Роковой имидж (Серая мышка) - Браун Сандра - Страница 21

– Во время прошлого сезона я почувствовал, что возраст дает о себе знать. Впрочем, я замечал это и раньше, но делал вид, что ничего страшного не происходит. Три года назад мне сделали операцию на локтевом суставе. Я довольно скоро восстановил форму, но тут стало сдавать плечо. Каждый бросок причинял мне нестерпимую боль, и я стал слабее играть, боялся участвовать в потасовках из-за мяча.

Мы стали хуже атаковать, и виноват в этом оказался именно я. Когда полузащитник выходит из строя, он становится козлом отпущения. Теперь понимаешь?

Рэна мало что знала о футболе, но прекрасно понимала, о чем говорил Трент. Многие манекенщицы, которых она знала, считали, что после тридцати жизнь заканчивается, поскольку заканчивается их карьера.

Она приблизилась к Тренту, едва сдерживаясь, чтобы не положить руку ему на плечо и не сказать: «Бедный мальчик!»

– Когда ты решил профессионально заняться спортом, ты должен был понимать, что век спортсмена недолог.

– Конечно, я это понимал. Я всегда старался быть реалистом и не витать в облаках. Например, в финансовом отношении я уже подготовился к уходу из большого спорта: владею на паях одной крупной фирмой, торгующей недвижимостью. Мне хочется уйти, пока я еще, как говорят, на коне. Что может быть хуже того, когда тебя просто выставляют за дверь? Дело в том, что каждый сезон начинается с привлечения в команду нового, молодого игрока. Ты бы видела их, Эна! Сильные, способные и… черт возьми, такие молодые! – Трент горестно покачал головой. – Не думай, что я завидую их молодости. Нет, дело не в этом…

– Я понимаю, – ответила девушка. Трент сжал руки в кулаки и закрыл глаза.

– Продержаться бы еще хоть один сезон! Всего один блистательный сезон! Если уходить, то победителем, а не неудачником, которого все жалеют.

Рука Рэны сама собой поднялась и легла на плечо Трента. Он вздохнул с облегчением: наконец он нашел то, чего ему так долго не хватало, – понимание.

– Никто не станет тебя жалеть. Скорее, тебе будут завидовать, потому что это будет самый лучший твой сезон. Я в тебя верю, – спокойно сказала Рэна.

– Правда?

Пристально глядя ему в глаза, она подтвердила:

– Да, это правда.

С этой минуты вселенная принадлежала только им двоим.

Глаза Рэны ласкали его лицо. Она так хорошо понимала, что чувствовал сейчас Трент, – до боли знакомый страх и беззащитность.

«Если я не буду красивой, мама перестанет меня любить» – так думала когда-то маленькая, прелестная, но страшно одинокая девочка.

Еще полгода назад она считала, что без своей красоты она ничто, пустое место. Но это оказалось не так. Решительно сбросив с себя оболочку – образ роковой, блистательной Рэны, она обрела многое другое и, в частности, двух милых ее сердцу друзей – Трента и Руби. Оказывается, и не выделяющаяся из толпы красивым лицом и стройной фигурой Рэна достойна того, чтобы быть любимой, быть чьим-то другом.

Сколько Рэна себя помнила, она все время пыталась оправдать надежды Сюзан Рэмси. Рэне безумно хотелось услышать от матери похвалу, одобрение, однако требования Сюзан были непомерно высоки.

«Выпрямись, Рэна… Не сутулься, Рэна… Что это? Неужели прыщик? Боже мой, сколько можно тебя учить, как ухаживать за лицом… Ты меня совсем не слушаешь… Ты надела пластинки? Нет? Ты хочешь, чтобы у тебя были кривые зубы?.. Как ты могла помять платье! Я полчаса провела за гладильной доской!»

Сюзан всегда находила повод пожурить дочь, даже если та была абсолютно безупречна, насколько это вообще возможно для простого смертного.

Уж кому, как не Рэне, понять те переживания, ту неуверенность в себе, от которой страдал сейчас Трент. Главной целью его жизни была победа на футбольном поле, и не важно, чего это будет стоить – переломов, растяжений связок, нестерпимой боли, которую он, сжав зубы, будет терпеть. По природе своей Трент был лидером и самоотверженно, не жалея себя, боролся до последнего. Теперь все его усилия могли пойти прахом, и от этого он испытывал адские муки.

– Спасибо за поддержку, – тихо сказал Трент, ни на мгновение не отрывая взгляда от ее лица. Страсть, так долго не находившая выхода, вырвалась наружу, обжигая все вокруг своим горячим дыханием. Тело налилось странной тяжестью. Трента лихорадило от нового, доселе неведомого ему чувства, становившегося все сильнее с каждой секундой. Он не мог определить, что это такое.

Единственное, что он осознавал более или менее отчетливо, так это то, что сейчас для него не существовало более красивой женщины, чем Эна Рэмси. Трент жаждал прижаться к ней, впитать ее веру в него и стать достойным ее расположения.

– Я действительно верю в тебя, – повторила Рэна.

Тишина окутала их пуховым одеялом. Где-то рядом жужжала муха, и это был единственный звук, нарушающий оцепенение, охватившее все вокруг. Не в силах больше сопротивляться сумасшедшему влечению, они бросились друг другу в объятия. Рэна почувствовала, как рука Трента нежно коснулась ее волос. Загрубевшие ладони Трента ощутили мягкость шелковистых прядей.

Рэна прижалась к его ладони щекой. Ее слегка приоткрытые губы, такие мягкие, влекущие, обещающие наслаждение, манили Трента.

– Эна… – Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Эна! – послышался голос Руби. Как ошпаренные они отпрянули друг от друга. Трент тихо выругался.

Рэна побежала к выходу из теплицы. Сердце ее бешено колотилось.

– Да, Руби. Вы меня звали?

– Тебя к телефону.

Рэна оглянулась на Трента с виноватым видом. Он только пожал плечами и улыбнулся. Рэна бегом пересекла двор и вбежала в дом через заднюю дверь, которую Руби держала для нее приоткрытой. Едва Рэна перевела дух. Руби сообщила, что звонит ее мать.

– Мать?

Руби кивнула, но от лишних вопросов воздержалась, хотя Рэна никогда не упоминала, что у нее есть мать.

Еле передвигая ноги, Рэна поднялась по лестнице. Последние полгода она поддерживала связь с матерью исключительно через Мори. Они не разговаривали друг с другом с того самого момента, когда девушка собрала вещи и уехала, положив конец планам Сюзан Рэмси выгодно выдать дочь замуж.

«Что заставило мать позвонить мне именно сейчас?» – недоумевала Рэна. Может, Сюзан хотела отругать ее за отказ от контракта? Или просто решила поинтересоваться, как идут дела у ее дочери? А может, почувствовала желание сказать, что любит ее и скучает?

Рэна удивилась самой себе – столь невероятно было подобное предположение. Тем не менее от волнения у нее дрожали руки.

Наконец Рэна взяла трубку:

– Здравствуй, мама. Как дела?

– Мори умер. Последнее, что ты можешь для него сделать, – это приехать на похороны в Нью-Йорк.

Глава 6

Мори умер. Мори не стало.

Прошло тридцать шесть часов с того момента, как Рэна впервые услышала эти слова из уст матери, но она все еще не верила.

Провожая Мори в последний путь, Рэна стояла у могилы, смотрела на гроб, в котором покоился ее любимый друг, но даже в этот момент не могла осознать случившегося – слишком невероятным это казалось.

После того как Сюзан сообщила дочери о смерти Мори Флетчера, произошло многое, и Рэне казалось, что несколько часов, проведенных в теплице наедине с Трентом, – событие из ее прошлой жизни. Перебирая в памяти события, происшедшие после того рокового звонка, Рэна наконец почувствовала, насколько она измотана и физически, и морально. Рэна вспоминала, как, наспех засунув кое-какие вещи в чемодан, бегом спустилась по лестнице, на ходу спрашивая у Руби разрешения взять ее машину. Руби предложила, чтобы до аэропорта ее довез Трент, но Рэна возразила так резко, что миссис Бейли оставила ее в покое и даже смирилась с требованием девушки не звать Трента попрощаться. Рэна сообщила, что уезжает на неопределенное время, и даже не сказала куда.

Обеспокоенная ее состоянием. Руби поинтересовалась, какая беда с ней приключилась. В ответ она услышала лишь беглое:

«Объясню, когда вернусь».