Дороже всех сокровищ - Браун Вирджиния - Страница 51

Однако существовало одно «но» — их с Жоли будущее. Как объяснить этой девочке то, чего он сам, взрослый мужчина, не знает?

По-прежнему молча смотрел он на Жоли. Выражение его глаз и улыбка говорили ей больше всяких слов. Многое прочитав во взгляде любимого, Жоли улыбнулась в ответ.

— Ты меня обезоруживаешь! — волнующим голосом произнес Джордан.

— Обезоруживаю? — Жоли недоуменно пожала плечами. — По-моему, я не отбирала у тебя никакого оружия!

— Ты, как всегда, неправильно поняла… — начал было объяснять Джордан, но осекся и, помолчав с минуту, добавил: — Впрочем, можно сказать, что отняла. Ты отняла у меня все оружие против тебя…

Жоли продолжала недоуменно смотреть на Джордана.

— Зачем тебе оружие против меня, Жордан? Я тебе, кажется, не враг! — произнесла она после минутной паузы.

— Ты опаснее врага, зеленоглазая! — усмехнулся Джордан. Закончив с уздечкой, он подергал ее, проверяя на прочность, и, оставшись доволен, продолжил: — Я хочу сказать, с врагом проще — по крайней мере всегда можно с достаточной долей вероятности предугадать, чего от него ждать. С тобой, моя красавица, все гораздо сложнее. Каждое твое слово или жест всегда вызывает во мне целый водоворот чувств. Стоит тебе улыбнуться другому мужчине или просто задержать на нем взгляд — как у меня внутри все аж кипит. Когда мы в ссоре, я не в силах заснуть всю ночь, а когда мы с тобой вместе, — Джордан ласково улыбнулся, — я тоже не могу заснуть.

Поднявшись с камня, он протянул Жоли руку. Пальцы его слегка дрожали.

— Ты хочешь сказать, — Жоли гордо вскинула голову, — что я должна уйти, Жордан?

Сердце ее колотилось так сильно, что казалось, его стук отзывается эхом в долине. Жоли низко опустила голову, и непокорные пряди волос упали ей на лицо. Рука девушки была зажата в ладони Джордана, а его пристальный взгляд устремлен на ее лицо.

— Ты хочешь сказать… — несмело начала Жоли, с усилием подняв взгляд на Джордана, но он оборвал ее:

— Не надо торопить меня, Жоли. Я сам пока не знаю, чего хочу. Потом, позже…

Жоли улыбнулась — и эта улыбка была похожа на, солнечный луч, пробившийся сквозь нависшие дождевые тучи.

— 'Axah. Хорошо, — согласно кивнула она. — Я дам тебе время подумать, Жордан. Помни только, что я жду твоего ответа.

— Как я могу об этом забыть? — тихо проговорил Джордан и нежно коснулся рукой лица девушки. Жоли прикрыла глаза от удовольствия. — Ты все время стоишь перед моим мысленным взором, Жоли. Куда ни обернусь — всюду вижу тебя. Знаешь, есть такой аттракцион — комната со множеством зеркал. Входишь — и, куда ни посмотришь; всюду видишь себя. Вот так и я — словно попал в такую вот комнату, только вместо своего отражения повсюду вижу тебя…

Обняв девушку, Джордан притянул ее к себе.

— Не надо, Жордан! На нас смотрят… — смущенно произнесла Жоли.

— Ну и пусть! Можно подумать, они не догадываются, чем мы занимались ночью! Не шарфы же вязали и не сказки друг другу рассказывали!

Жоли смотрела на Джордана так, словно видела перед собой другого мужчину, ранее ей незнакомого. Прежний Джордан всегда пресекал ее проявления любви, а этот, наоборот, берет инициативу на себя — и Жоли не знала, как вести себя в подобной ситуации.

— Шарфы вязать я не умею, — проговорила она, уткнувшись лицом в плечо Джордана и с наслаждением вдыхая его запах — смесь табака, дубленой кожи и еще чего-то особенного, присущего только ему, Джордану. — Но сказок я знаю много.

— Не сомневаюсь! — усмехнулся Джордан, затем вдруг посерьезнел и спросил: — Скажи мне, Жоли, кто те люди, которых мы видели сегодня?

— Я же сказала тебе — sha'i'ande…

— Это я уже понял. Я хочу спросить — они нас преследуют? Ты знаешь кого-нибудь из них?

Подойдя вместе с Жоли к дереву, корень которого торчал из земли и вполне мог служить скамейкой, Джордан усадил девушку на него.

— Я узнала Джеронимо, — проговорила Жоли, отвечая на вопрос. — Надеюсь, они все-таки не преследуют нас. Джеронимо — самый безжалостный вождь, не считая Нана.

— Я знаю — мне уже приходилось с ним сталкиваться, когда я был в вашей деревне. — Джордан криво улыбнулся. — Признаться, я тогда здорово струсил — решил, что уже покойник. Сам не знаю, что меня спасло!

— Не знаю. — Жоли пожала плечами. — Джеронимо не любит 'indaa' — сама не понимаю, почему он тебя отпустил. Должно быть, на него просто в тот момент нашел какой-то каприз.

Жоли замолчала. По виду девушки можно было понять, что какие-то сомнения мучают ее.

— Это золото, которое ты ищешь… — проговорила Жоли, взяв руку Джордана в свою. — — Мне страшно… Откажись от его поисков, Жордан!

— Отказаться?! — воскликнул Джордан. — Теперь, когда мы почти у цели?! Что с тобой, зеленоглазая? Кого ты боишься? Этих индейцев?

— Они заметили нас, Жордан! И они знают, для чего мы пришли сюда.

Жоли сжала руку Джордана еще крепче, словно хотела, чтобы ее тревога передалась ему.

— Я расскажу тебе, Жордан, одну историю. Это случилось давно, когда мне было всего четырнадцать весен. Мой отец тогда ушел в горы охотиться, а я с мамой и моим народом оставались в Мексике. Там Нана присоединился к Викторио, Джеронимо, Джу и другим. Они награбили оружия, продовольствия, но эти припасы быстро кончились. — Помолчав с минуту, Жоли продолжила: — Однажды — это было летом — Нана захватил караван мулов, шедший в Мексику узкой горной тропой, которой обычно пользовались контрабандисты. Мы думали, что мулы везут обычный груз — оружие, продовольствие, — и не стали до ночи распаковывать тюки. — Жоли снова выдержала паузу — на этот раз, по-видимому, для большего эффекта. — Я никогда не забуду, — продолжала она более тихим голосом, — как Нана распаковал один тюк, нашел там какой-то металлический слиток и разочарованно бросил его на землю, воскликнув презрительно: «Серебро!» Само по себе серебро нам было не нужно, и было решено отправиться в Каса-Гранде и обменять его на оружие и продовольствие у мексиканцев. Но у нас не было на это времени, и в результате мы зарыли серебро прямо там же.

— К чему ты все это рассказываешь? — спросил Джордан, сворачивая самокрутку. — Какое отношение это имеет к тем индейцам, которых мы сегодня видели?

— Слушай дальше — поймешь.

Джордан вспомнил, как многословна обычно бывает Жоли, как умеет сделать из пустячной истории длиннющий рассказ, украшая его ненужными подробностями, и как не любит при этом, чтобы ее перебивали. Расположившись на корне-скамейке поудобнее, он сказал:

— Хорошо, зеленоглазая, продолжай.

Обхватив руками колени, Жоли прислонилась к стволу дерева.

— Когда потом ночью мы сидели у костра, я услышала, как Нана говорил Кэйтенне — это был один из его помощников, — что он знает множество мест, где золото и серебро встречаются в огромных количествах, Я слышала, как он говорил… — Жоли снова сделала паузу, пытаясь вспомнить то, что говорил вождь, дословно. — «…Далеко к западу от Ойо-Калиенте в горах есть каньон, где слитки золота лежат целыми кучами, словно зерно в амбаре. Давно бы взял их — да боюсь гнева Уссена. Знаю также места с серебряной рудой — такой мягкой, что ее можно резать ножом. Знаю одну пещеру, где золото лежит штабелями…» — Глаза Жоли возбужденно горели, должно быть, так же, как в те минуты, когда она впервые услышала слова индейского вождя. — Помню, мы все сгрудились, чтобы получше слышать рассказы о золоте. Нана еще сказал, что видел одну пещеру — днях в трех пути от Каса-Гранде. Он сказал: «Как раз под самым гребнем утеса есть пещера, почти до отказа наполненная золотом. Должно быть, мексиканцы пользуются лестницами, чтобы перейти в этой пещере с одного уровня на другой, иначе невозможно». Вскоре после этой ночи на Викторио была устроена засада, а сам он убит. Нана, а с ним те из нас, кто выжил, вернулись в Сан-Андрес, поскольку весь район буквально кишел американскими и мексиканскими солдатами. Мы же были почти безоружны, и люди умоляли Нана вернуться за этим серебром. Через несколько месяцев он, уступив этим мольбам, отправился в путь. Мы решили обменять серебро на пули. Нана не очень хотел этого, но тем не менее велел нашим лучшим следопытам найти путь к тайнику. — Жоли вздохнула и, понизив голос до шепота, проговорила: — Серебра мы так и не нашли, хотя искали целую неделю. Нана был сердит, хотя и старался не показывать этого.