Шелковые слова - Браун Сандра - Страница 15

Дик обвил ее руками. Его запах, осязание его шершавой, поросшей волосками кожи — все это вдруг сделалось столь же необходимым, как в ту ночь. Потребность эта, затаившаяся в глубине ее существа, возродилась вновь. Если он не будет дотрагиваться до нее, целовать, она непременно умрет, мелькнуло у нее в голове. Лейни ощущала у своего бедра символ его мужественности, горячий и твердый. Ей нестерпимо хотелось снова почувствовать его внутри себя, такой налитой, пульсирующий, заполняющий пустоту ее, Лейни, жизни. Но нельзя, чтобы он узнал об этом. Нельзя.

— Лейни… — вымолвил он, отрываясь от ее губ. Лизнул их языком. — До чего же ты вкусная! Лучше любого пирожного. Сколько бы ни наслаждался тобой, никогда не насытюсь. — Губы Дика переместились с ее лица на шею, которую он принялся нежно, любовно покусывать. — Боже, я мечтал об этом несколько месяцев. Так скучал по тебе, с того момента, когда понял, что ты ушла. Так жаждал вновь обнять тебя, ощутить рядом твое чудесное тело, почувствовать твой вкус.

Рука его легла на ее теплые и полные груди. Он стал осторожно, легонько поглаживать их, пока соски не откликнулись на ласку. Тогда он наклонился и принялся целовать их сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Лейни тихонько вскрикнула, и тотчас, словно эхо, послышался его стон. В следующее мгновение Дик резко вскинул голову.

— Черт, — виновато вздохнул он. Потом положил голову ей на грудь, пока его дыхание не замедлилось, а страстное желание не утихло.

Когда наконец он приподнялся и посмотрел на нее, в глазах его еще вспыхивали искорки пламени страсти, притушенного, но не погашенного.

— Я весь день тебя изводил. Не стану еще и сейчас набрасываться. Входя к тебе в комнату сегодня вечером, я дал себе слово, что мы будем просто спать, и ничего больше. — Протянув руку, он выключил свет. — Как ты обычно спишь?

Все тело Лейни пылало желанием. Ей стоило немалых усилий дышать ровно. Лейни боялась, что он заметит, как она возбуждена и как неистово колотится ее сердце. Она знала: стоит ей только дотронуться до Дика, коснуться его рукой в молчаливой просьбе — и он тотчас отбросит прочь все угрызения совести и будет любить ее. Но как бы ей этого ни хотелось, она не могла такого допустить. Лучше уж позволить ему отказаться от близости с ней сейчас, чем уступить своей слабости, а потом сожалеть об этом поступке. Лейни повернулась на бок, спиной к Дику:

— Вот так.

— Ну и хорошо. Не волнуйся, я тебя ночью не задену. Спокойной ночи. — Убрав волосы с ее шеи, он нежно поцеловал ее. Затем он придвинул ноги к ее ногам, чтобы согреть их. А через мгновение он придвинулся весь и нежно обнял ее.

Лейни не верилось, что она все это позволяет. Одно дело страсть, не требующая глубоких чувств, и испытать ее способен каждый. Но спать с человеком, просто спать вместе — это уже подразумевает некую привязанность. А эмоциональная привязанность означает риск, на который Лейни не может пойти. Привязываться к этому мужчине, пусть даже самую малость, — недопустимо. Ведь он, как никто другой, может обидеть, ранить ее. Он по-прежнему чужой, незнакомец. Но Боже, до чего же он знакомый незнакомец!

Приятно было чувствовать его дыхание на своей шее. Исходящее от него тепло распространялось по всему ее телу. Рядом с ним ночь казалась уже не такой темной и тоскливой, а ночные шорохи не так пугали. Ничего страшного, если она проведет с ним еще одну ночь…

Лейни уснула, убаюканная этими размышлениями.

Глава 5

Утром ей, однако, пришлось искать оправдание своим поступкам. Доводы, к которым она прибегла, уговаривая себя вечером, при свете дня казались не столь убедительными. Принимая душ и нанося макияж, Лейни вновь ужасалась своему поведению. Почему она позволила ему спать с ней, обнимать ее всю ночь? Задав самой себе этот вопрос, она почему-то вспомнила, как посреди ночи малыш сильно разбуянился. Лейни беспокойно зашевелилась, словно призывая ребенка угомониться и дать ей отдохнуть. Рука Дика, обнимавшая ее, тотчас напряглась, и он мгновенно проснулся и шепнул Лейни на ухо:

— Все в порядке?

— Мне надо в ванную.

Высвободившись из его объятий и из-под одеяла, она метнулась в ванную комнату, а вскоре вернулась, мечтая нырнуть в теплую постель, прекрасно понимая, что немалая доля этого тепла исходила от Дика.

Он снова обнял ее и пробормотал:

— Что, Шустрик расшалился?

— Угу, — вздохнула Лейни, стараясь улечься поудобнее.

Ладонь Дика легла на ее живот и ласково погладила его. Очевидно, малыша это привело в не меньший восторг, чем мамочку, ибо он тотчас перестал ерзать, позволяя Лейни погрузиться в блаженный сон.

Теперь же, напоследок оглядев себя перед выходом из ванной, она вдруг подумала, до чего же здорово, когда есть с кем делить радости и печали.

Дика уже не было в постели; проходя по дому, Лейни слышала, как он гремит посудой на кухне.

— Что это?.. — спросила она, входя в залитую солнцем комнату.

Дик в этот момент намазывал маслом ломтик хлеба.

— А куда подевалось «Доброе утро»? — Он подошел и поцеловал ее в щеку. — А на твой вопрос отвечаю: это завтрак.

— Я не завтракаю. Разве что тосты с кофе.

— Маловато для вас с Шустриком. — Он указал на стул. — Советую приступить, а не то школьный звонок прозвенит без тебя.

Взглянув на тарелку, Лейни застонала. Омлет, бекон, два поджаренных хлебца, грейпфрутовый сок и кофе.

— Но мне столько не съесть! Твердый взгляд Дика сказал ей, что спорить бесполезно. Вчера вечером он заставил ее съесть чуть ли не целую кастрюлю спагетти и теперь не станет слушать возражения. Покорно положив сумочку и портфель с книгами на ближайший стул, Лейни села и принялась за еду.

Когда она поглотила достаточное, на взгляд Дика, количество пищи, он сказал, что отпустит ее, но через несколько минут, так как ему необходимо завести еще ее машину. Дик вышел, некоторое время он возился с капризным двигателем, а потом ждал, пока согреется салон. Затем встретил ее у двери с пальто в руках. Лейни извинилась, что опять оставляет на него грязную посуду. Он отмахнулся от ее извинений. — Надень перчатки, сегодня утром холодно. Надо что-то делать с твоей машиной — разболтана до чертиков.

Дыхание его клубилось на морозном воздухе, серебристые волосы блестели в лучах восходящего солнца. Лейни вдруг поймала себя на том, что наслаждается вниманием и заботой, которыми Дик окружил ее. Но продолжаться это не может, и чем скорее он уйдет из ее жизни, тем лучше.

— Дик, нам надо поговорить.

— А мы и так говорим.

— Я серьезно.

— Я тоже. Поезжай осторожно.

— Ты говоришь, но не слушаешь! Пообещай мне, что не станешь распаковывать свои вещи. Обещай!

— Обещаю. — Он ласково поцеловал ее. — А теперь вперед! Не хочу, чтобы ты гнала на всей скорости из страха опоздать.

Она подчинилась, не слишком, однако, убежденная его уступчивостью. Очень уж легко он согласился. И как-то удивительно уютно и непринужденно, будто у себя дома, смотрится на ее крыльце, помахивая ей на прощание, такой самоуверенный и довольный. Нет, так просто он явно не уедет.

День выдался прямо-таки безумный. Учителя даже не пытались проводить обычные уроки. Дети младших классов готовили подарки, треща как заведенные в предпраздничном возбуждении. Подопечные Лейни раскрашивали кофейные чашки, чтобы потом подарить своим мамам. Рисунки эти были по меньшей мере незатейливыми, но Лейни знала, что для матерей они станут самым дорогим подарком.

Помогая ребятишкам красиво упаковывать чашки в разноцветную бумагу, она вдруг со слезами на глазах представила, как в один прекрасный день получит первый подарок от своего малыша. Обнимет его, будет восхищаться творением его рук. И он поймет, как она ценит его старания сделать ей приятное.

В мечтах Лейни у этого малыша были зеленые глаза, умные и в то же время лукавые… Поругав себя за излишнюю мечтательность, Лейни отогнала прочь эти мысли.

Сегодня, как только приедет домой, она потребует, чтобы Дик ушел. То, что он предлагает, просто невозможно. Он не может остаться с ней, притворяясь ее мужем. А что будет, когда родится ребенок? Если он столь властно, по-собственнически обращается с ней, как же он поступит с малышом?