Рудная черта - Мельников Руслан - Страница 26

А на спине черного змея – черный наездник. Всадник тоже целиком – от затылка до пят – закован в гибкую блестящую, как ртуть, броню. На голове – округлый шелом с сильно выступающим вперед забралом. В одной руке повелитель дракона держал огромный черный щит, напоминавший крышку гроба. В другой…

Нет, это и не меч даже. Хотя по размерам не уступает длинному тяжелому рыцарскому клинку и даже превосходит его. И не сабля. Хотя тоже загнут. Но – в иную сторону. По форме и предназначению, скорее уж, плоский крюк.

Или серп… этакий полумесяц с отточенной до самой рукояти внутренней стороной и заостренным концом.

Или длиннющий коготь, кованный из неведомого – опять-таки – черного металла.

И крюком-серпом-когтем этим всадник орудовал мастерски.

Глава 20

Да, у Всеволода была возможность оценить воинское искусство неведомого седока.

Вот летающий змей в стремительном полете ложится на крыло и, сильно склонившись влево, оказывается подле стены детинца. Ловкий взмах, напоминающий движение жнеца – и меч-серп легко срезает голову в тевтонском горшкосбразном шлеме.

А вот черный гад клонится вправо – к крыше, где обозначилось слабое шевеление – и под чудовищным ударом боевого серпа глиняной миской раскалывается на куски треугольный щит с черным крестом на белом поле. Вместе с разбитыми досками кувыркается отсеченная по самое плечо и застрявшая в ремнях рука. Кто-то заходится в диком вопле, слышном даже сквозь шум грозы и битвы.

Вообще, крылатый змей и черный всадник действовали так же слаженно, как опытный кавалерист и добрый боевой конь. Поначалу Всеволоду показалось даже, будто эти двое намертво срослись друг с другом. Уже после он разглядел и диковинную узду из нешироких плоских и, видимо, необычайно крепких черных полос, и намотанную на драконью чешую проволоку, что сплошной сетью опутывала морду, шею и гибкое тулово, и укрытое меж крыльев седло, больше походившее на скамью с невысокой спинкой.

Бранко с перекошенным лицом что-то закричал Всеволоду сквозь дождь и грозовые раскаты, указывая саблей то ли на крылатого змея, то ли на седока.

– Шоломонар! – разобрал Всеволод. – Балавр!

– Нахтриттер! – надрывался за спиной Томас.

Излишние подсказки. Всеволод и сам уже догадался, кто кружит в грозовом небе над павшей… почти павшей Сторожей.

Вот, значит, каково истинное обличье Черного Князя, когда он не прячется, подобно Бернгарду, за рыцарский плащ и человеческую личину. И вот, значит, как Черные Князья приучены воевать в своем обиталище. Несметную упыриную пехоту – вперед по земле, а сами – сверху. Что ж, очень удобно. И не очень опасно. К тому же с высоты прекрасно видно силы неприятеля. Ясно, куда гнать своих пеших бойцов, в каком количестве и с какой целью.

Крылатый змей с темнеющей меж крыльев зловещей фигурой седока меж тем в очередной раз пронесся над крепостью, собирая смертельную жатву. И вновь взмыл в дождливую тьму. Разворачиваясь. Готовясь к следующему броску.

Нет, с этой напастью, конечно, тоже пытались бороться. Как могли, чем могли… Лучники, арбалетчики… Стрелы летели отовсюду – со стен и крыш. А вон с надвратной башни даже пустили вдогонку увесистую глыбу из порока. Не попали. Крылатый змей легко увернулся от каменного ядра. Что же касается стрел… Потоки воды сбивали и отклоняли их на лету. А те, что достигали цели, не причиняли нечисти никакого вреда. Посеребренные наконечники отскакивали от драконьей чешуи, как дождевые капли. Ни одна оперенная заноза так и не вошла под черную шкуру, ни одна не вонзилась в крыло. Даже меткая татарская стрела, пущенная точно в левый глаз ящеру, не смогла пробить толстые складки век.

Достать снизу Черного Князя, укрытого за толстым брюхом и широкими крыльями дракона, было и вовсе затруднительно. Нашлись, правда, пара лучников и удачливый арбалетчик, чьи стрелы все же царапнули по мокрой броне наездника. Царапнули – и только. И – бессильно скользнули в сторону.

– Проклятая тварь! – раздался над ухом знакомый голос, полный ненависти и отчаяния.

Конрад? Всеволод оглянулся.

Так и есть! Рядом стоит бывший посол Закатной Сторожи. В руках – меч. Шлем-ведро сброшен на спину и висит за плечами на крепких ремнях, будто срубленная голова – на лоскутке коже. С толстого войлочного подшлемника и надетого поверх легкого шишака стекают струи воды. По лицу, по бороде. Лицо тевтона – искажено. Борода – всклокочена.

Скорее всего, от надежного глухого шлема Конрад избавился по той же причине, что и Всеволод поднял забрало-личину. Чтобы смотреть вокруг не через заливаемую дождем узкую смотровую щель. Чтоб лучше видеть. Все и сразу. Да и слышать – тоже.

Конрад видел. Слышал.

И – скрипел зубами.

– Что произошло, Конрад?! Как ЭТО произошло?! Как упыри вошли в крепость?!

– Просто, русич! – зло выплюнул тевтон, мешая слова с брызгами дождевой влаги. – Очень просто! Нахтцереры ведут себя не так, как прежде.

Это было очевидно. Это Всеволод понял еще в подземельях замка.

– Сначала растерзали тварей, что прятались в дневных убежищах и первыми добрались до замковой горы, – рассказывал Конрад. – Потом двинулись на приступ сами. Причем не напирали, как обычно, – скопом, сразу, отовсюду, а наступали не спеша, разумно. Повалили рогатки на дальних подступах, расчистили путь главным силам. Вон там, видишь, со стороны ворот?

Да, Всеволод видел – благо, света молний хватало. По склону замковой горы – до самого подножия темнел широкий проход. Раньше осиновые рогатки стояли там часто и густо. Теперь – не осталось ни колышка.

– Погоди, Конрад, упыри, что же, сами и вытаскивали осину? – поразился он.

Такое трудно даже представить! Всякому известно: кровопийцы не станут без крайней нужды да по доброй воле прикасаться к злому дереву, вытягивающему темную силу. Хотя о какой доброй воле может идти речь, когда в небе кружит упыриный Властитель?

– И вытаскивали, и оттаскивали в сторонку, как миленькие, – ответил тевтон. – Выли, орали, валились без сил, но работу свою сделали справно. Потом поднялись к частоколу. Укрылись от стрел с той стороны, подрыли бревна, повалили…

А ведь действительно – эвон какие бреши зияют в тыне перед рвом!

– Ну, а уж после начался настоящий штурм. Сначала нахтцереры атаковали во-о-он там…

Взмахом клинка сакс указал на дальний пролет западной стены.

– Только то, как выяснилось, была лишь хитрость, обманный маневр. А кто мог ждать такого от тупых тварей?!

Всеволод выругался про себя. Никто, разумеется. Кроме, быть может, Бернгарда. Но Бернгард в первые минуты приступа находился в склепе и вел там со Всеволодом непростые беседы.

– Кто, русич?

Всеволод вновь не ответил. Да заданный вопрос и не требовал ответа. За время предыдущих штурмов упыри приучили считать себя безмозглым ходячим мясом, жаждавшим крови, вконец обезумевшим от той великой жажды и утратившим в обретенном безумии всякую сообразительность и осторожность. Упыри всегда шли за живой кровью просто, незатейливо. Напрямую. Кратчайшим путем. Шли через серебро, огонь и осину.

Таков был Темный Набег по сию пору.

Но в эту ночь он стал иным. В эту ночь упырей вела воля и разум Пьющего-Властвующего.

– Нахтцереры лезли настырно и бились люто, – продолжал сокрушаться Конрад. – Я перебросил к западной стене половину гарнизона. А твари всеми силами вдруг навалились оттуда…

Теперь Конрад резким движением меча отмерил – будто обрубил – немаленький участок на восточной стене неподалеку от Серебряных Врат.

– Причем не просто навалились. Им тут здорово помогли.

Ага… видно… Меж двумя мощными башнями, повалена двускатная кровля над боевыми площадками. Крепкие заборала – побиты и покрошены. А защитные шипы… Целые пучки длинных посеребренных штырей, торчавших по верхней кромке стен, кто-то словно срезал под корень. Все это можно было сотворить только хвостом-кистенем или серповидным мечом – во время атак сверху.