Наваждение страсти - Крейг Джэсмин - Страница 5

– О, стало быть, наш пациент на пути к выздоровлению! – радостно воскликнула миссис Стабс, подошла к постели и деловито расправила покрывало. – Скажем прямо, молодой человек, вид у вас сейчас бледный, этого даже щетина не в состоянии скрыть. Но перекусить-то вы не откажетесь, правда? Погодите, я принесу вам бульон и немного ячменного отвара. Доктор говорит, вы целую неделю должны есть только жидкую пищу, однако все же рискну сварить вам сегодня яичко. А еще у меня есть студень из говяжьих ножек. Это, конечно, питание для инвалидов, но все равно вкусно.

Александр посмотрел на экономку с улыбкой, но глаза его при этом ничего не выражали.

– Увы, – сказал он по-гречески, – я не говорю по-английски.

Миссис Стабс повернулась к Шарлотте и подозрительно спросила:

– Что он сказал? Это французский язык?

– Нет. Не французский, и не немецкий, – покачала головой Шарлотта. – Видите ли, миссис Стабс, я боюсь, наш пациент не понимает английского. А я не могу понять, на каком языке говорит он. Может, на итальянском? У итальянцев ведь много диалектов…

– Ха! – Подозрительное выражение в глазах экономки сменилось выражением глубокого удовлетворения. Она сложила руки на большом животе и торжествующе продолжила: – Ну что, мисс Шарлотта? Все как я говорила? Я так и знала, что он иностранец. И не какой-нибудь вшивый французишка, а настоящий иностранец, иноверец! Недаром у него такие черные волосы, да и следы от плетки говорят сами за себя. Попомните мои слова, теперь надо по ночам хорошенько запирать все двери, а не то убийцы воротятся и зарежут нас прямо в постелях. Когда эти чужаки входят в раж, им все равно, кого убивать, лишь бы размахивать ножами.

– Но люди, нападавшие на него, не подозревают, что он здесь, миссис Стабс. Откуда им знать? Они ускакали прежде, чем наша карета появилась на повороте. Гарри собственными глазами видел, как эти негодяи умчались.

Экономка поджала губы и уставилась на Александра. Глаза ее потемнели от тревожных предчувствий.

– Иностранцы умеют выведывать тайны, – зловеще изрекла она.

Шарлотта подавила улыбку.

– Может быть, но пока что нашему пациенту надо поесть.

Лицо экономки снова смягчилось.

– Это верно. У бедняжки такой жалкий вид! – Она пристально вгляделась в Александра, словно пытаясь внушить ему свои мысли, а затем сказала, растягивая каждый слог и произнося его вдвое медленней обычного: – Я принесу вам поесть. Принесу еды. Бульон. Суп.

– Это очень мило с вашей стороны, – вежливо ответил по-гречески Александр.

Экономка посмотрела на него со смешанным чувством раздражения и жалости.

– Ничегошеньки он не понимает, – вздохнула она и принялась повторять слова «суп» и «бульон» все громче и громче, так что от ее крика скоро задрожали стены. Миссис Стабс явно считала, что главное – говорить по-английски громко, тогда даже самому безмозглому иностранцу все станет понятно. Александр покосился на Шарлотту и увидел, что она еле удерживается от смеха. Он тоже чуть не прыснул, но сдержался и постарался изобразить на своем лице недоумение.

Наконец экономка отчаялась найти взаимопонимание с чужаком.

– По-моему, с ним бесполезно разговаривать, мисс Шарлотта. Это вам любой подтвердит. Ладно, я принесу ему поесть и скажу, чтобы сюда пришел Том или другой конюх. Негоже вам сидеть без охраны рядом с дикарем, который и по-английски-то не понимает. Мало ли что он может натворить?!

– Не надо отрывать людей от работы на конюшне, – спокойно возразила Шарлотта. – Уверяю вас, миссис Стабс, наш бедный пациент так обессилел, что даже головы поднять не в состоянии. Думаю, он поест и сразу уснет.

– Как скажете, мисс, – экономка направилась к дверям, но на пороге остановилась, чтобы еще раз насладиться своим триумфом. – Видите? Я сразу догадалась, что он иностранец. А вы спорили…

Шарлотта дождалась, пока стихнет шелест юбок удалявшейся экономки, и пододвинула стул к кровати Александра.

– Право, миссис Стабс – прекрасная женщина. Хоть она и ругает иностранцев, но никогда не отвернется от человека, попавшего в беду, – Шарлотта перевела дыхание, и в ее голубых глазах, устремленных на молчащего собеседника, промелькнула досада. – Господи, как же неудобно говорить с человеком, который ничего не понимает! А по-французски вы тоже не говорите? Вы говорите по-французски? – переспросила она. – Вы говорите по-немецки?

Александр и бровью не повел. Шарлотта вздохнула.

– Да, плохо дело. Пожалуй, мне придется обучить вас английскому, а не то я умру от любопытства. Я уже четыре дня ломаю голову, раздумывая, зачем вы ехали к заброшенной пристани, и меня охватывает отчаяние при мысли, что я этого так и не узнаю. По крайней мере, в ближайшие дни.

Александр любезно улыбнулся и сказал по-гречески:

– Вам лучше этого вовсе не знать.

Шарлотта досадливо нахмурила белоснежный лоб и ткнула пальцем себе в грудь.

– Я – Шарлотта Риппон. Шарлотта Риппон, – повторила она. – Шарлотта.

– Ты очень красивая, Шарлотта, – пробормотал Александр.

– Как бы мне хотелось понять вас! – Шарлотта снова указала на себя, а потом осторожно приложила руку к груди Александра. – Я – Шарлотта, а вы кто?

Даже человеку, действительно не говорящему по-английски, ее вопрос был бы ясен, и Александр почувствовал, что он должен ответить. Конечно, разумнее было бы назваться вымышленным именем, но он с изумлением обнаружил, что не может солгать женщине, которая так старалась спасти ему жизнь. Проклиная себя за мягкотелость, он прижал пальчики Шарлотты к своему сердцу.

– Я – Александр, – тихо произнес он и добавил, внезапно охрипнув: – А вы Шарлотта. Шарлотта Риппон.

На щеках девушки заиграл легкий румянец. Александр завороженно смотрел на нее. Несколько мгновений оба не шевелились, затем Шарлотта вскочила и метнулась к двери.

– А вот, мистер Александр, и наша экономка с куриным бульоном! – воскликнула она облегченно, но Александру показалось, что ее оживление – всего лишь прикрытие для совершенно других чувств…

На пороге действительно выросла миссис Стабс.

– Скажите ему, пусть ест помедленней, – предупредила она. – А то после четырехдневного голодания его желудок не выдержит.

– Я сама покормлю нашего пациента, – заявила Шарлотта. – Он так слаб, что даже ложку в руках не удержит.

С помощью экономки девушка усадила Александра на постели, подложив ему под спину еще несколько подушек, и, сев рядом с ним, принялась потихоньку кормить с ложечки. Сперва Александру казалось, что он умрет от голода, не дождавшись следующего глотка. Но, съев несколько ложек бульона, он весь обмяк, и у него уже не осталось сил даже для того, чтобы глотать. Веки набрякли и не поднимались.

– Бедняжка вот-вот уснет, – словно издалека донесся до него голос Шарлотты. – Лучше оставить его сейчас в покое. Попросите Гарри посидеть с ним, пока мы с тетушкой перекусим, а через часик я вернусь и попою его ячменным отваром. Доктор Макфарлейн рекомендовал кормить его понемногу через каждые два часа.

– Вам, мисс Шарлотта, тоже надо вздремнуть, а то вы свалитесь с ног и будете выглядеть не лучше этого чужестранца. В последние два дня вы спали от силы пять часов.

– Вы правы, я немного устала. Пожалуйста, миссис Стабс, помогите мне убрать подушки, чтобы он мог лечь. Пожалуй, я действительно вздремну перед ланчем.

Теплые волны сна накатились на Александра, когда из-под его спины осторожно вынули подушки. Он был слишком утомлен, чтобы разомкнуть веки, однако, почувствовав, как кто-то убирает с его лба прядь волос, даже с закрытыми глазами безошибочно распознал пальцы Шарлотты. Довольно улыбнувшись, Александр погрузился в блаженную истому.

– Приятных сновидений, милая Шарлотта, – прошептал он. – И пусть никто не потревожит твой сон…

Уже засыпая, он все-таки успел поблагодарить Бога за то, что тот сподобил его говорить по-гречески.

Глава 3

В понедельник перед самым рассветом зарядил дождь. Продолжался он почти до заката. Шарлотта, целый день чувствовавшая какую-то безотчетную тревогу, сидела вместе с тетушкой у камина, вязала кружевной чепчик для своей самой маленькой племянницы, и молча слушала, как леди Аделина восхваляет проповедь, которую накануне прочитал архидиакон. Тетя так ей надоела со своими восторгами, что, когда вошедший в гостиную слуга объявил о приходе гостя, девушка облегченно вздохнула.