Рудная черта - Мельников Руслан - Страница 36

– Вы что, приучаете этих тварей? Объезжаете, как диких степных жеребцов?

Честно говоря, Всеволод плохо представлял, как такое возможно.

– Летун слишком свиреп, его невозможно приучить, – покачал головой Бернгард. – Летуна покоряют другим способом. Опасным, но надежным. Властитель находит его логово и вступает в поединок. В бою он дает Летуну ранить себя. И дает испить свою кровь. Чтобы после повелевать им через нее.

– Через нее? – недоуменно переспросил Всеволод.

– Таков древний и непреложный закон: тот, кто однажды прольет и вкусит кровь Властителя, становится его рабом. По истечении определенного времени, конечно. Но когда это все же происходит…

– Что тогда? Получается еще один… Исполняющий… Летающий?..

– Нет, – Бернгард качнул головой. – Не совсем так, вернее – совсем не так. Тут другое. Пьющий-Исполняющий – испитый оборотай. Он утрачивает себя полностью и полностью перерождается, целиком обращаясь в безмозглую машину. Кровь Властвующего гонит по его жилам лишь холодный Ток темного Покрова, заменяющий жизнь. Летун же, кровь которого малопригодна для употребления в пищу, продолжает жить, остается собой и… в то же время является частью другого. Он не может противиться воле Властвующего, чью кровь пролил и отведал. Кроме того, он становится глазами и ушами своего хозяина. Ибо все, что видит и слышит покоренный Летун, видит и слышит его Властитель. Так что таких Летунов можно использовать не только для боя, но и для разведки. С их помощью удобно наблюдать за врагом.

– То есть эти твари… крылатые змеи… Летуны, оставаясь живыми… прежними, больше не принадлежат себе?

– Да.

– Это еще хуже, чем быть просто Исполняющим.

– Возможно.

– Кровь Черного Князя – коварный напиток, – заметил Всеволод. – Опасный напиток…

– Ты прав, русич, – серьезно кивнул Бернгард.

Слишком даже серьезно, на взгляд Всеволода. Чересчур. Такая серьезность – на грани тревога. А быть может, и страха.

– Интересно, а если не Летун, а Властитель прольет кровь другого Властителя к изопьет ее… – Всеволод, не закончив фразы, вопросительно смотрел на магистра.

– Такого не будет, – хмуро ответил тот. – Пьющие-Властвующие убивают, но не испивают друг друга, ибо кровь одного для другого станет отравой, от которой не убережет никакая броня.

Что ж, ясно. С этим – ясно. Но пришло время прояснить и еще один вопрос.

– Кстати, о броне, Бернгард, – прищурился Всеволод. – Черную чешую летающего змея и доспех Властителя, атаковавшего Сторожу, почему-то не брала серебрёная сталь моих мечей.

– А эту чешую и этот доспех вообще мало что берет, – глухо отозвался Бернгард. – Это – особая броня, замешенная на темном Покрове и крепленная кровью Пьющего-Властвующего…

Видимо, возможности крови Черного Князя были поистине неисчерпаемыми.

– …Холодной магической ковкой такая броня наковывается на шкуру Летуна и на кожу Властителя, – продолжал магистр. – Она еще не успела размякнуть под светилом этого мира и потому сокрушить ее способна не всякая сила.

– Бернгард, а в чем сила твоего меча? – спросил Всеволод. – Почему он крушит драконью чешую и доспех Черного Князя, от которых отскакивают мои клинки?

Наплечники Бернгарда чуть шевельнулись. В ответе магистра послышалось то ли скрытое раздражение, то ли глубоко запрятанная ложь:

– Я же говорю тебе, русич: это очень крепкая броня. И одолеть ее дано не каждому.

Всеволод криво усмехнулся. Это как же понимать? Что его удары настолько немощны?

– Ну тогда скажи, в чем сила моего ножа? И стрел Сагаадая? Они ведь тоже пробили латы Черного Князя.

– В крови, – коротко и не очень охотно ответил князь-магистр.

– Кровь? – Всеволод поднял брови. – Опять кровь?

– Опять. Ибо оба наших мира стоят на крови, ею разделены и ею же скреплены. Кровь Пьющего-Властвующего, да будет тебе известно, обладает множеством магических свойств.

– Уже известно, – буркнул Всеволод.

– Только одной кровавой магии всегда противостоит другая…

Всеволод мотнул головой. Путано как-то все получалось. И непонятно пока, к чему вообще клонит магистр.

Бернгард объяснял дальше:

– Любое оружие – будь то металл или коготь, – единожды смоченное в крови одного Властителя, легко разрушает защиту, скрепленную кровью другого. Это как… ну как мгновенная холодная закалка. Ее используют… иногда… перед важной битвой… Сегодня вечером я по давней традиции Пьющих-Властвующих омыл свой клинок своею же кровью. Это и помогло мне пробить чешую боевого Летуна и рассечь доспех его хозяина.

Ох, неубедительно…

– А мне? – глядя исподлобья, спросил Всеволод. – Что помогло мне? И – Сагаадаю?

– Полагаю, острие твоего ножа сначала коснулось крови Властителя, запятнавшей его доспех, а уж затем – его брони. Как и стрелы Сагаадая. Вот – единственное объяснение.

Что ж, может быть, может быть… Всеволод хорошо помнил: в тот момент, когда он наносил отчаянные слепые удары засапожником, упыриный князь действительно был перемазан кровью с ног до головы. Так что да… сначала кровь, потом черные латы.

– Ты все узнал, что хотел, русич? – вывел его из задумчивости голос Бернгарда.

– Нет, – угрюмо отозвался Всеволод. – Самого главного я еще не знаю. Что нам теперь делать дальше?

Бернгард криво усмехнулся:

– Есть лишь два ответа на твой вопрос. Первый: оставить все как есть и остаться в крепости самим. Быть может, мы и продержимся тогда еще одну ночь. А если из Мертвого озера в ближайшее время не выйдет новый Властитель, – возможно – пару ночей. Или все три. Только, знаешь, я бы не очень на это рассчитывал. Раз уж через границу миров смог переступить один Пьющий-Властвующий, скорее всего, через Проклятый проход скоро прорвутся и другие.

– Второй? – Всеволод пытливо смотрел в глаза князю-магистру. – Каков второй ответ на мой вопрос?

– Отправиться к Мертвому озеру, – быстро проговорил Бернгард. – Закрыть проход.

– Ну, так чего же мы медлим? – Всеволод рывком поднялся с лавки.

Бернгард и бровью не повел.

– Ну… во-первых, ты ранен.

– Я чувствую себя гораздо лучше. Рука – не болит и уже может управиться с мечом.

– И все же тебе нужен покой, иначе рана откроется, и…

– Плевать! – процедил Всеволод. – Не откроется!

– А если? Все же? Другой такой крови, как у тебя, у нас нет.

– Ничего! Перевяжем, перетянем, остановим… – Всеволод говорил взволнованно и напористо. На бледные щеки возвращался румянец. – Другого шанса может не быть! Если при следующем штурме нас перебьют… Нужно торопиться… сейчас… пока солнце…

– Пока солнце – у нас все равно ничего не выйдет, русич. – Бернгард отвел глаза.

– Почему нет? – нахмурился Всеволод. – Кровь Изначальных – есть. Слова, запирающие рудную черту, – известны. Чего еще надо?

– Ночь, – негромко, но отчетливо прозвучал ответ Бернгарда. – Я уже говорил тебе о том, что мертвые воды расступаются тогда лишь, когда два разных обиталища единятся одной тьмой.

Всеволод молча кивнул. Да, было такое. Еще в день их первой встречи.

– А знаешь ли ты, что объединяющая тьма – наипервейшее и необходимое условие, чтобы размыкать и смыкать границу миров?

Всеволод потерянно покачал головой. Об этом ему еще не рассказывали.

– Ну, так знай, – невесело усмехнулся магистр. – И делай выводы.

А вывод, собственно, один. Простой, очевидный, лежащий на поверхности. При свете солнца на Мертвом озере им делать нечего.

– Без нее, без единящей тьмы, ни Изначальная кровь, ни Изначальные слова не стоят и ломаного наконечника стрелы. Днем мертвые воды не пропустят через себя ни то, ни другое. И днем воды эти не раздвинуть и не обнажить дна с древней кровавой чертой. Для темных заклятий нам дана темная ночь, русич.

Ну да, все верно. Величка и Эржебетт тоже ведь вскрывали рудную черту не днем – ночью.

– Но если добраться до озера засветло и дожидаться заката там, на берегу? А как стемнеет – сразу…