Потаенное пламя - Браун Сандра - Страница 5

– И что же вам придется для нее делать?

– Я многие годы помогала моим опекунам устраивать приемы. Бен подумал, что я могла бы избавить миссис Локетт от некоторых ее обязанностей. Ну, например, я могла бы взять на себя ее корреспонденцию. Длительность моего пребывания будет зависеть от того, как мы с ней поладим и понравлюсь ли я ей вообще, – ответила Лорен.

Рассказывая Треверсу о своих планах на будущее, Лорен и сама пыталась представить, как все это будет.

Бедная девочка, думал Треверс. Если все зависит только от симпатий Оливии Локетт к молодым и хорошеньким девушкам, то эта невинная мисс Холбрук отправится куда глаза глядят со следующим поездом из Остина. Оливия могла бы насмерть заморозить любого мужчину одним только жестким, холодным взглядом зеленых креольских глаз. Что уж говорить об этом бедном создании?

Интуитивно Лорен угадала нерешительность и смущение Треверса. Когда Бен предлагал ей это место, она ощутила такое же замешательство. Его предложение было настолько неожиданным, что она оказалась совсем неподготовленной к этому.

Они пообедали пережаренным барашком и вялыми овощами, впрочем, вполне обычными для кухни Пратеров. Лорен всегда чувствовала неудобство за качество блюд, которые предлагала Сибил Пратер своим гостям. Она была благодарна Бену Локетту за то, что он съел свою порцию, хотя очень непринужденно отказался от второй.

После обеда Лорен играла для гостей на фортепиано, подчиняясь настоятельным просьбам своих опекунов. Ее сольный концерт был принят как всегда хорошо, но неумеренные хвалы Пратеров смущали Лорен.

Сибил, чье пухлое тело утопало в розовых оборках, сидела рядом с мужем на обитом кричаще-яркой тканью диване. К сожалению, дурной вкус Сибил, ярко проявляющийся в ее туалетах, распространялся и на убранство дома. Ее девиз в жизни был: «Чем больше, тем лучше». Комнаты казались темными и мрачными от обилия парчи и бархата. Это ощущение усиливали канделябры и вазы из темного стекла.

Жена пастора жеманно улыбнулась, когда Абель стал расхваливать ее розы, получившие приз на выставке цветов. К их немалому удивлению, к облегчению Лорен и к огорчению Уильяма Келлера, Бен попросил Лорен показать ему сад, в котором росли столь знаменитые розы.

Вечер был теплым и тихим, цикады пели им серенады. Лорен повела Бена в небольшой розарий и усадила на низкую скамью.

– А вы у себя в Техасе выращиваете розы, мистер Локетт?

– Разумеется, выращиваем. У меня в – Коронадо есть садовник-мексиканец, который выращивает гораздо более крупные и ароматные розы, чем эти призовые цветы Сибил. Думаю, секрет кроется в лошадином навозе.

Наступила пауза. Лорен не знала, как она должна реагировать на его слова. Потом оба одновременно рассмеялись. Мысленно Лорен отругала себя за то, что потакает его нескромности, но почему-то в тот момент, как ей казалось, это не имело значения.

– Спасибо за то, что вытащили меня в сад, – сказала она. – Обычно Абель и Сибил ухитряются сделать так, чтобы я осталась наедине с Уильямом.

– А вы не хотите оставаться с ним наедине? Лорен передернула плечами:

– Нет, не хочу.

Уильям Келлер был серьезным тридцатипятилетним проповедником, служившим в маленькой церкви на окраине Клейтона. Лорен чувствовала, что под личиной набожности Уильяма скрываются честолюбие и хитрость. Он постоянно пытался произвести выгодное впечатление, демонстрируя свою несгибаемую нравственность и неувядаемую любовь к человечеству.

К ужасу Лорен, Пратеры считали Уильяма прекрасным кандидатом в мужья. Не менее трех раз на дню они говорили ей о достоинствах Уильяма, и она была вынуждена принимать эти дозы похвал в его адрес, как иногда приходится принимать по часам горькое лекарство.

Лорен имела весьма смутное представление о том, какие обязанности накладывает на женщину вступление в брак и к какого рода отношениям приводит супружеская жизнь, но одна только мысль, что в случае замужества она будет вынуждена жить с Уильямом в одной комнате, приводила ее в ужас, и она предпочла бы остаться в старых девах, чем провести всю жизнь с Уильямом Келлером. Обычно Лорен относилась к людям снисходительно, но Уильяма она находила непривлекательным внешне, скучным в общении, считала его фанатиком и мракобесом. Все в нем раздражало ее. И его манера при разговоре обращаться к груди собеседника, а не смотреть ему в глаза. И его высокая, сутулая фигура, тонкие, прямые светлые волосы, постоянно падающие ему на глаза, почти бесцветные, обрамленные такими же бесцветными ресницами. Самой выдающейся, но отнюдь не украшавшей своего владельца деталью его лица был нос. Лорен часто приходило в голову, что он весьма смахивал на описание Икебода Крейна, главного героя повести Вашингтона Ирвинга «Легенда о сонной лощине».

Бен Локетт снова постарался привлечь ее внимание легким покашливанием. Он не хотел продолжать обсуждение персоны Уильяма и, чтобы переменить тему, спросил ее:

– Чем вы занимаетесь, мисс Холбрук? Лорен посмотрела на него с удивлением. И он пояснил свой вопрос:

– Чем вы занимаетесь здесь? И что вас здесь держит? Вы счастливы?

Она ответила ему откровенно:

– Пратеры – милые люди, и с их стороны было очень благородно взять меня в свой дом после смерти моего отца. Родственников у меня нет. У отца была небольшая рента, которую они отказались принять в возмещение расходов на мое содержание. Я рассчитывала, что в будущем смогу давать уроки музыки или грамматики и зарабатывать на жизнь самостоятельно, но Пратеры категорически отвергли мою идею работать вне дома.

– Так вы занимаете их гостей? И только? Он мягко улыбнулся Лорен, и она не обиделась на его слова.

– Не очень-то перспективное занятие, да? – сказала она печально. – Но кроме этого, я занимаюсь благотворительностью, помогаю больным и немощным, ухаживаю за детьми, если в семье некому о них позаботиться. Еще я играю на органе во время воскресной службы и преподаю в воскресной школе. – Даже для ее собственных ушей все эти достижения звучали убого.

– Вы никогда не думали о том, чтобы завести собственную семью, выйти замуж?

Он гипнотизировал ее острым взглядом своих синих глаз.

– Я… собственно говоря, нет, – сказала Лорен, смущенно улыбаясь и отводя глаза.

– Когда мне нужно принять какое-нибудь решение и навести порядок в своей жизни, я несколько дней езжу верхом, загоняя отставших животных. Мне нравится одиночество, когда я общаюсь только со своим конем и матерью-природой.

– Загоняете отставших животных? – спросила Лорен с внезапно пробудившимся интересом.

– Да, мы скачем вдоль загонов, проверяя, весь ли скот на месте, нет ли падежа. Есть много желающих украсть коров Локетта, а иногда какой-нибудь смельчак пытается напоить свое стадо, не платя за это. Земли Локетта очень привлекают таких людей.

Лорен глубоко вздохнула:

– О, это звучит… прекрасно. В этом есть что-то необычное, первобытное и волнующее. Я даже не знаю, как определить свои ощущения.

– Да вы уже определили, – сказал Бен, разглядывая свои сильные руки, потом спросил – Почему бы вам не поехать со мной в Техас?

Сейчас он говорил совершенно серьезно, не так, как днем в гостиной, когда предложил ей самой убедиться в правдивости книжных обложек.

– Вы меня дразните, мистер Локетт, – сказала Лорен с полувопросительной интонацией – Вовсе нет, мисс Холбрук Просто, как старый ковбой, я не люблю попусту тратить время и сразу хватаю быка за рога – Но что же, ради всего святого, мне делать в Техасе?

Лорен понимала, что не сможет позволить себе такое приключение, но ей не хотелось расставаться с этой идеей.

– Моя жена принимает активное участие в общественной жизни Коронадо. Это город, где мы живем Примерно полдня езды до Остина. Я так часто уезжаю в «Кипойнт» или куда-нибудь по делам, что она не всегда может рассчитывать на меня Полагаю, что ваши таланты могли бы ей очень помочь У вас огромный опыт по части организации всяких светских мероприятий Вы очень музыкальны, прекрасно играете на фортепиано, начитанны – и то, и другое немаловажно. Кроме того, вы могли бы взять на себя ее переписку, выполнять всякие мелкие поручения. Как вы на это смотрите?