Будь по-твоему, Алекс... - Кэссиди Карла - Страница 1

Карла Кэссиди

Будь по-твоему, Алекс…

Мужчина-Овен! Ну, уж нет! Дудки! Больше она на эту удочку не поймается! Пусть не надеется этот ослепительно красивый сосед со своей обворожительной улыбкой! Она не обратит на него никакого внимания. И все же…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Александер Доналдсон Третий внезапно проснулся. Он не знал, что именно его разбудило, и продолжал неподвижно лежать с закрытыми глазами, боясь растревожить недавно уснувшую головную боль.

И зачем только он проработал всю ночь напролет до самого раннего утра и вдобавок потратил час на дорогу домой? Вместо бесплодных попыток завершить двухнедельную работу в одну ночь ему следовало бы закончить разбираться с делами на пару часов раньше.

Услышав громкий стук, он замер и вспомнил, что подобные звуки и явились причиной его пробуждения. Александер открыл глаза. Там, по другую сторону простирающегося от пола до потолка окна спальни, стояло огромное животное с густой белой шерстью и большими изогнутыми рогами. То была овца, а точнее, баран; по всей видимости, животное было зачаровано собственным отражением в зеркальной поверхности затемненного стекла.

Александер знал, что подобное зрелище должно бы вызвать немалое удивление, но опустошившая его усталость была слишком велика и не дала пробудиться его природному любопытству. Он проследил, как животное наклонило голову и боднуло стекло. Раздался глухой звук, похожий на разбудивший его шум.

Кажется, я устал куда сильнее, чем предполагал, подумал он. Я просто галлюцинирую. В конце концов, каким образом баран мог очутиться здесь, на Лонг-Айленде? Или же я продолжаю спать, и баран явился ко мне во сне. В этом случае женщина, что показалась за окном, должна быть ищущей своего барашка Мэри. Хотя нет, это исключено, ведь на всех картинках, которые ему доводилось видеть, Мэри изображали прелестной девушкой с золотистой копной волос и тонкими чертами лица, а уволакивающая барашка женщина не отличалась ни особенной красотой, ни белокурыми кудряшками. Напротив, у нее были по-мальчишески коротко подстриженные каштановые волосы, а черты ее лица, хоть в данную минуту и расстроенного, показались ему достаточно заурядными. Пока женщина прилагала отчаянные усилия, чтобы оттащить упирающегося барашка от окна его спальни, Александер снова уснул.

Ханна Мартиноф ласково, словно маленького ребенка, потрепала животное по мохнатой шее и повела его обратно домой.

– Скажи на милость, зачем ты забрел туда?. Если решил навестить наших новых соседей, то сейчас еще слишком ранний час для визитов. А если ты задумал сбежать, то запомни: тебе нигде не найти такой вкусной зеленой травки, как дома.

Когда они с барашком достигли вершины насыпи, отделяющей ее владения от соседских, и за листвой деревьев показался дом, сердце Ханны наполнилось гордостью.

Маленький домик был построен на месте сгоревшей в 20-х годах большой усадьбы. От прежней конструкции уцелела одна лишь кирпичная труба; теперь она возвышалась посреди огороженной территории, где Ханна держала свой зверинец.

– Идем, Шерман. Пора тебе вернуться в загон, – проговорила она, подводя барашка к ограде.

– Ваш баран – настоящее дьявольское создание!

Подняв голову, Ханна улыбнулась стоящей на крыльце седовласой матроне с руками, сложенными на дородной груди.

– Да нет же, он милый. Просто в нем неожиданно проснулась страсть к путешествиям.

– Хоть бы в следующий раз эта страсть увела его куда-нибудь в Коннектикут!

Ханна рассмеялась. Уж ей-то было известно, что Эдна на дух не переносит барашка, который будто нарочно досаждает ей.

– Где вы нашли его на сей раз? – поинтересовалась Эдна, спускаясь по ступенькам крылечка и присоединяясь к стоящей у ограды Ханне.

– У соседского особняка, – ответила Ханна. Хмурая тень набежала на ее лицо, стоило ей вспомнить о недавно выросшем за холмами доме. В течение последнего месяца она каждый день забиралась на насыпь и наблюдала за строительством этого грандиозного особняка, который занял последний нетронутый кусочек острова, до сих пор благополучно минуемый застройщиками.

– Кого-нибудь встретили?

Ханна покачала головой.

– Никого, но стройка, похоже, окончательно завершена. Дом готов к заселению, а значит, у нас вот-вот появятся новые соседи.

– Будем надеяться, они окажутся достойными людьми, – мягко произнесла Эдна, беря Ханну за руку.

– Будем надеяться, – согласилась Ханна, всем сердцем на то уповая. Она привыкла считать это утопающее в зелени местечко своим собственным маленьким раем, заслуженной наградой за невыносимо долгие годы жизни в аду. В ее душу закралось смутное опасение, не посягнут ли незнакомцы на спокойствие ее мирка – особенно такие незнакомцы, которые воздвигли столь гигантский особняк. Сам вид особняка слишком сильно напоминал ей о прошлом, которое она вышвырнула прочь из сознания. Вышвырнула, словно старый, насквозь прогнивший хлам…

– Идемте. Вернемся в дом, и до прихода Кэрри я успею заварить для вас чашечку ароматного чая, – сказала Эдна, похлопав Ханну по руке.

Ханна кивнула, и они вместе вернулись в дом. Букеты полевых цветов, расставленные повсюду в вазах и глиняных кувшинах, наполняли прохладу гостиной легким благоуханием. Обстановка была самая скромная: мягкая софа и подобранный в тон обивке стул. Напротив выложенного камнем камина стояло миниатюрное кресло-качалка. В его плетеных недрах так и мерещилась фигурка малыша, присевшего отдохнуть от беготни и полюбоваться причудливой пляской теней потрескивающего в камине огня. Сейчас, когда весна уже вступила в свои права, и до прихода лета оставалось совсем чуть-чуть, камин вычистили, и его отмытые камни приобрели свой естественный серебристый оттенок.

– Сядьте и отдохните. Я приготовлю чай, – настаивала Эдна.

И Ханна покорилась, зная, что с пожилой дамой, которая чересчур серьезно относилась к исполнению ее обязанностей экономки, бесполезно спорить. С легкой улыбкой на губах она опустилась на софу. После развода Эдвард, ее бывший муж, забрал себе дом, машину, картины, хрусталь… все, имеющее хоть какую-то материальную ценность. А Ханна получила свободу, право на владение этой землей и Эдну… поистине, лучшего исхода нельзя было и желать.

– Вот и чай. – На пороге гостиной появилась Эдна с подносом, на котором стояли две чашки чая, кувшинчик с молоком, сахар и ломтики лимона. Она поставила поднос на кофейный столик. – Итак, что сегодня мы попробуем с Кэрри?..

Это прозвучавшее по-королевски величественно «мы» вызвало у Ханны улыбку.

– Может, начнем с енота?..

Эдна с превеликой тщательностью обдумала предложение.

– Мне кажется, здесь больше подойдет кролик. Кэрри и сама напоминает мне маленького крольчонка. – Эдна сочувствующе прищелкнула языком. – Бедняжка! Могу себе представить, каково ей было стать свидетельницей убийства матери! Неудивительно, что с того момента она не проронила и словечка – после пережитого ужаса бедная крошка замкнулась в себе. – И Эдна снова прищелкнула языком.

Улыбка Ханны угасла, едва она вспомнила о трагедии Кэрри. Мать этой шестилетней девочки была сбита у нее на глазах водителем-лихачом, который тотчас скрылся с места происшествия, и за истекшие с того дня два месяца девочка не произнесла ни слова. В конце концов, ее отец решил обратиться за помощью к Ханне. Он понадеялся, что ее нетрадиционные методы лечения вкупе с дипломом детского врача-психиатра сумеют пробить брешь в стене молчания, которой окружила себя Кэрри.