Лунный цветок - Браун Вирджиния - Страница 18

— Уже поздно, я устала. Думаю, пора спать, мистер Корделл, — спокойно сказала она.

— Правильная мысль. — Сверкнув серыми глазами, Райан посмотрел на нее и скривил рот в насмешливой улыбке. — Ретируетесь с поля боя, пока вас не подстрелили?

— Что вы хотите этим сказать?

— Сами знаете. — Он наклонился, взял кружку и выплеснул остатки кофе в костер, камни зашипели. — Маленькие девочки, сующие нос не в свое дело, обычно потом об этом жалеют. Большие девочки вроде вас тоже, Стефани Эшворт.

— Спорная точка зрения, мистер Корделл. Уверяю вас, у меня нет намерения снова куда-то совать свой нос. Спокойной ночи.

— Спокойной.

Стефани встала, чувствуя, что он следит за ней, как ястреб, высматривающий добычу. Она отряхнула брюки и сделала вид, что не обращает внимания на Райана Корделла. Почему он так пялится? Это нервирует. Стефани круто повернулась и пошла прочь от костра. У новых сапог были предательски скользкие подошвы, и ноги скользили, как будто она ступала по овсяной каше.

Чтобы не упасть, Стефани балансировала руками, как кукла, наклонялась вперед и назад, пока не потерпела поражение — скрипнув зубами, приготовилась к болезненному падению.

Райан поймал ее под локти и развернул к себе лицом. Стефани не успела удивиться, как он сумел так быстро подскочить, она непроизвольно вцепилась в его руки. Его лицо было в нескольких дюймах от нее, и, несмотря на свой рост, Стефани почувствовала себя униженной, как никогда в жизни. Все же она заставила себя поднять взгляд. В его глазах читалось откровенное презрение. Она рванулась из его рук, как будто они жгли ее.

— Благодарю вас, — пробормотала она, когда он ее не отпустил, — я могу стоять.

Он держал ее прямо перед собой, слегка прислонив к груди, и каждый раз, когда он шевелился, она ощущала движение мускулов. Почему он ее не отпускает? Его пальцы клещами сомкнулись вокруг ее рук.

— Мистер Корделл, вы делаете мне больно, — холодно сказала Стефани и удивилась тому, что голос у нее не дрожит.

Райан слегка потряс ее.

— Разве? Ты большая девочка, Стефани Эшворт. Ты с этим справишься.

— Не сомневаюсь. Однако не вижу необходимости с чем-либо справляться. Сейчас же опустите меня, — властно приказала она.

На Райана Корделла это не произвело никакого впечатления, он только крепче сдавил ей руки. Стефани дернулась, но не смогла вырваться. Разозлившись, она занесла руку, но Райан быстро перехватил ее за запястье.

— Опять насилие, Принцесса? Похоже, вы обожаете раздавать пощечины мужчинам. Как провинциально! Лучше сдерите с меня шкурку своим острым язычком, у вас это неплохо получается.

— Откуда вам знать, что я обожаю? К вашему сведению, вы первый мужчина, которого мне действительно хочется ударить. Большинство моих знакомых — джентльмены. — Она подчеркнула это слово и была вознаграждена хмурым взглядом Райана. Сердце девушки бешено колотилось. Она думала, что Корделл может услышать его стук, и постаралась взять себя в руки. — Этой нелепой выходкой вы сужаете границы моего благодушия. Что вы этим хотите доказать?

Под его распахнутой рубашкой виднелись загорелая кожа и густые курчавые волосы. У Стефани появилось ощущение, что на ней нет блузки, потому что она могла поклясться, что чувствует каждый волосок на его тесно прижатой груди. Она с трудом подавила желание опустить глаза и убедиться, что одета. Конечно, блузка на ней…

Стефани дрожала. Кожу покалывало, как будто вокруг бушевала гроза и сверкали молнии. Волосы закрывали ей глаза, она тряхнула головой, откидывая их, и холодно посмотрела на Корделла.

«Принцесса из слоновой кости», — подумал Райан. Она в бешенстве и имеет на это полное право. Почему он ее схватил? Из-за красоты или чтобы проверить, как она отреагирует на мужчину? Это не важно. Важно только то золото, которое он получит в конце их путешествия. Он и раньше знавал таких женщин, как Стефани Эшворт, холодных и корректных, образец добродетели, пока ничто не нарушает раз и навсегда заведенного порядка. Он даже пал жертвой одной нежной бледной светской красавицы, и память об этом все еще мучила…

— Что я надеюсь доказать, мисс Эшворт? — насмешливо переспросил он. — Не забывайте, я не джентльмен. У меня только звериные инстинкты. Мне не надо ничего доказывать. Я просто действую.

По усилившемуся давлению пальцев Стефани угадала следующее движение Райана, но не смогла его остановить. Он неумолимо прижал ее к себе, так что распластались груди и запрокинулась голова.

— Пустите! — Впервые в ее голосе зазвучала паника, но ее притушили губы Райана. Есть разные способы целовать, и Райан Корделл, похоже, знал их все. Этот поцелуй был жестким и устрашающим, как будто он желал ее наказать. В давлении губ не было страсти, одна только бешеная ярость.

Она не закрывала глаза и смотрела на Райана. Это была битва характеров, и он намеревался победить.

Она тоже. Стефани остро чувствовала прижатое к ней стальное тело, железные руки сдавили так, что могли хрустнуть ребра. Черт бы его побрал!

Стефани видела холодно блестевшие глаза, прикрытые ресницами, слишком длинными для мужчины, и почувствовала, как дрожь пробежала у нее по спине. Он намеренно затягивал поцелуй, чтобы сильнее унизить ее. Ну нет, это у него не пройдет!

Ее реакция была инстинктивной, но эффективной. Резко вскинув ногу, она со всей силы ударила сапогом ему по подъему ноги;

Корделл выпустил ее, у себя над головой она услышала невнятный хрип боли и быстро отскочила в сторону. Оглянувшись, увидела, что он согнулся и упал на одно колено, Лицо его исказила боль более сильная, нежели можно было ожидать, и Стефани в нерешительности остановилась.

Однако Райан развеял ее сомнения — он стрельнул в нее убийственным взглядом:

— Я должен был предвидеть, что вы примените этот подлый трюк.

Стефани поняла, что случилось, и покраснела, но сказала ледяным тоном:

— Всегда к вашим услугам, мистер Корделл.

Стефани ретировалась подальше от него. В полном молчании она развернула возле костра одеяло и выбрала чистую блузку на завтрашний день. Умылась небольшим количеством воды, которая у них была отведена для этой цели, и пальцами расчесала пыльные волосы. «Вот бы помыть голову», — со вздохом подумала Стефани. Ей казалось, что всепроникающая рыжая аризонская пыль толстым слоем покрыла горло и даже внутренности.

«Особенно мозги», — с отвращением прибавила она. Причиной путаницы в мыслях была эта липкая пыль. Как только она начинала думать о Райане как о приличном человеке, он менял окраску, словно хамелеон. А потом переключался обратно, как и эта очаровательная маленькая рептилия.

Но ей это послужит уроком. В Аризоне ничто не бывает тем, чем кажется. На большом камне лежит маленький камушек — а это ящерица. Прекрасные, нежные цветы поднимают к небу пушистые спирали — а это колючая юкка. Даже койоты — не особи семейства Canislatrans животного мира, а свирепые апачи, если верить Райану.

Стефани легла на одно одеяло и укрылась другим. Она подтянула к самому подбородку яркое навахское одеяло, купленное в фактории Хаббела, где они остановились расспросить про Джулиана. Навахи жили в резервации неподалеку от форта, и их женщины ткали одеяла и выменивали их на все необходимое. При мысли о положении индейцев, как о нем рассказывал Райан, Стефани нахмурилась.

Неужели индейцы голодают? Если это так, дядя Джордж и другие важные правительственные чины должны об этом знать. Стефани была озадачена. В «Нью-Йорк трибюн» об этом ничего не писали, обычно в газетах появлялись рассказы о Диком Западе и враждебно настроенных дикарях. Жители Востока жадно глотали истории о западных собратьях и радовались, что благополучно живут в цивилизованном мире. Может, некоторые чиновники излишне благодушны, как язвительно предположил Райан?

Над костром взлетел сноп искр — это обрушилась ветка мескитового дерева и на миг отвлекла внимание Стефани. Она повернула голову и полузакрытыми глазами сонно посмотрела на умирающее пламя. Зыбкий свет отбрасывал на лагерь причудливые тени и выхватывал из темноты то, что было рядом. На другой стороне костра за кругом камней она видела длинную фигуру Райана, укутанную в одеяло. Спит ли он? Она надеялась, что нет. Может, в нем заговорила совесть и он устыдился того, как с ней обращается? Но на это было мало надежды.