Нефритовая луна - Браун Вирджиния - Страница 20

— Давай спать, Златовласка. Ты в безопасности.

Она доверяла ему. Так или иначе, несмотря на все ужасы, которые преследовали ее в течение последних недель, несмотря на угрозу индейцев, приходивших в их лагерь сегодня, она доверяла ему.

Их окружало тихое спокойствие тропического леса. Это был сумеречный, умиротворяющий покой, подобный тому, что царит в святилище храма. Руки Стива, обнимающие ее, давали ей больше, чем только физическое тепло. Они придавали ей уверенность в том, что если он рядом, значит, она в безопасности. Он так и уснул, все еще обнимая ее, и она чувствовала, как при дыхании ритмично поднимается и опускается его грудь.

Иден была совершенно не подготовлена к силе и глубине того, что с ней произошло. Возможно, она наконец-то обрела свой рай.

Балам появился среди ночи, украдкой пробравшись привычным путем. Стив услышал сначала осторожные шаги зверя, затем тихое сопение, когда ягуар удивился, обнаружив Иден, свернувшуюся под сеткой. Стив, успокаивая друга, протянул ему руку, и ягуар разразился громким скрипучим урчанием, исходившим, казалось, из самой глубины его глотки.

Удовлетворенный тем, что все в порядке, ягуар обследовал хижину, затем улегся на шерстяной матрас под пустующим гамаком. Почувствовав запах свежей крови, Стив понял, что охота Балама была успешной.

Лежавшая рядом с ним Иден шевельнулась во сне и задела Стива обнаженной ногой, отчего он тут же ощутил напряжение в паху. Покрепче прижав Иден к себе, он принялся легонько поглаживать ее грудь, пока сосок не отвердел. Ее низкий стон напоминал кошачье мурлыканье Балама, но она по-прежнему спала — значит, ее тело непроизвольно реагировало на его прикосновения. Рука Стива легла на треугольник завитков меж ее ног. Она была такой теплой, а изгибы ее тела были так нежны и возбуждающе женственны, что его тело немедленно отозвалось еще большим напряжением. Он закрыл глаза. Проклятие! Ну что ж, ведь именно этого он и хотел, не так ли? Он желал горячую и страстную женщину…

Теперь у него была такая. Несмотря на испытанное ранее удовольствие, он не мог не почувствовать укол сожаления. Не все шло гладко перед этим. И теперь дела могли пойти… по-разному. Он не знал, как она поведет себя, когда проснется. Не знал он и того, как будет сам реагировать на е действия.

Его реакция была слишком непредсказуемой, когда дел касалось этой женщины. Слишком неопределенной. Проклятие! Он сам не знал, чего хочет. Если бы у него был здравый смысл, он бы отправил ее отсюда. Она представлял для него опасность. Угрозу привычному порядку его существования. Его дни протекали однообразно, и это было безопасно. Спокойно. Единственный для него способ выжить — оставить позади все, что могло бы напоминать о его прежней жизни. Он не так глуп, чтобы связаться с кем-либо, особенно — с женщиной. Это непременно приведет к неприятностям.

Нет, ему гораздо проще жить в одиночестве, в компании с ягуаром.

Словно угадав его мысли, Балам взглянул на Стива и издал долгий раскатистый рык — само воплощение довольства. В хижине было тесно и темно. Единственный свет исходил снаружи, от догорающего костра. Но даже при таком тусклом свете Стив видел огромные золотые звезды — сияющие в темноте широко раскрытые глаза Балама, всегда настороженные, даже когда он отдыхал.

Это напомнило Стиву, что ему также не следует терять бдительность.

Но когда он снова взглянул на Иден, у него перехватило дыхание от невольного восхищения. Под ее внешней хрупкостью скрывалась твердость стали. Она пережила страшную бойню, сделавшую ее вдовой; в течение двух недель одна скрывалась в джунглях и вот теперь оказалась в его постели. Как она поведет себя? Вероятно, ему следовало остановиться, как только он показал ей, кто здесь главный. Но он этого не сделал. Вызов в ее глазах и дерзкие слова были слишком возбуждающими, и это вывело его из себя. Будь он проклят, если сожалеет или станет извиняться. И пусть Иден этого не ждет.

Разжав руки, он отодвинулся в сторону и попытался сосредоточиться на чем-то другом, попытался забыть о неистовом желании, сжигавшем его. Прошло много времени, прежде чем он заснул, — впрочем, едва ли можно было назвать сном это легкое забытье, больше походившее на бессонницу.

Поднявшись еще до того, как первые лучи света пробились сквозь плотный полог сплетенных ветвей над головой, Стив развел костер и разогрел фасоль и кофе к тому времени, как Иден проснулась. Он услышал ее сонное бормотание, затем резкий шумный вдох — это она увидела Балама. Стив был немного удивлен, когда Иден не вскрикнула. Очевидно, решила смириться с присутствием ягуара.

Вскоре Иден вышла из хижины; на ней были штаны и рубашка. И распоротое полотнище одной из штанин колыхалось, хлопая по стройной ноге, когда она шагала к костру.

— Твой ягуар вернулся, — сказала она, взяв кружку с кофе, которую Стив протянул ей.

— Он явился за несколько часов до рассвета. Хочешь фасоли с лепешками?

Иден уселась на бревно у костра и откинула за спину длинные пряди светлых волос. Она едва заметно улыбнулась, бросив на Стива быстрый, несколько смущенный взгляд.

— Да, не помешало бы. Я не ожидала, что шеф-повар сегодня утром приготовит мне завтрак.

— Только не слишком-то привыкай к этому. Кстати, единственное, в чем у меня есть кое-какой опыт, — это приготовление армейской пищи. — Стив вовремя спохватился и умолк, но Иден тут же ухватилась за неосторожно сказанное слово.

— Армейской пищи… И долго ты пробыл в армии?

— Достаточно долго, чтобы понять, что мне это не нравится. Вот возьми. Темная фасоль в маисовой лепешке. Я добавил немного чили для вкуса, так что, возможно, она немного острая.

Иден ела с аппетитом, держа горячую лепешку обеими руками, чтобы не распалась. Но это не помогло. Фасоль высыпалась на тарелку, которую она держала на коленях. Тогда Стив показал ей, как нужно есть.

— Вот так, согни нижнюю часть пополам и придерживай с боков. Да, так. Привыкнешь, когда будешь есть это чаще.

— Надеюсь, что привыкну, — пробормотала Иден с набитым фасолью ртом. Высунув кончик языка, она слизнула кусочек фасолины из уголка губ. — Очень вкусно. Пикантно. Не слышала, чтобы одна из сторон американской армии довольствовалась фасолью с лепешками.

Стив не смотрел на нее, когда Иден прикрывала крышкой котелок, подвешенный над костром.

— А я слышал, — сказал он отрывисто. — Не знаю, как янки, но конфедераты были чертовски счастливы раздобыть хоть что-нибудь поесть.

— Да, конечно, я понимаю…

Иден в молчании закончила трапезу, затем откинулась назад, держа в руках оловянную кружку с кофе. Стив старался не смотреть на нее слишком пристально. Она не выказывала ни малейшего смущения, тогда как он вдруг почувствовал себя непривычно неловко.

«Довольно-таки забавно, — подумал он, — что она отнеслась к событиям прошедшей ночи легче, чем я». Ему трудно было смотреть на нее, но еще труднее — не смотреть. Она выглядела непринужденной, сидя на бревне и прислонившись к стройному стволу гуайявы. Ее чудесные волосы локонами струились по плечам, глаза были такого насыщенного нежно-голубого цвета, что у него перехватывало дыхание.

Покончив с третьей лепешкой, Стив сложил объедки в деревянную миску и отнес за пределы лагеря. Когда он вернулся, Иден домывала последнюю тарелку. Она взглянула на него с робкой улыбкой.

— Наконец-то я могу быть полезной. Могла бы я сделать что-нибудь еще?

«О да»… — подумал он. Но вслух сказал совсем другое:

— Наверное, прямо сейчас — ничего. Если только не хочешь починить свои штаны. Они выглядят весьма соблазнительно, но могут привести к неприятностям, если зацепишься за сучок.

Иден взглянула на порванную штанину и утвердительно кивнула:

— Ты прав. Полагаю, в хижине имеется корзинка с принадлежностями для шитья.

— Стараюсь быть готовым ко всему.

Она рассмеялась:

— Это я уже заметила. Прекрасно. Я зашью их.

Пока Иден зашивала длинную прореху на своих штанах, Стив нашел себе дело за пределами лагеря. Закинув ружье за спину и заверив Иден, что не станет удаляться за пределы слышимости, он нарубил дров и бегло осмотрел окрестности, выясняя, не вернулись ли индейцы. Но никаких признаков их присутствия он не обнаружил.