Светлана - Артюхова Нина Михайловна - Страница 40

 — Хорошо, подыщем. Не оторвется.

Светлана тоже села в зале для маленьких: здесь были свободные места. Не сразу раскрыла книгу. Она любила разглядывать читателей.

За первым столом — две девчушки не старше второго класса. У одной губы оттопырены, все время в движе­нии — читает вслух, но не слышно ни звука. Другая — поспокойнее, подперла голову маленькой рукой, тоже ше­велит губами, но не так неистово и водит пальцем по строчкам. Напротив — мальчуган. Ничего не видит и не слышит кругом. По выражению лица можно судить, гиб­нут герои книги или спасаются.

Маша уже в Испании, а не в Москве.

Катя с рассеянным любопытством оглядывает ком­нату и ребят... Но книги обступают со всех сторон, ребя­та погружены в книги, книга лежит перед ней. Катя недо­верчиво раскрывает первую страницу.

Светлане вдруг вспомнился маленький читальный зал, где работает Зинаида Львовна. Сегодня воскресенье, там сейчас тоже полно.

Интересно бы узнать, сколько сейчас — вот сию минуту, — сколько людей, детей и взрослых, читает во всем Советском Союзе? Миллион? Нет, должно быть, больше! Во всяком случае, целая армия. Армия, которая идет впе­ред, не сдвигаясь с места, и одерживает победу без ору­жия. Сегодня в эту армию Светлана привела одного но­вобранца (одного, потому что Машенька уже старый солдат).

Очень скоро Светлана перестала замечать окружаю­щее и утонула в книжке. Вынырнула случайно: кто-то подвинул рядом стул и вернул к действительности. Взглянула на часы — давно уже обедать пора! А что де­лает новобранец? Во всяком случае, на часы не смотрит.

Домой возвращались на метро. Стоя на эскалаторе, Катя, молчавшая до сих пор, вдруг сказала:

 — Как там тихо и какие все вежливые!

«Клюет! — радостно подумала Светлана. — Она уже сейчас не такая, какая была утром!»

Сначала довели до дому Машу Морозову. Дверь от­крыла Машина мама, красивая, приветливая. Из перед­ней видна часть комнаты. Тюлевая занавеска на окне, освещенная солнцем, напомнила морозные узоры на стек­лах в зимний день. У окна, четко выделяясь на белом, — гладкий, блестящий угол рояля: Маша учится и, кажет­ся, неплохо играет. Маша привычным движением под­ставила матери лоб для поцелуя.

В Катину квартиру вошли через двор, с черного хода. В кухне гудел примус, почти невидимый за облаками па­ра. Высокая женщина, похожая на Катю, отжала над корытом что-то синее, с чего стекала лиловая вода, бро­сила в таз и сказала гулким голосом:

 — Ноги хорошенько вытирайте!

 — У нас чистые! — немедленно огрызнулась Катя. В коридоре Светлану чуть не сшибли с ног два мальчугана, тоже похожие на Катю. Катя наградила их под­затыльниками.

 — А ну, прекратить драку! — скомандовал из комна­ты Катин отец.

Оттуда доносились звуки радиоприемника, который никто не слушал и все старались перекричать.

Светлана вышла во двор и сощурилась от яркого сол­нечного света. И ни чуточки не изменилась Катя. Такая же, как была... А ведь ей, пожалуй, нелегко заниматься дома. Ей бы в школу приходить уроки делать.

В ноябре четвертый «Г» перевели в первую смену.

Между седьмыми классами и четвертыми — два этажа. Почти на каждой перемене Светлана сбегала по ле­стнице вниз. И сейчас же, завидев ее издалека, к ней устремлялись ее маленькие пионерки.

А потом и четвероклассницы стали понемногу проса­чиваться в верхний этаж. Робея, останавливались в две­рях, искали глазами Светлану.

Галя Солнцева или еще кто-нибудь из подруг, заметив девочек, громко звали:

 — Светлана! К тебе твои!

«Мои...»

Неужели она была чужая для них еще два месяца назад?..

Когда сапожник работает с мелкими гвоздиками, он пользуется магнитом в виде подковы. Стоит приблизить магнит к кучке гвоздей в коробке — и они прилипают, приклеиваются к магниту, а потом друг к другу.

Всю зиму Светлана чувствовала себя в школе таким магнитом для девочек из четвертого «Г».

В коридорах, в раздевалке, на улице маленькие школь­ницы так и льнули к ней, прилипали, приклеива­лись.

Многих вожатых тяготила такая любовь. Светлана услышала как-то на перемене суровую отповедь девяти­классницы:

 — Девочки, если вы будете ко мне так подвешивать­ся, я откажусь быть вашей вожатой!

Нет, Светлана не боялась магнитных сил, ее самое тянуло на переменах в четвертый «Г», в самую гущу маленьких, привязчивых гвоздиков.

Все гвоздики, повисшие на красной подкове магнита, одинаковые. Все девочки в классе разные.

«Так кого же я люблю больше всех?»

Самой милой, самым главным другом была и осталась Машенька. Но — странное дело! — и к самым несимпа­тичным девочкам — Кате Головановой и Рите Короле­вой — Светлана в конце концов тоже привязалась. Слишком много было на них положено труда, чтобы их не по­любить.

К сожалению, все труды, по-видимому, пропали зря. Переделать сонную Риту и буйную Катю Светлане не удавалось.

Когда в четвертом «Г» было назначено родительское собрание, Светлана вечером пришла в школу и бродила по раздевалке и пустым коридорам. Ей очень хотелось увидеть родителей. Родители собирались неторопливо, узнавали у тети Мариши, куда нужно идти, разглядыва­ли рисунки на стенах в коридоре, останавливались у стенгазеты. Другие прямо входили в класс и с большей или меньшей ловкостью усаживались за маленькие пар­ты. Одной из первых пришла Голованова. Здесь, в школе,: вдали от своего примуса, радиоприемника и шустрых мальчишек, сшибающих с ног, Катина мама показалась Светлане совсем другой — спокойной и даже добродуш­ной. Узнав Светлану, она сказала:

 — Спасибо тебе за мою Катюшку: читать приохотила.

«Значит, все-таки подействовало хоть немножко?»

Худенькая женщина, с улыбкой читавшая стенгазету, обернулась:

 — Так вот она, Светлана, наша вожатая? Дочка с та­ким оживлением рассказывала про ваш сбор!

 — Как ваша фамилия? — спросила Светлана.

— Королева.

Рита? Рассказывала с оживлением? Опять приятная неожиданность!

У двери в класс стояла Машина мама и разговари­вала с учительницей. Поманила Светлану. Светлана ра­достно бросилась к ней.

Морозова сказала вполголоса, с озабоченным видом:

 — Светлана, мне очень не нравится, что Машенька стала дружить с Ритой Королевой и Катей Головановой. Я боюсь, что эти девочки на нее дурно повлияют.

Еще одна неожиданность!

Светлана жалобно посмотрела на классную руково­дительницу.

Ну что, ну что ответить?

Учительница спокойно наклонила рыжевато-седую го­лову:

 — Не волнуйтесь, Маше это только полезно. — Потом спросила: — Ну, а твои личные дела, Светлана, в каком положении? Не отражается общественная работа на твоих школьных успехах?

Отражается, конечно! Еще бы не отражалась!

Светлана долго раздумывала потом, как бы она могла поточнее ответить на этот вопрос.

Во-первых, времени стало, с одной стороны, меньше, а с другой стороны, как бы и больше. Потому что, когда много дела, день растягивается. То есть он не то чтобы растягивается, а, даже не растягиваясь, становится боль­ше, просторнее.

День вроде как чемодан, в который можно побросать вещи (свои дела то есть) просто как попало — и очень мало туда поместится, или, наоборот, можно уложить ве­щи по порядку — и поместится много.

Маша спрашивала Светлану:

 — Ты так часто к нам приходишь! Как ты успе­ваешь?

...Так и успеваю. Когда нужно успеть — можно успеть! День стал просторнее — это во-первых. А во-вто­рых, ответственность! Нужно завоевать авторитет. В кон­це четверти девочки обязательно поинтересуются, какие отметки у вожатой.

Дело, конечно, не в отметках. Дело в том, что хоро­шие отметки показывают победу над собой.

Труднее всего было одерживать победу на фронте ма­тематическом.

 — Иван Иванович, у меня не математический ум! — говорила Светлана.

 — Однако теоремы ты доказываешь неплохо, даже собственные варианты изобретаешь!