возможно, мы сможем забагрить для тебя кого-нибудь с яхты.

Марти тяжело вздохнула.

— Приглашай всех, женатых или холостых. Делай что хочешь. Только оставь в покое моего плотника.

Еще несколько минут она слушала, как Файлин строит немыслимые предположения, в основном почерпнутые из мыльных опер, о том, что может быть общего у неженатого яхтсмена с продавщицей книг или бухгалтером. В том, что касается прожектерства и перемывания косточек, Файлин ничем не отличается от Саши.

Прислонившись спиной к стене и рассеянно потирая кончики обожженных пальцев, Марти отняла трубку от уха. Все эти ящики с книгами, которые она перетащила из одной спальни в другую, необходимо спустить вниз. Она могла оставить их в гараже, но сырость — злейший враг книг.

Когда Файлин умолкла, чтобы перевести дух, Марти сказала:

— Ладно, дорогая, приглашай весь экипаж, и пусть игры начнутся. — Она положила трубку, прежде чем ее подруга успела разразиться новой тирадой.

Подняв голову, Марти заметила, что Стивенс настороженно смотрит на нее.

— Мне нужно сделать кое-какие дела, — сказала она. — Я поставлю пылесос внизу, и вы сможете взять его, когда он вам понадобится.

Возможно, он никогда не получит премию как мистер Общительность, размышляла она по пути в супермаркет, но теперь он принадлежит ей — куплен и оплачен.

Или, если не куплен и не оплачен, то по крайней мере заказан и доставлен.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Коул подождал, пока не услышал, что Марти спустилась вниз. Сняв багеты, он отнес их в спальню, которую она недавно освободила от мебели. В комнате все еще витал слабый аромат, который уже начал ассоциироваться у него с этой женщиной. Это не был запах полиуретановой краски и жженой корицы. Ничего явного, как у Полы, но что-то, напоминающее запах цветов, который ветер доносит до моря, когда плывешь в тропических водах жаркой летней ночью.

Ты в Мадди-Лэндинг, болван, и сейчас январь.

Не теряются, подумал Коул, проигрывая в уме услышанный телефонный разговор. Не успел какой-то бедняга пришвартоваться, как местные дамы налетают на него, как сирены. Может быть, ему следует заглянуть к хозяину яхты по пути и предупредить, как моряк моряка.

А лучше не лезть не в свое дело.

Как она выразилась? Пусть игры начнутся?

Неприятно, конечно, думать, что Марти может быть вовлечена в игру такого рода, но это его не касается. Ему нужно сделать работу согласно контракту, получить плату за свой труд и оправляться к следующему причалу, следующей работе — возможно, в другую страну.

До того как он женился на дочери босса и перекочевал в угловой офис, где ему пришлось бросить якорь за проклятым столом, Коул делал любые строительные работы, начав с причала, где он нашел свою первую работу на лето. Но прошло много лет с тех пор, как он работал руками, если не считать помощи, которую он оказал Бобу Эду, и труда, вложенного в «Тайм-аут».

Вероятно, он сделал ошибку. Возможно, ему следовало двигаться дальше; подождать, пока пройдет больше времени, хотя теперь он неуязвим для женщин, требующих огромных сумм на содержание и использующих свою красоту как условие сделки. Но в том, что касается красоты, которая не зависит от штукатурки, краски и лака, он может оказаться чувствительным.

Можно поспорить, сказал он себе, забавляясь этой мыслью, что под мешковатой одеждой у нее простое хлопковое белье.

Несколько следующих часов прошли быстро.

Коул измерял, размечал и отпиливал; иногда мысли уводили его от работы, которой он занимался.

Странно, как быстро он освоился с Марти после того, как застал ее в задымленной кухне. Обычно ему требуется время, чтобы привыкнуть к людям.

Даже до того, как рухнула его карьера, не говоря уже о личной жизни, он никогда не отличался общительностью.

Не привязывайся к этому месту. И пусть ему нравятся прочные, непретенциозные дома и те же качества он ценит в женщинах, но сейчас это просто работа. И больше ничего.

И все-таки она цельная и непретенциозная. Несомненно умная, но скромная. И у нее есть чувство юмора.

Или, быть может, его оценка слишком завышенная?

Мда… он уже убедился в этом один раз.

В полдень, услышав, что Коул спускается вниз, Марти выложила на стол все, что нужно для приготовления сэндвичей, и поставила кувшин чая со льдом и кофейник с только что сваренным кофе.

Насколько ей известно, он не привез никакой еды.

Если ему захочется поехать за гамбургерами, она потеряет драгоценное время. В течение тех часов, когда он находится у нее, он нужен ей весь.

Эта мысль окрылила ее. Прежде чем она успела обуздать воображение, картина начала приобретать форму. Марти издала стон. Определенно в ее жизни чего-то не хватает.

В коридоре, проходя мимо Коула, она постаралась не смотреть на него, все еще немного обиженная тем, что он попросил не мешать ему работать.

— Завтрак на столе. Если не возражаете, я сбегаю наверх и немного уберу там, пока вы будете есть, — сказала Марти. Пусть считает ее помешанной на чистоте. Во всяком случае, это даст ей повод не сидеть с ним за одним столом и не смотреть на его чувственные губы и загадочные глаза.

— Послушайте, не сердитесь, если я был немного резок, хорошо? Я не хотел обидеть вас.

— Резок? Вовсе нет, — ответила Марти. — Вы выразились очень ясно, и, поверьте, я вас понимаю.

Если бы каждый временно нанятый работник указывал мне, как вести дело, я бы уже лишилась его. Собственно говоря, это ведь произошло, не так ли? — Вы понимаете, что я имею в виду, — неловко пробормотала она.

Как только Марти поднялась наверх, ее раздражение немедленно уступило место панике при виде обнаженного скелета стены, пыли и обломков.

Убери все это. Немедленно убери!

И вот так она снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая изо всех сил старается быть хорошей, надеясь наперекор всему, что она понравится кому-нибудь и ее удочерят. Кто-то ведь должен понять, что под невзрачной внешностью нескладного ребенка скрывается маленькая чистюля, умненькая, хорошенькая и послушная девочка, из которой получится замечательная дочь.

Марти моргнула, смахнув набежавшие слезы и возвращаясь к реальности, взяла большой мешок для мусора и начала подбирать куски штукатурки.

Прощайте, красивые желтые стены! Когда-то здесь был изящный деревянный столик и несколько красивых картин на стене. Столик — подарок Бо в первый год их супружеской жизни — давным-давно с его же помощью исчез. Как и многое другое.

По крайней мере первый муж подарил ей дом.

Алан оформил дарственную вскоре после свадьбы, словно предчувствуя, что ему остается жить всего несколько лет. Пожалуй, она может гордиться тем, что справлялась с супружеской жизнью, потому что даже до того, как Алану диагностировали рассеянный склероз, она затрачивала на него всю свою энергию. Не потому, что он был чрезмерно требовательным; просто ей хотелось быть идеальной женой.