Наваждение страсти - Крейг Джэсмин - Страница 30

Корабль, наконец, пришвартовался, и леди Аделина решила, что пора переходить от обороны к нападению. Скрестив руки на груди, она встала перед матросами и язвительно поинтересовалась:

– И зачем это вам понадобилась веревка? Я требую немедленно позвать британского посла!

Но моряки даже не потрудились ответить, а молча схватили и связали обеих женщин.

«Мы как цыплята, которых обвязывают нитками перед жаркой», – подумала Шарлотта.

Как следует закрепив узлы, матросы набросили на головы леди Аделины и Шарлотты покрывала из белого муслина. Полупрозрачная ткань прикрывала их связанные руки и свободно развевалась вокруг талии.

– Снимите… Сейчас же снимите эту… тряпку! Я задыхаюсь! – закричала леди Аделина.

Шарлотта видела, что тетушка героически старается держаться спокойно, но голос ее от ужаса срывался на визг.

– В здешних краях женщинам нельзя открывать лицо, – сказал матрос. – Иначе вы попадете в большую беду. Мы вам добра желаем.

Он слегка кивнул своему напарнику, и они подхватили на руки леди Аделину и Шарлотту, перекинув их через плечо, словно мешки с мукой. Вопли леди Аделины вскоре стихли – она то ли задохнулась, то ли потеряла сознание.

«Бедная тетушка, – мрачно усмехнулась Шарлотта. – За последние недели она так часто падала в обморок, и почти никому до этого не было дела!»

Оказалось, что, когда тебя, как куль зерна, тащат по трапу, это не только унизительно, но и ужасно неудобно. Посему Шарлотта не жаловалась, а наоборот, вздохнула с облегчением, почувствовав, что ее наконец-то поставили на ноги. Впрочем, бедняжку тут же запихнули в паланкин и унесли с пристани.

Когда к ней вернулась способность соображать, было слишком поздно задавать вопросы и пытаться выяснить, что случилось с тетушкой. Шарлотта сидела на подушках в жарком, пропахшем благовониями паланкине. Рядом никого не было. На мгновение страх захлестнул девушку. В паланкине и так-то царила жуткая жара, а тут еще эта муслиновая вуаль… Сердце Шарлотты так трепыхалось в груди, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет.

«Тебя заточат в турецком гареме до скончания дней, – эта жуткая мысль застряла в ее мозгу, словно гвоздь. – Сэр Клайв сделал тебя наложницей эмира».

Шарлотта пыталась представить свою судьбу, но не могла, поскольку не очень понимала, чем занимается наложница. Хотя и подозревала, что занятия эти не из приятных. Девушке то казалось, что лучше бы поточнее знать, каким унижениям ей придется подвергнуться, будучи забавой престарелого эмира, – ведь люди всегда больше страшатся неизвестности, – то она, горько усмехнувшись, благодарила судьбу за свое неведение. Да, пожалуй, есть свои преимущества в том, что добродетельные, благовоспитанные англичанки имеют лишь смутное представление о подобных вещах…

Потом вдруг врожденное чувство юмора изменило Шарлотте, и ее опутал осьминожьими щупальцами страх. Девушка впала в панику. Но постепенно к ней вернулся разум, и она решила, что паниковать бессмысленно. Лучше поскорее познакомиться с обычаями этой удивительной страны. Она не может тратить время на бесполезные страхи! Шарлотта сделала несколько глубоких, размеренных вдохов и заставила себя посмотреть по сторонам.

Паланкин напоминал старинный английский портшез, с той только разницей, что здесь не было скамеечки и Шарлотте пришлось сидеть, скрестив ноги, на полу, заваленном подушками. Изнутри стенки паланкина были обиты алым шелком. Будь руки у нее развязаны, ей было бы здесь, пожалуй, вполне удобно.

Паланкин никак не освещался, а плотные занавески загораживали от Шарлотты то, что творилось за окном. Пожалуй, прошло не меньше четверти часа, прежде чем ей удалось подбородком отодвинуть одну из шторок и, прижав ее плечом к стенке, выглянуть на улицу.

Там царила невероятная суматоха. Все было непривычным, незнакомым. Совсем рядом уличный торговец продавал, судя по всему, какой-то напиток, но Шарлотта никогда не видела ничего похожего на эту густую розоватую жидкость. Торговец привлекал покупателей, звеня железными кружками, висевшими у него на поясе. Разносчики бегали по узкой булыжной мостовой, поставив себе на головы подносы с горками персиков и абрикосов, а возле повозки с овощами, запряженной парой волов, застыли трое экзотически одетых всадников.

В дальнем конце улицы Шарлотта заметила писца. Он сидел по-турецки на земле за маленьким резным деревянным столиком. К нему стояла целая очередь женщин. Лица их были закрыты муслиновыми покрывалами, только темные глаза посверкивали из-под прозрачной ткани.

В большом количестве на улице попадались тощие собаки.

Шарлотта невольно отодвинулась от окна, занавеска упала и снова закрыла от нее улицу. Когда же девушке вновь удалось прильнуть к окошку, паланкин уже находился в гораздо более спокойном квартале. Шарлотта увидела высокие стены, за которыми кое-где виднелись фруктовые деревья и внушительного вида каменное здание. Девушка предположила, что это мечеть. Портик фасада поддерживался изящными резными колоннами, а арки украшал искусный узор из кусочков разноцветного мрамора. Дверь была закрыта, и Шарлотта смогла полюбоваться резным геометрическим орнаментом и перламутровой мозаикой, переливающейся на солнце розовато-кремовыми красками. На одной из угловых башен громко молился пастор… хотя нет, здесь священников вроде бы называли по-другому… Молитва звучала так заунывно! Шарлотта вдруг отчетливо поняла, что и вправду религия здесь совсем иная, непривычная и чужая. И на мгновение ее снова захлестнул страх.

Носильщики, почти не сбавляя шага, пронесли паланкин мимо мечети, поднялись на высокий холм и остановились перед чугунными воротами, богато украшенными орнаментом. Один из носильщиков что-то крикнул, ворота открылись, и Шарлотту внесли в просторный мощеный двор, где цветущие кусты обрамляли каскады фонтанов, насыщающих воздух свежестью.

Носильщики по-прежнему бегом пронесли паланкин по двору и вбежали в еще одни ворота, вделанные в кирпичную стену высотой по меньшей мере семь футов. Ворота открыл рослый, чисто выбритый чернокожий мужчина в атласном балахоне, похожем на домашний халат – из тех, которые носят в Англии. На голове у него красовался большой бархатный тюрбан, украшенный разноцветными павлиньими перьями и жемчугом.

Четверо носильщиков, что несли Шарлотту всю дорогу от порта, даже не попытались пройти в эти внутренние ворота. Паланкин был поставлен на землю, после чего один из мужчин открыл дверцу и, отвернувшись, помог Шарлотте выйти. Черный страж жестом пригласил ее во внутренний дворик.

После духоты, царившей в паланкине, от аромата цветов у Шарлотты закружилась голову, однако она не захотела, чтобы страж в тюрбане поддержал ее под локоть. Ее притащили сюда насильно, и она не желает принимать ничьих услуг!

Внезапно внимание девушки привлек грохот деревянных колес, и она облегченно вздохнула, увидев тетушку, выходившую из повозки, обитой бархатом. На повозку Шарлотта уже не обратила особого внимания. Она почти привыкла к тому, что в Турции в них впрягают не лошадей, а волов.

– Слава Богу, нас разлучили ненадолго, – промолвила Шарлотта, целуя тетушку в щеку (а это оказалось нелегко, поскольку лица обеих все еще были спрятаны под покрывалами). – Наверное, это дворец эмира Ибрагима?

Леди Аделина посмотрела на невзрачное здание и презрительно фыркнула:

– Я бы это дворцом не назвала, хотя садик вполне миленький.

– Может, внутри все куда роскошней? По-моему, местные жители не придают большого значения внешнему убранству своих домов.

– Это верно. Я никогда в жизни не видела таких жалких лачуг, как по пути сюда! Не знаю, о чем думали строители. Каждый этаж выступает над предыдущим, и на половине из них нет окон!

Страж нетерпеливо поцокал языком, давая понять, что они должны следовать за ним по узкой дорожке между двумя фонтанами. Подойдя к зданию из дерева и кирпича, Шарлотта и леди Аделина увидели открытую дверь, которая вела в темный коридор с очень высоким потолком.