Лунный цветок - Браун Вирджиния - Страница 24

Стефани сдвинула брови и раздраженно сказала:

— Что за глупая манера вести разговор! Может, лучше встанем и доедим то, что осталось от обеда, хотя он скорее всего без присмотра уже сгорел. Я признаю, что переусердствовала, когда ты стал уходить из лагеря, как капризный ребенок, но я не привыкла, чтобы меня бросали, как надоевшую куклу, мистер Корделл.

— А я не привык, чтобы со мной разговаривали, как с собакой, мисс Эшворт. Может, ты меня и наняла, но не купила. Не забывай об этом. — Райан перекатился на спину, потом встал и подал Стефани руку.

После короткого колебания она ее приняла и поднялась. Чувствуя некоторую неловкость, Стефани поправила одежду. Она ограничилась хмурым взглядом и упорным молчанием, чтобы больше не раздражать Райана, и вернулась к костру с высоко поднятой головой.

Стефани сумела разжевать подгоревшее мясо с бобами, а обед Райана составило виски, которое он налил себе из коричневой бутылки. Вот и справедливо, раз он оставил ее одну, подумала Стефани. Может, повезет, и он спьяну сразу заснет.

Но на этот раз первой заснула Стефани, причем очень быстро, а Райан лежал, глядя в небо. В нем теснились воспоминания. Он давно не позволял себе вспоминать то, что было похоронено много лет назад. И вот из-за Стефани Эшворт открылись старые раны. Наверное, он должен был догадаться, что так и будет, что он не сможет забыть навсегда.

Борясь с собой, Райан опрокинул в рот полупустую бутылку. Виски не вызывает воспоминаний, наоборот, помогает глубже их похоронить. Ему не нужны воспоминания. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

Он закрыл глаза, и перед ним поплыли смутные образы, один из них — женщина со светлыми волосами, которые под луной блестели серебром. Черт! Он открыл глаза, а она была здесь, совсем близко. Стефани спала, светлые волосы разметались по пестрому одеялу, глаза были закрыты. Но он знал, как она на него посмотрит, когда их откроет — отчужденным взглядом, который промораживает душу мужчины до дна. Он видел это много раз. Может, не от Стефани, но видел. И хорошо знал.

Он опять запрокинул бутылку, выливая последние капли виски. Теперь он сможет заснуть. Теперь он сможет забыть эти холодные синие — нет, карие глаза. Те, прежние, были синие, ледяные, по-зимнему синие глаза, они заставляли его дрожать, как под ветром, прилетевшим из Арктики. Глаза Стефани… он видел, как они смеются, они теплее. Цвета корицы. Иногда темные, как кофе, сваренный зимним утром, и такие же манящие. Может, в этом разница. Глаза Стефани мягче и теплее… не ее глаза, а глаза Эммы его преследовали и заставляли искать тепла под жгучим аризонским солнцем. Эмма Корделл…

Глава 13

На горизонте собирались такие огромные грозовые тучи, каких Стефани никогда в жизни не видела. Вспышки молний змеились по небу и освещали гигантские башни облаков. Это была устрашающая демонстрация мощи небесных сил.

Приближение грозы странным образом раздражало Стефани и создавало неопределенное ощущение. События последних дней и так взвинтили ей нервы, и сейчас любая мелочь могла вызвать у нее срыв. Ее злило, что Райан, кажется, приветствовал грозу как некое развлечение.

— Я полагаю, дождь собьет жару, — изрек он, и натянутая узда, которой Стефани сдерживала свой нрав, с треском лопнула.

— Ах, ты полагаешь? Мне казалось, ты должен бы знать, что дождь — вещь куда более приятная, чем изнурительное солнце!

Райан перестал возиться с подпругой и повернулся к ней. Он с прищуром посмотрел на белые линии, прорезавшиеся вокруг рта Стефани. Она так впилась в кожаную уздечку своего жеребца, что побелели костяшки пальцев. Он подумал, что она похожа на фарфоровую куклу, только неправильно одетую и с ожившим лицом.

— Да. Что ж, солнце, может, и печет, но видела ли ты здешние наводнения, когда маленькие ручейки и речушки превращаются в разрушительные реки? Эта спокойная речка может обернуться стеной воды, Принцесса. И, накатив, она — метет все на своем пути.

Стефани скептически пожала плечами:

— Когда же мы выберемся отсюда, Корделл? Я устала разъезжать с тобой. Ты уверен, что ведешь меня прямо к отцу?

Порыв ветра, смешанного с песком, отбросил с его лица полосы, Райан прищурился:

— Поверь, Принцесса, я еду так быстро, как могу. Я поучаю от этой поездки не больше удовольствия, чем ты, и надеюсь, что кто-нибудь накостыляет мне по шее и увенчает большой буквой «Д», если я еще раз сваляю дурака и соглашусь на подобную штуку!

Райан отвернулся к жеребцу и свирепо затянул подпругу, потом ловким движением завязал узел.

— Заканчивай седлать и залезай на лошадь, пока нас здесь не прихватило, — не оборачиваясь, приказал он. — Скоро начнется дождь…

Как бы в подтверждение его слов тяжелые капли забарабанили по полям шляпы Стефани. Стало темно, как ночью, подул резкий ветер. Листья на деревьях повернулись изнанкой кверху, и лошади тревожно заржали. Надвигался нешуточный ливень.

Стефани изумилась тому, как быстро начался дождь, превратив рыжий берег в трясину, в которой вязли копыта лошадей. Она торопливо закончила седлать, вскочила на коня и поспешила за Райаном. Они взбирались на берег, скользя по глине, наконец с трудом выбрались на каменистый гребень и остановились перевести дух. Стефани промокла до нитки, Райана, стоявшего в ярде от нее, не было видно из-за дождя.

— Ты про это говорил? — прокричала она сквозь шум дождя и раскаты грома. — Теперь я поняла…

Но она не знала, что разразившаяся гроза так развеселит ее. Напряжение уходило вместе с грязевыми потоками, образовывавшими узкие щели и глубокие каньоны, и всадникам пришлось поспешить.

Они продвигались против течения воды, вырывавшейся из лощин, едва удерживаясь на ногах, и взбирались все выше и выше. Временами Стефани казалось, что ее жеребец упадет в мчащийся поток и ее унесет водоворотом.

Наконец они достигли каменной плиты, поднимавшейся над водой на безопасной высоте, и остановились. Стефани пониже надвинула потрепанную фетровую шляпу, защищаясь от жалящих ударов дождя, но потом передумала. Она сорвала ее с головы и распустила волосы, закрыла глаза и языком ловила дождевую влагу, стекавшую со щек. Ей хотелось побежать навстречу ветру, ощутить дождь в волосах, встать на вершине гребня, игнорируя бушующую стихию. В ней появилось странное ощущение свободы, которое ей не приходилось прежде испытывать, и она удивлялась и радовалась ему.

Когда Райан подвел своего коня поближе, она устыдилась своей раскованности, но, как ни странно, Райан понял ее чувства.

— Внушительное зрелище, а? Наслаждайся, скоро кончится.

— Я чувствую себя… такой живой. — Сквозь потоки дождя Стефани посмотрела на него. Он держал шляпу в руках, и волосы облепили голову черной массой. На бороде бриллиантами сверкали капли. Она подняла глаза к небу. — Появились просветы…

— Да, но опасность еще не миновала. Поехали. — Райан отвернулся, тронул коня, и они потрусили медленной рысью вдоль гребня. Он вел вьючную лошадь, Стефани следовала сзади.

Они поднимались вверх по склону по еле видимому следу, продирались сквозь густой кустарник. Они так высоко забрались, что Стефани не осмеливалась смотреть назад и вниз. Она не собиралась доставлять Корделлу удовольствие сообщением о том, что боится высоты.

Теперь ей стало холодно. Одежда насквозь промокла, и, хотя дождь прекратился, на такой высоте в мокрой рубашке становилось еще холоднее. Стефани дрожала. Она была уверена, что губы у нее посинели, как те клочья синевы, что просвечивали сквозь облака и спутанные ветки.

Взмыленные лошади тяжело дышали, и Райан остановился и оглянулся на Стефани. Увидев бледное лицо и стучащие зубы, вскинул брови.

— Что с тобой? Ты замерзла?

Она бросила на него мрачный взгляд:

— Нет, у меня губы всегда синие…

— Почему ты мне не сказала?

— Ты не спрашивал…

— О Господи… возьми мою куртку. — Райан бросил ей куртку, и Стефани от отвращения сморщила нос.