Парк соблазнов - Браун Сандра - Страница 40

Ах как нескончаема была прошлая ночь, напоенная страстью! Тайлер шептал ей слова любви. Слова поэтически нежные и безрассудно смелые, даже шокирующие, которые одновременно приводили ее в экстаз и убаюкивали. Но он ни разу не сказал ей коротко и ясно: «Я люблю тебя». Хейли сама произнесла это. Но то, как он отнесся к ее признанию, навсегда останется тайной, потому что завтра утром она первым делом быстро соберет вещи и уедет отсюда. Потому что не может продолжать любовную связь с Тайлером, когда ставкой в игре становится счастье Фейт. И Тайлер тоже не может себе этого позволить.

Заставив себя подняться, Хейли понуро побрела обратно в дом. Дверь комнаты Фейт оказалась закрытой, однако изнутри доносилось приглушенное бормотание. Видно, у отца с дочерью продолжался разговор. Войдя в свою спальню, Хейли по привычке плотно притворила за собой дверь. Холодное одиночество обступило женщину, однако это состояние вовсе не показалось ей странным. В одиночестве прошла почти вся ее жизнь. Разве что теперь, когда ей удалось ненадолго заглянуть в совершенно другой мир, ощущение пустоты было чуть более заметным, чем обычно.

Двигаясь словно автомат, Хейли умылась, разделась, разобрала постель. Ее тело и разум, утомленные до предела, настоятельно требовали отдыха. Конечно, следовало бы вовсе не ложиться. Ей было о чем подумать: сможет ли она и дальше работать в «Серендипити»? Как быть с Элен? Что делать с собственной жизнью, наконец, когда в ней больше нет Тайлера Скотта?.. И все же, не в силах противиться навалившейся усталости, Хейли без чувств рухнула в мягкую постель. Она попыталась было лежа рассортировать в уме проблемы, с которыми ей предстояло столкнуться в самом ближайшем будущем. Однако разум наотрез отказался ей повиноваться. Через пару минут после того, как ее голова коснулась подушки, Хейли уже спала.

Первое, что она увидела утром, было колено, обтянутое джинсовой тканью. Сонно моргая глазами, Хейли постаралась отогнать это видение, принимая его за остатки сна. Однако голубое колено продолжало упрямо торчать прямо перед ее носом. Сонный взгляд заскользил дальше, вдоль мускулистого бедра. Судя по конечной точке осмотра, колено принадлежало мужчине. Еще бы, мужская сила так и выпирала из этих джинсов наружу…

Ее словно подбросило. Резко сев в кровати, Хейли натянула одеяло поверх тенниски с надписью «Серендипити – бурлящий океан».

– Ты что тут делаешь? – строго спросила она.

– Да вот сижу на стуле, гляжу, как ты спишь, – ответил Тайлер. Взъерошенный, он сидел, слегка ссутулившись. Глаза из-под насупленных темных бровей смотрели мрачно и задумчиво.

– Не смешно, – отрезала Хейли.

– А я и не пытался рассмешить тебя. Просто ты меня спросила, вот я и ответил.

– Как ты проник сюда? Вчера я заперла дверь на ключ.

– Пришлось поковыряться в замке. Слегка откашлявшись, Хейли осведомилась:

– А Фейт? Как она?

– Нормально, – заверил ее Тайлер, улыбнувшись, наверное, впервые за все утро. – Если честно, то она просто мировая девчонка.

Хейли почувствовала, как у нее снова першит в горле и на глаза наворачиваются слезы. Слава богу, ей не придется казниться за то, что она разрушила отношения между отцом и дочерью.

– Ты в самом деле отшлепал ее?

– Отшлепал, – торжественно подтвердил Тайлер. – И еще заставил позвонить в полицию и извиниться за то, что она поставила всех на уши. А потом мы с ней поговорили. Знаешь, в чем она мне призналась? Она сказала, что давно уже мечтала о том времени, когда я надаю ей по заднице. – Он горько рассмеялся. – А то, говорит, не верила, что я люблю ее. Представляешь, Хейли? У меня это просто в голове не укладывается. Но она утверждает, что ей было нужно именно такое доказательство любви.

Хотя, – продолжил «строгий отец», – кажется, я ее понимаю. Чего еще ожидать от ребенка, чья мать интересовалась только расписанием светских мероприятий, а отец целиком ушел в свой бизнес? От ребенка, которого ни разу в жизни не вывозили на пикник? Она говорила, что ее никто не любит, а я твердил, что любят, причем любят по-настоящему. И буду твердить впредь, всю жизнь. Конечно, с ней еще не все в порядке. Но мне кажется, что кризис уже миновал. Прошлой ночью.

Улыбнувшись, Хейли склонила голову. Но он продолжал пристально смотреть на нее, отчего ей стало немного неуютно. Нервно закусив нижнюю губу, она посмотрела в сторону.

– Так что же тебе здесь нужно? Проигнорировав вопрос, Тайлер сам спросил ее:

– Помнишь, что ты сказала мне вчера, как раз перед возвращением Фейт? Что касается меня, то я хорошо запомнил твои слова. Скажи, это серьезно?

На какую-то долю секунды Хейли позволила себе поднять на него глаза, однако тут же опустила их, принявшись рассматривать обшитый атласом край одеяла. А затем с напускным равнодушием произнесла:

– Какая разница? Теперь это не имеет никакого значения.

Он поднялся со стула и угрожающе надвинулся на нее, протянув к ней руки. Матрас заскрипел и прогнулся под его коленом. Сжав в кулаке ее волосы, Тайлер заставил Хейли запрокинуть голову. Она испуганно и в то же время зачарованно смотрела ему в лицо.

– У тебя есть очень скверная привычка: про некоторые вещи ты говоришь, что они не имеют никакого значения, в то время как на самом деле они имеют значение, причем немалое. – Она опять ощутила устрашающую мощь его воли – совсем как тогда, в медпункте, когда Тайлер хотел знать, что случилось с Фейт. Все его существо требовало ответа, когда он повторил:

– Ты это серьезно мне сказала?

– Да.

Его рот приник к ее губам требовательно и дразняще. Язык мужчины сначала действовал осторожно, раздвигая губы, будто исследуя их. Но это была только прелюдия поцелуя. Потом его движения стали все смелее, решительнее… Хейли едва не задохнулась от нахлынувшего возбуждения. Когда Тайлер оторвался от нее, она обессиленно откинулась на подушки, отчаянно ловя ртом воздух.

А он склонился над ней, положив одну руку поперек ее живота.

– Ночью, после разговора в спальне, Фейт загорелась желанием как можно скорее извиниться перед тобой. Все, что она тебе наговорила, – чушь собачья, и девочка хочет, чтобы ты знала это. Мы с ней наведались к тебе, но ты уже спала. Вот тогда-то нам с ней и пришло в голову, что ты заслуживаешь не только извинений. Сегодня она хочет сказать тебе о том, как много ты значишь в ее жизни.

Хейли затрясла головой, уставившись невидящим взглядом на измятый край простыни, который нервно теребила дрожащими пальцами.

– Я уезжаю, Тайлер. Думаю, так будет лучше.

– Для кого? – спросил он, приподняв ее подбородок. Его серые глаза смотрели на нее немигающим взглядом.

– Для всех нас.

– Нет. Во всяком случае, не для Фейт. И не для меня.

– Я думаю…

– Вы слишком много думаете, мисс Эштон, и в этом ваша главная беда. – Тайлер снова поцеловал ее. В этом поцелуе недоставало дикой страсти предыдущего, но был он гораздо слаще. Подняв голову, Тайлер снова пронзил ее острым как клинок взглядом, очень похожим на тот, которым он смотрел на Хейли прошлым вечером, когда она сказала, что любит его.

– Ты заговорила о любви, Хейли, но я не был готов к этому разговору. Конечно, мне следовало первому сказать тебе… Однако так уж получилось, что я этого не сделал. Во всяком случае, не высказал это признание словами. Но ведь ты и без того знаешь о моей любви к тебе, разве не так?

Ее разум отказывался воспринимать это объяснение, а потому она замотала головой.

– Но как же так, Хейли? – искренне удивился Тайлер. – Почему же, по-твоему, я так настойчиво, не боясь показаться смешным, преследовал тебя? Почему не мог и нескольких часов прожить, не видя тебя?

– Ты заставил меня поверить в то, что заинтересован в победе чисто физического свойства и ни в чем другом, – ответила Хейли, теребя теперь пуговицы на его рубашке. Одна за другой они начали выскакивать из петель.

– Может, поначалу так оно и было. Но во время той деловой поездки в Атланту я понял, что, однажды встретив тебя, я уже не смогу спокойно жить. Тогда мне стало ясно, что ты для меня не просто очередное мимолетное увлечение. А если точнее, я понял это сразу по возвращении, когда получил от тебя хороший урок вежливости. – С нежной улыбкой он снова взял ее за подбородок. – Я люблю тебя, Хейли. Обещай же, что выйдешь за меня замуж.